Жизнь попаданца: простая и не очень.

»…Если миссия приходит не вовремя или группировка просто не имеет ресурсов для ее решения, она имеет возможность передать ответственность за ее выполнение другой ближайшей группировке (это стало возможно после нововведения Кальгауса в 1974 году). В связи с этим, миссии преобрели свои степени срочности: зеленая степень (самая свежая миссия), желтая, оранжевая и красная степень. Миссию, переданную с пометкой в красную степень, передавать запрещено.» «Хрестоматия Попаданца» ©

Как ни странно, на следующий день все было как обычно. Забавное свойство насыщенных дней. Иногда они словно исчезают, оставаясь только в твоей памяти. О некоторых событиях никто даже не заговорит, словно желая стереть их… В случае со Смолиной, думаю, все так и было. Конечно же, я не рассказала о «ссоре» друзей ни Маше, ни, тем более, Лихту или Васе. Не потому что просил Вано, а потому что ни ему ни Жене сейчас не нужно проблем и я не собиралась становиться их источником. Хотя если вспомнить наш недавний разговор с Лешкой, наверное, стоило это сделать. Но мне как-то и не пришло в голову то, что об этом можно кому-то рассказать. Поэтому утром пришлось выбирать между столом, за которым сидела Маша со Смолиной и столом, за которым умостился Вано. С одной стороны, мне хотелось быть рядом с Женей в такой тяжелый момент. Было видно, что она скрывает свои настоящие чувства, не хочет беспокоить остальных. Я бы могла дать ей возможность выговориться… Но с другой стороны, не хотелось добавлять ей волнений. Может быть, ей как раз нужно пережить это в одиночестве? Поэтому я направилась к столу Калясникова. Он, как всегда, приветственно улыбнулся, увидев меня. Проведу день рядом с ним. Так даже спокойнее. Однако, как и ожидалось, мы так и не заговорили о вчерашнем его откровении. Тем временем, до конца нашего пребывания в Екатеринбурге оставалось всего ничего. Каникулы кончались и мне по прежнему предстояло много чего сделать. Пришлось отправляться на занятия. Ну хоть общая тренировка проходила уже на ура. Все-таки, я достаточно сильно выросла за последнее время, даже непривычно как-то. Неприятным событием стала новость от Александра.  — Илья не приедет сегодня. — просто сообщил он.  — Что? Почему?  — Я все ему объяснил и сказал, что не нужно сегодня приезжать и все. — ответил мужчина, заряжая пистолет, готовясь к моей тренировке.  — Но… я хотела поговорить с ним! — возразила я. — Раз вы все рассказали, наверное он думает, что я…  — Обманывала его? — перебил он меня. — А разве это не так? Я прикусила губу и продолжила надевать защиту на ноги.  — Я хотела извиниться. — буркнула я в ответ на обвиняющий взгляд.  — Саша… — вздохнул мужчина. — Илья взрослый рабочий человек. Чтобы заниматься с тобой он приезжал в свой перерыв. — мое чувство вины от этих слов стало еще больше. — Постарайся понять. Я вздохнула и поднялась, давая понять, что готова к тренировке. Но мыслей было не избежать. Перед моими глазами стояло восхищенное лицо светловолосого Ильи. Я действительно обманывала его, нарочно умалчивая о своем прогрессе, когда он просил рассказывать обо всех шагах Бессонову. А ведь он действительно взрослый человек. Наверное, я показалась ему безответственной, когда он узнал правду… А я надеялась, что смогу с ним поговорить перед своим уездом. Теперь, вероятно, не успею. На душе неотвратимо начинало становиться тоскливо. Кроме всего остального, Илья был как раз тем человеком, который мог развеселить меня. Я любила его светлый, непринужденный юмор, иногда очень похожий на Лешкин. А после всего что вчера произошло, его солнечное обаяние было как раз тем, что доктор прописал. Хоть я и пыталась это всеми силами игнорировать, за эту неделю произошло слишком много, чтобы я не думала, что мне теперь делать со своей жизнью. А, как известно, когда приходит философия, приходит и дурацкая «вселенская печаль». Я постаралась ее отогнать от себя, хотябы на время медитации с Женей. Кроме того, что перед возвращением домой мне нужно запомнить, как обуздывать эмоции без чьего бы то ни было вмешательства, мне хотелось хоть немного ее поддержать. Комната Смолиной мне очень сильно напомнила комнату мамы Сахаренко (как же давно не видела эту чумачечую, безумно по ней скучаю). Несмотря на маленький периметр идеально чистой комнаты, куда ни глянь, стояли растения. На столе, на подоконнике, на полу… Хорошо, что я не одна из ее соседок, представить не могу, как они терпят такое увлечение.  — Уход за растениями помогает мне успокоиться. — со слегка натянутой улыбкой произнесла девушка. Она схватила бутылку, оснащенную брызгалкой и принялась обрызгивать листья какого-то фикуса. Я посмотрела на нее со смесью смеха и сожаления. Понимаю, подруга, тебе действительно необходимо привести мысли в порядок.  — Знаешь, у меня такая же проблема. — произнесла она. — Моя сила изначально слишком сильна и мне нужно было учиться ее сдерживать. Я коротко хмыкнула и пробурчала:  — Вряд ли ты швыряла своих друзей в стены…  — Ну, мне тогда тоже помогли медитации. Знаешь, я почти сошла с ума в первую неделю. Слышать все мысли твоих напарников это… — она отложила бутылку, пытаясь подобрать слова такому жуткому явлению. — Неприятно.  — Ну да. — согласилась я. — И о чем обычно думают мальчики? — попыталась я разрярядить атмосферу шуткой.  — Скажем так, после одного раза я ни с кем не общалась недели две. Повисло неудобное молчание, а я мысленно пыталась представить, что же такого на самом деле скрывают парни. Язык чесался спросить прямо сейчас, но что-то мне подсказывало, что Женя не скажет. Надо будет расспросить Ваню при случае.  — Ну, ладно, давай лучше начнем. — сложила девушка руки со хлопком. — Вот, возьми, у меня есть коврик. Последующий час был проведен в полной тишине в позе лотоса на полу. Среди солнечных лучей из окна, шелестящих растений и полного ощущения, что я в лесу. Стоило только глаза закрыть. Женя приказала мне дышать ровно и думать о чем-то хорошем, чем-то, что вселяет в меня покой, и сосредоточиться на этом образе. Сначала, как любой добропорядочный человек, я старалась думать о цветочках, радугах и пшеничных полях, но очень скоро мою голову заполонили мысли о вчерашнем. И это не то чтобы меня не успокаивало, даже наоборот — раздражало.  — Не думай о том, что тебя беспокоит. — через какое-то время произнесла Женя, словно прочитав мои мысли (хотя, должно ли здесь быть «словно»). — Ничего что не получается с первого раза. Я повернулась к ней с вопросительным взглядом.  — А разве так заметно?  — Ну, ты очень неровно дышишь, когда думаешь. — усмехнулась она, открывая глаза. — Позволь дать совет от того, кто это преодолел. Я знаю, как страшно, когда твое тело тебе не принадлежит. Нужно научиться… как бы это… говорить со своей силой, понимаешь? — я нахмурилась и помотала головой. — Ну… в какой-то момент ты просто услышишь, как что-то внутри тебя успокаивается, когда спокойна ты… Понимаешь?  — Как это? — спросила я, надеясь прояснить для себя хоть что-то. — Как это произошло с тобой?  — Ну… Помню, когда я впервые медитировала, это было в большом зале, в голове роилось столько голосов, столько что я уже не могла вычленить что-то одно. И мне вовсе не хотелось. Ты не знаешь, некоторые люди думают о таких ужасных и… отвратительных вещах… что я зареклась вслушиваться. — девушка сморщилась от неприятных воспоминаний. — Помню, голова болела так, что я даже в родном мире не могла спать. Я пыталась успокоиться, потому что Александр Артурович говорил, что так будет лучше. И в один момент, когда я сосредоточилась на чьем-то одном голосе, из тех, что были в зале… — ее голос стал каким-то подозрительно похожим на тот, что я слышала вчера. — Ну, я… я прислушалась и это были не отвратительные мысли, не те, которые хочется скрывать. И вот, я слушала и остальные голоса стали затихать. И голова перестала болеть. У меня даже слезы тогда выступили от облегчения. Женя прервалась, поняв, что ушла немного не туда. Похоже, это были важные для нее воспоминания.  — В общем, я считаю, что мне помогло принятие моего дара. Не знаю, как у тебя получится, но… наверное, просто ищи способ понять свою силу и относись к медитации как к еще одной тренировке, помогающей тебе в этом. — наконец, собралась она с мыслями.  — Спасибо за совет. — улыбнулась я, все еще находясь в ступоре от сказанного. Это было так искренне.  — Не за что. — снова грустно улыбнулась девушка и я поняла, что мне надо бы оставить ее одну. — Наверное, сейчас уже обед будет.  — Да, думаю, да… — с готовностью ответила я, напоминая себе подумать об этом рассказе во время работы с Решетниковым. После, как всегда шумного обеда, я поплелась провожать Вано в сторону Пробки, на тренировку. Но на полпути нас встретил Лихт. Несмотря на нанесенные мной ушибы, он хорошо держался. И все же, я почувствовала укол вины. Он помахал нам и приблизился.  — Как себя чувствуешь? — прямо спросила я.  — Все нормально. — отмахнулся он. — Там в большом зале будут вкалывать проигравшие, так что если мы не собираемся смотреть, можем повалять дурака и в нашем мире. — улыбнулся он. — Слова Александра.  — Отлично! — обрадовался Калясников. — Тогда я пойду досыпать, если вы не против. Парень быстро удалился в сторону лестницы. Какой подросток не хочет спать даже во время каникул?  — Ну, что ж… — протянул Лихт, видимо, думая о чем-то. — Хотел сказать тебе спасибо за нашу победу. Я приподняла брови в качестве выражения собственного сарказма.  — Неужели! — произнесла я с улыбкой. — А я думала, что не должна была побеждать такой ценой.  — Не должна была. — подтвердил Лихт, покачав головой. — Но победила. И это, в какой-то мере, твое достижение, поэтому… спасибо. Я взглянула ему в глаза и чуть не захлебнулась. Он смотрел на меня с уважением. Не с покровительственным одобрением, а с уважением! Хоть это и были почти незаметные огоньки в его взгляде. Конечно, я все еще была мелкой Сашей, за которую нужно отдуваться, и все время учить уму-разуму, но теперь он воспринял меня всерьез, как равную себе. В то время как одна часть меня радостно визжала, другая справедливо заметила «Он просто на тебя посмотрел. Александра, ты абсолютно безнадежна.» К сожалению, наш разговор не был продолжен, так как следом Лихт сообщил мне, что Александр Артурович попросил меня зайти к Федору в Пробку вместо запланированных занятий в большом зале. Как и ожидалось, ни ему, ни мне эта новость не понравилась. По каким-то причинам Лихт не любил Решетникова. Ну, что ж, хотя бы часть вечера будет у меня свободна. Наверное, только ради этого я и поплелась в подвал. Странно, что Бессонов до сих пор отправляет меня на эти занятия. За все время я не узнала ничего нового и, уж тем более, не открыла в себе механика и эти занятия перестали иметь хоть какой-то смысл еще в тот момент, когда Федя разрешил мне не вдумываться в то, что он делает. Как всегда, Решетников встретил меня улыбкой и незатейлевым «как дела?». Я тоже была в хорошем расположении духа после разговора с Лешкой. Парень сообщил, что сегодня сломался третий банкомат и поставил мне один стул рядом, завязывая свой излюбленный хвост на затылке. И как это всегда бывало, я витала в своих размышлениях, а Федя до конца нашего занятия делал вид, что слишком занят, чтобы это заметить. Но я не знала, что сегодня так не будет.  — Саня, можно вопрос? — через какое-то время произнес парень, возвращая меня на землю. Я немного поморщилась от такого обращения, и раздумывала над тем, чтобы запретить ему так меня называть, прежде чем ответить.  — Это уже был вопрос. — заметила я. Парень на меня укоризненно посмотрел, мол, ты прекрасно меня поняла. — Можно.  — Какое оружие ты предпочитаешь? Странный вопрос. Видимо, для поддержания разговора.  — Хм, дай подумать… — протянула я. — Если говорить в общих чертах, то всегда любила холодное оружие.  — Правда? — усмехнулся парень.  — Что, не можешь представить меня с катаной в руках? — предположила я.  — Вообще никак.  — Что ж, зато честно. — понимающе усмехнулась я.  — Ну, а все же? — не отставал парень.  — Если ставить вопрос конкретно, — продолжала я размышлять. — то в последнее время я стала склоняться к огнестрелам. Мне с ними легче управляться. Так что, несмотря на мою давнюю мечту о прекрасном двуручном мече, которым бы я могла крушить черепа своих врагов, — Федор рассмеялся над моей пафосной речью. — я бы выбрала либо боевой посох, либо легкую винтовку. Пока что это единственное, чем я владею не хуже всех. — снова улыбнулась я. Похоже, ответ удовлетворил моего собеседника и он снова отвернулся к своим железкам.  — А каким оружием ты владеешь? — поинтересовалась я, воспомнив, что еще ни разу не видела Решетникова в битве. Сириус повернулся ко мне и потряс разводным ключем у себя в руке.  — Вот мое оружие. Словно в доказательство, он несильно приложил им меня по лбу.  — Ау! — пожаловалась я, тем не менее, не переставая улыбаться. Решетников тоже рассмеялся. — А я думала, что твое главное оружие это твое обаяние. — саркастично заметила я. И только спустя секунду я поняла, какую чушь сморозила, хоть действительно и считала Решетникова привлекательным. Не стоило мне этого говорить. Но парень, хоть и посмеялся, кажется, не предал этому особого значения.  — Передай мне вон ту отвертку. Я спокойно нашла нужный инструмент и протянула его парню.  — Держи. Федя благодарно поджал губы и потянулся к ней… но не взял, а я, не успев этого сообразить, отпустила ее. Отвертка упала на пол между нами. Мы синхронно присели, чтобы ее подобрать.  — Извини… — пробормотал он.  — Осторожнее. — ответила я. И угадайте что? Нет, мы не соприкаснулись случайно ладонями. Но столо мне схватиться за ручку отвертки, как этот парень перехватил мои пальцы и даже слегка недвузначно сжал. Я почувствовала, как к лицу прилила краска. Очень не вовремя. Мы так и поднялись, по факту, держась за руки. Я за секунду сообразила, что он на меня смотрит. Уставился. И именно поэтому я не могла позволить себе вести себя как героиня сёдзе. Я не стала поднимать на него глаза и просто выпутала руку из его хватки, становившейся уже неловкой. Затем села обратно на табуретку, только теперь глядя на парня с хитрой улыбкой, мол, с кем не бывает — руки кривые.  — Осторожнее надо быть. — добавила я, мысленно хваля себя за такой удачный выход из неудачной ситуации. Теперь это выглядит как подкол с моей стороны. Вот только Федор, видимо, так не считал, продолжая задумчиво смотреть на меня, крутя отвертку в руке. Я уже начинала лихорадочно думать, как бы еще убедить его в том, что я «ничего не видела», как он сам разрушил молчание.  — Дай мне еще вон те щипцы, пожалуйста. Я облегченно выдохнула и повернулась к ящику с инструментами, в поисках названных щипцов. Но там их не было. Только молоток и набор гаек.  — Каких щипцов? — спросила я вслух, поворачиваясь обратно. — Тут нет никаких… Но вместо черного затылка Решетникова мой взгляд наткнулся на грудь парня в черной футболке прямо перед моим лицом. Я замолчала и быстро подняла глаза на лицо нависающего надо мной Федора. И в его глазах не было смеха, который я обычно привыкла видеть. Он смотрел на меня сверху вниз, так, как обычно хищник смотрит на добычу. Вот здесь у меня сердце ушло в пятки. Чего-чего, а такого поведения от Решетникова я не ожидала. Это стало для меня неожиданностью, так что я даже не смогла ничего сказать в первые секунды. Парень приставил правую руку к стене, конечно же, отрезая мне пути к отступлению. Я оказалась прижата к углу между стеной и банкоматом.  — Мне уже надоело то, что ты игнорируешь мои попытки наладить контакт. — тихо произнес он, тем не менее, из-за того что мы были так близко, для меня эти слова звучали оглушающими. Не дав мне времени опомниться, он быстро приблизился и прижался своими губами к моим. От шока я не могла даже пошевелиться, пока парень немного торопливо целовал меня в неразомкнутые губы. Думаете, раз я не дала ему по морде сразу, я этого хотела? Нет! Знаете что?! Может быть с вами такое происходит каждый день, но для меня такие действия стали действительно шокирующими! Даже пугающими! Кроме того, что я не была готова к такому повороту событий и была абсолютно уверена, что не могла вызвать такие действия своим поведением, я совершенно не знала, как выбраться из этой ситуации! В смысле, я видела Решетникова на полосе препятствий, оттолкнуть его руками у меня бы точно не получилось, а задействовать ноги в таком положении я никак не могла: парень предусмотрительно прижал обе мои ноги к банкомату коленом. И, тем не менее, я попыталась вырваться, но когда мне это не удалось, я резко повернула голову в сторону, ударяясь головой о банкомат. На губах ощущалась неприятная влага.  — Да ты совсем охерел?! — неконтролируемо громко выкрикнула я, выплескивая все свое негодование, пытаясь оттолкнуть его шею. Но моя рука тут же оказалась перехвачена его свободной рукой. И я была права. У него мышц точно было больше, чем у меня. Хоть я и могла сдвинуть свою руку, он ее не отпускал, замедляя и мешая его поколотить.  — Подожди… — как-то неподобающе данному моменту произнес парень, коротко скашивая глаза на дверь.  — Да какого?!.. — снова выкрикнула я, искренне не понимая, что на него нашло. — Что с тобой не так?! Пусти!.. Он было снова потянулся ко мне, но в этот момент я принялась мотать головой из стороны в сторону, осознавая, что за лицо он хвататься не будет. Я замерла, воинственно глядя ему в глаза. Хотя, растрепанные прилипшие к лицу волосы явно не способствовали моему устрашающему виду.  — Сейчас буду кричать, понял?.. — отрывисто произнесла я, словно не делала этого раньше. На лице Решетникова отразилась какая-то пугающая улыбка, словно моя угроза его вовсе не впечатлила. Ну конечно, кто услышит меня из подвала? По моей спине пробежали мурашки, когда он, кажется, стал наклоняться к моей шее. Я уже приготовилась визжать во всю силу моих легких, как в тишине послышался звук открывающейся двери. Слава Богу! Мне кто-то поможет похоронить этого черта в тихом омуте! Так я думала. Мне бы хватило даже Жени, только бы хоть кто-то увидел, чтобы этот придурок с меня слез! Но на пороге была не Женя и никто из тех, кого я хотела здесь видеть. В комнате стоял Лихт. Увидев его, Федор отошел от меня, отпуская. А я, не желая ни секунды больше находиться в том углу между стеной и банкоматом, бросилась к моему спасителю за спину. Я старалась не смотреть ему в глаза. Впрочем, он тоже не сильно стремился. Его полный бешенством взгляд был направлен на Решетникова, при этом черты лица оставались относительно спокойными. Но я еще ни разу не видела лицо Лешки таким разозленным, разве что во время битвы в других мирах. Если бы взглядом можно было убить, то Федор сгорел бы быстрее, чем я бы успела щелкнуть пальцами. Хуже сценария для него было не придумать. Похоже, он тоже это понял, потому что его движения стали более дерганными. Но не успела я отдышаться, как Лихт быстрыми, шагами приблизился к нему.  — Лихт, успокойся, я… — было хотел что-то сказать он, но не успел. Пепельноволосый схватил того за рубашку обеими руками, с грохотом припечатывая к стене. Потом снова оторвал и припечатал, так сильно, что тот даже затылком ударился. Я же стояла, смотрела на это и понимала, что запахло жареным и сейчас мне Лихта не остановить. Не знаю, насколько сильно он ненавидел Решетникова, но, похоже, прямо сейчас эта ненависть была выпущена наружу.  — Ты что творишь?! — прорычал Леша ему в лицо. — Ты этого хотел, да?!  — Я не… — снова попытался Федор, но на этот раз получил удар по челюсти.  — Лешка! Не надо! — бесконтрольно вырвалось у меня, когда из носа у парня потекла кровь. Решетников пытался держаться уверенно, словно его никак не трогает происходящее, но после удара с правой, его маска невозмутимости треснула и он попытался выбраться, хватая Лихта руками. У меня создавалось впечатление, что я нахожусь в одной комнате с ядерной бомбой.  — Думал я войду и скоро вся школа узнает об этом, да?! Ты добивался того чтобы пошел слух?! — продолжал говорить о чем-то Лихт.  — Стой, Леш, не сходи с ума… — Решетников попытался разжать хватку парня и выбраться, но тут же снова был припечатан к стене.  — Вместо того чтобы пойти и поговорить, ты решил использовать ее в своих целях?! — снова перебил его пепельноволосый. — Отвечай!  — Ну да! Да! — не выдержал и крикнул Федор в ответ, теряя все свое спокойствие. — Я бы не причинил ей вреда, понял?! Пару секунд оба злых подростка пытались испепелить друг друга взглядами. Потом Решетников демонстративно поднял руки, как бы говоря «это то, чего ты хотел?» и Лихту пришлось его опустить, хоть было видно, что еще от пары ударов он бы не отказался. Я выдохнула от облегчения и незаметно схватилась за локоть разгоряченного Лешки, словно это могло бы его остановить, если бы он снова захотел наброситься на Федю. Парень обратил на меня внимание после этого жеста и, внимательно разглядывая мое лицо, зачем-то убрал растрепанные волосы, словно чтобы видеть лучше.  — Свлочь, ты ударил ее?! — снова распалился он. Я сначала не поняла, о чем идет речь. Но потом вспомнила, как ударилась о банкомат. Я приложила руку к правой брови. Похоже, там какая-то ссадина.  — Не бил я ее! — развел руки в стороны Федор. Я снова схватила Лихта за руку, желая остановить. Почему-то, желание мстить уступило место осознанию того, что чем сильнее будет покалечен Решетников, тем сильнее будет виноват Лешка.  — Леша, подожди! Он не бил меня. Это я сама… — быстро проговорила я, вынуждая Лихта посмотреть на меня. Пару секунд он рассматривал мое лицо со смесью злости и сожаления, видимо, пытаясь понять, правда ли это. Потом снова повернулся к Федору, машинально отставляя руку, желая оставить меня за спиной.  — Никто ничего не узнает. — твердо произнес он. — Я никому не скажу и ты тоже! Слышишь? — с угрозой продолжал он. — Ты будешь молчать об этом и пойдешь поговорить с Наташей сам. Решетников, с разбитой губой и кровью из носа, но с отстветом лютой ненависти в глазах, уже не казался мне таким симпатичным, веселым парнем, как раньше. Он был совершенно другим, словно передо мной стоял его злой клон. Но он кивнул. После этого Лихт схватил меня за руку и быстро вывел из комнаты. Мы преодолели коридор, лестницу, но парень все еще держал меня за запястье. Он не смотрел на меня. Просто вел, словно хотел увести как можно дальше. И постепенно его хватка становилась сильнее, пока, в конце концов, не стала болезненной.  — Лихт. — позвала я. — Леша, мне больно, подожди. Парень повернулся ко мне и отпустил мою руку, словно очнувшись от каких-то своих мыслей. Я потерла запястье, пытаясь отойти от произошедшего. Мы оба остановились в одном из темных коридоров первого этажа. Я прислонилась спиной к стене и зажмурилась, вспоминая. Чужие, влажные губы на моих, сильные руки и этот тяжелый, мужской запах. Отвращение и страх — вот что это было. Я сомневалась, что хоть когда-нибудь еще смогу спокойно смотреть на Решетникова после этого. Странное дело. Я никогда не думала, что что-то подобное случится со мной. Я уже говорила, я не считала себя красивой и мое убеждение было крепким. И я всегда думала, что если даже это со мной когда-то произойдет, я не буду так сильно ранена психологически. Думала, отнесусь к этому легче. Но на деле же это оказалось страшнее, чем я думала. И страшнее всего ощущение беспомощности в чужих руках. Я старалась выглядеть спокойной ради Лихта, но руки у меня мелко подрагивали. В темноте коридора этого не должно было быть видно. Но я сумела вспомнить, что оба парня говорили о чем-то мне непонятном. И еще кое-что.  — Почему ты сказал, что никто об этом не узнает? — задала я волнующий меня вопрос. — Разве не нужно предостеречь всех? Меня злили эти слова. После испытанного мне хотелось только чтобы Федор понес какое-нибудь наказание и чтобы все знали о том, какой он подонок. И меня удивлял тот факт, что Лешка не хочет того же.  — Если бы ты не пришел, он мог бы…  — Нет, не мог. — прервал меня Леша таким тоном, словно ненавидел это признавать. Я посмотрела на него. Он стоял ко мне спиной, уперев руки в бока, видимо, пытаясь так успокоиться.  — Почему? — не понимала я его уверенности.  — Он только хотел пустить слух о том, что он тебя… ну… — он ударил кулаком о стену, видимо, отказываясь заканчивать фразу. Я все еще не понимала. Неужели ради этого?.. Мог ли Решетников действительно быть таким человеком, которому нравится слыть, а не быть?  — Зачем? — задала я резонный вопрос.  — Чтобы Петухова вернулась к нему! — зло ответил он и я была рада, что эта злость направлена не на меня.  — Петухова?.. — тупо повторила я, соображая. — Он встречается с Наташей?  — Да и очень давно. — все так же раздраженно продолжал он. — Но они все время разбегаются и чаще всего по вине Феда. Он уже так делал. — со злостью ткнул он в меня пальцем. — Он специально ждал, чтобы кто-то зашел и заметил вас. После этого он бы распустил слух о том, как ты на него вешалась, а «очевидец» подтвердил бы это. И что бы ты не говорила, все бы списали на то, что ты лишь спасаешь свою гордость. Я задумалась. Да, пожалуй, такой толпе подростков только дай повод, они раздуют сплетни.  — И он думал, что после этого девушка к нему вернется. — закончила я, горько усмехаясь. Так значит вся эта забота и участие были поддельными? Все было ради этого глупого момента с поцелуем? Чем больше я об этом думала, тем меньше мне хотелось. Ясно только то, что я абсолютно не разбираюсь в людях, что только что и было доказано. И как же было глупо даже на мгновение допустить мысль о том, что Решетников просто хотел меня. Теперь ясно, что ему сгодилась бы любая.  — В любом случае, почему бы не рассказать правду вдвоем? — поинтересовалась я. — Двоим же поверить должны.  — Мы не можем. — возразил он. — У них здесь есть и маленькие девочки. Расскажи мы всем, их это тоже каснется. Решетникова заклеймлят насильником.  — А он не насильник?  — Он просто идиот, не знающий, как нормальные люди добиваются своих целей. Он безобиден и, что более важно, полезен группировке. Несмотря на спокойный голос, Лихт со всей силы пнул какую-то открытую дверь, за которой стояла табуретка. Она просто отлетела в стену недалеко от меня. Я даже не вздрогнула. То ли от пережитого стресса, то ли от уверенности, что парень не навредит мне.  — Тогда почему же ты так зол?  — Да потому что я должен был… — он быстро приблизился ко мне и как-то болезненно посмотрел на мои губы, словно готов был прямо сейчас стереть с них следы чужих прикосновений, но передумал и нервно запустил руку к себе в волосы. — Должен был прийти раньше.  — Ты услышал, как я кричала? — поинтересовалась я.  — Нет… То-есть, да, но перед этим я приходил чтобы передать распоряжение от Александра. Мы оба замолчали, успокаиваясь. Я уже почти чувствовала себя спокойной и последние крупицы страха покинули меня. Похоже, злость Лихта тоже постепенно отступала, потому что его походка перестала быть дерганной. Он вздохнул и снова подошел ко мне, но уже со своим привычным, участливым выражением лица.  — Ты точно в порядке? — решил удостовериться.  — Да, все… уже нормально. — я даже улыбнулась.  — Хочешь чего-нибудь?  — Нет… хотя…лимонад был бы кстати. — припомнила я. Лешка ободряюще улыбнулся и протянул мне руку, предлагая пройтись до столовой. Мы молча преодолели необходимое расстояние и вошли в еще пустое помещение. Там была только Петухова. Она всегда готовила лимонад после тренировки в большом зале. Красивая, заботливая девушка. И как она могла выбрать того парня, что я видела пару минут назад?.. Я отмахнулась от этих мыслей. Все равно меня это уже не касается. И слава Богу.  — Наташ, дай нам по стаканчику. — окликнул ее как ни в чем не бывало Лешка.  — Сами там возьмите, я сейчас! — ответила она из недр кухни. Девушка вышла и принялась собирать миски и бутылки нужные, видимо, для приготовления лимонада. Я присела на один из барных стульев около стойки, чувствуя себя, почему-то, очень усталой. Лихт взял два одноразовых стаканчика с лимонадом и подал мне один. Я коротко поблагодарила его и отпила немного. Кто бы мог подумать, что у меня так пересохло горло.  — Это… — начала я, привлекая внимание Лешки. — Спасибо что спас меня. В ответ парень мне улыбнулся, мол, ничего такого и снова кинул цепкий взгляд на мои губы. Еще с минуту мы молчали, пока Наташа бегала вокруг, вытирая что-то со стойки. Лихт уже успел допить свой стаканчик и теперь крутил его в руках, видимо, поджидая, чтобы сказать что-то. Наконец Петухова ушла и из кухни послышался шум воды.  — Пусть он больше не приближается к тебе. — твердо произнес он. — Если придет извиняться, так и скажи, поняла?  — Ладно. — кивнула я, допивая лимонад под его внимательным взглядом. Я незаметно провела рукой по губам, пытаясь понять, что привлекло его внимание, но там ничего не было. Нужно будет прополоскать рот. С мылом.  — Но может он не будет извиняться. — предположила я.  — Он придет. — почему-то уверенно произнес он. — Просто скажи ему. Я поставила стаканчик, но впрочем, спорить сейчас с Лешкой мне не хотелось. Повернувшись, я встретила его странный взгляд. Он смотрел мне в глаза, как будто сомневаясь в чем-то. Но я не понимала и ждала, когда он спросит напрямую.  — Что? — наконец спросила я.  — Ни…чего… — промямлил он, все еще глядя на меня. — Я просто… Он вдруг поднялся и подошел ко мне, все еще не прерывая зрительного контакта. И как это всегда бывало, я не могла оторваться. Я упустила тот момент, когда его серые глаза оказались почти вплотную ко мне. А когда опомнилась, он уже положил руку мне на щеку и провел по ней большим пальцем. Я совершенно перестала видеть границу между реальностью и этими глазами, полными всего того, что я так люблю. И страха… не было. Мне показалось, что время просто застыло ради этого момента.  — Ну что, вы там выпили? — голос Наташи. Мы оба повернулись в сторону голоса, разрывая очарование этих секунд. Петухова выходила из-за стойки, вытирая руки полотенцем. Очевидно, она ничего не видела. Я повернулась обратно, но Лешки уже не было на старом месте. Он быстро, ссутулившись, шагал в сторону дверей из столовой. Словно это волшебное мгновение мне лишь приснилось. *** Как и говорил Лихт, на следующий день Решетников пришел извиняться. Поймал меня после тренировки в большом зале. На губе виднелась небольшая трещина с засохшей кровью, а на носу был пластырь. Я с удовольствием глядела на его небольшие увечия и уже жалела о том, что не добавила от себя. Но тогда бы я не смогла и я это знала. Что мне было интересно, так это то, кто заставил его извиняться передо мной.  — Я просто хотел попросить прощения за мое поведение. — прикидываясь убитым виной, произнес он. — Я ужасно с тобой поступил. Мне нет прощения.  — Ты прав, нет. — огрызнулась я. Он устало на меня посмотрел, словно так и знал, что это будет тяжелый разговор. Я не собиралась облегчать ему задачу.  — Я только что от Александра Артуровича. Он назначил мне выговор и отстранение от дел группировки на месяц. Может тебе будет от этого легче. Я знала, что Лихт рассказал Бессонову. Только ему, чтобы Федор понес заслуженное наказание. Но не больше. Я была вынуждена признать, что не хотела бы, чтобы кто-то узнал о том, что было между нами. Пусть даже не я в этом виновата. Не получив от меня никакого ответа, он тщетно искал другие темы.  — Я помирился с Наташей. — зачем-то произнес он. Тут уж я не выдержала и грубо усмехнулась.  — И что ты ждешь, что я скажу? «Рада за то, что помогла вашим отношениям»?! — брызжа сарказмом произнесла я. Парень снова вздохнул.  — Что мне сделать, чтобы ты меня простила?  — А ты как думаешь?! — разозлилась я. — Мне. Не нужно. Ничего. От тебя! — раздельно произнесла я. — Просто больше не приближайся ко мне. Ясно? Я ушла, не дожидаясь ответа. Никогда не думала, что буду вести себя так по отношению к кому-то. Но я крайне редко ненавидела кого-то больше, чем его теперь. Неприятно признавать, но теперь мне хотелось поскорее покинуть это место. Однако, у меня было слишком много дел, чтобы думать о произошедшем. Это был предпоследний день перед нашим уездом. Завтра после завтрака мы должны были покинуть Екатеринбургскую группировку, а уже вечером быть в поезде, на пути в родной Саратов. Мне просто до безумия хотелось туда вернуться. Город культуры, Екатеринбург больше никогда не будет для меня таким же привлекательным, как раньше. И все же, мне будет что вспомнить. Я познакомилась с очень многими людьми, научилась управлять своей силой, а благодаря тренировкам, отточила многие свои навыки, вроде стрельбы или владения шестом… Я разобралась в себе и своих чувствах, узнала кое-что важное о своих друзьях. Я чувствовала себя повзрослевшей и роль попаданца больше не казалась мне какой-то дикостью или волшебством. Всего за неделю это безумие словно проникло мне под кожу, стало воздухом, которым я дышу и это, чего скрывать, нравилось мне. Я окончательно свыклась с собой. Так я думала, прогуливаясь по коридорам, в поисках Вано или Маши. Мне нужно было сообщить им, что пора собирать вещи. В этой школе все новости приходили через кого-то. Кому-то все время приходилось становиться посыльным. Но, как назло, оба моих друга куда-то делись и никто не знал, где они.  — Колонадова! — вдруг услышала я крик за спиной и обернулась. Меня звала та самая Климова. — Тебя зовут в Пробку!  — Кто зовет?! — сразу всполошилась я, припоминая кое-что.  — Александр. Пошли, он сказал срочно! Как бы я здесь не выросла, эта Пробка всегда будет напоминать мне о неприятном. Я пересилила свою недосформировавшуюся психологическую травму и спустилась в подвал. В комнате с Банкоматами стояли все, кого я искала: Калясников, Машка, Вася, Александр и Лешка. На последнем я задержала взгляд подольше, но я уже знала, что это будет. Он коротко мне улыбнулся. Я улыбнулась в ответ. Тем не менее, все выглядели предельно серьезными. На одном из Банкоматов отражался значок миссии.  — Саша. — заметил меня Бессонов старший. — Проходи. Пришла миссия из вашего Банкомата.  — А разве он не должен был перенаправлять все мисии на вашу группировку? — тут же поинтересовалась я.  — Так и было. — ответил мне Вася. Надо же, и с каких пор это он со мной разговаривает? — Но в этот раз миссия срочная.  — Красный сигнал. — показала мне на экран Маша. — Эту миссию мы проигнорировать не можем. Я читала о таких ситуациях. О них было написано в «Хрестоматии Попаданца», которую мне дали в начале недели.  — Это значит мы задерживаемся? — поняла я.  — Да, прыгать придется прямо сейчас. — подтвердил Бессонов старший. Господи! Ну конечно! Это должно было произойти в самый последний день каникул! Я итак опаздываю на день в школу. И это еще не известно, сколько времени займет эта красная миссия, не говоря уже о разнице течения времени в фандоме. Видимо, это место решило преподносить мне испытания до самой последней секунды.  — Не грусти, Алекс. — произнес Вано, обнимая меня за плечи в его вечной манере. — Этот фандом очень удачный для тебя.  — Для меня? — не поняла я. — Что за фандом?  — «Аватар: Легенда об Аанге». — ответил за него Лихт, поворачиваясь ко мне с хитрой улыбкой. — Так что, время идет, фандом не ждет, Саша. И по его выражению лица я уже поняла, что эта миссия будет ничуть не легче других.