Спешка

Тучи плотно окутали небо, сделав ночь еще непрогляднее. Ветер усилился, поднимая с земли пыльные вихри, и шумя в унисон с бушующими водами океана. Когда молнии, яркой синевой разделяя черно-серое небо напополам, исчезали, их место занимал грохот, от которого окна в домах звонко подрагивали. Грохот продолжался и когда полил яростный ливень, роняя крупные острые капли, наполняющие собой мелководные реки. Буря неистовствовала на острове всего несколько часов, но оставила после себя заметные следы, в виде поваленных деревьев, содранных крыш амбаров и множества селевых схождений, похоронивших под собой дороги. Для Содора такие бури — не редкость. Утром в депо Толстый инспектор заверил, что к полудню все дороги будут очищены и расписанию движения поездов эта крошечная проблема не помешает. Дизель мог долго смеяться над этим оптимистичным и весьма неправдоподобным прогнозом. Черный локомотив стоял на путях, тянущихся вдоль мокрого и потрепанного грозой леса — дорогу перекрыли массивные стволы деревьев, при падении разметавшие щепки и ветки на десятки метров. Небо по-прежнему было затянуто свинцовыми тучами с редкими солнечными просветами, но, по крайней мере, больше не дождило, что вовсе не поднимало Дизелю настроение. Он с мрачным видом наблюдал, как старый паровой трактор по имени Тревор медленно перетаскивал упавшие деревья на обочину. Его водитель, Джим Коул, оборачивал увесистые цепи вокруг стволов, цепляя их к подвеске трактора: пропитанная влагой древесина протестующее поскрипывала, когда ее тащили по усыпанной щебнем земле и рельсам. Это, по мнению Дизеля, был очень… очень-очень долгий процесс. Он косо поглядел на соседнюю линию, где стоял Эдвард, терпеливо дожидаясь, пока дорогу освободят. Неиспользованный избыток сизого пара медленно струился из клапанов его паровой машины, покрывая землю невесомой вуалью. — Да сколько можно ждать… — посетовал Дизель. — Столько, сколько потребуется, — устало ответил ему синий локомотив. Этот вопрос он слышал уже раз пятый. — Как-то неконкретно. — Наберись чуточку терпения. Нас не накажут за опоздание, ведь это не наша вина. — Да, — согласился он. — Это его вина. — Тревора? — Эдвард недоуменно покосился на соседа. — Вряд ли это он повалил лес. — Нет, но он медленно работает! Дизель презрительно фыркнул. Его раздражало, что он, прекрасный и модерновый, застрял здесь из-за древней груды металла по имени Тревор. В этом была своеобразная ирония, которую Дизель, правда, совершенно не оценил. — Да шевелись, ты, рухлядь старая! — сердито проворчал черный локомотив, резко подав вперед. — Сколько можно возиться с дурацкими деревьями! Эдвард раздраженно наморщил лоб: от Дизеля подобного выпада следовало ожидать — он не отличался чуткостью или хорошими манерами. Тем временем Тревор молчал, сосредоточенно оттаскивая очередной ствол с дороги, но уголки его губ нервно подрагивали: больше на слова задиры-тепловоза он никак не отреагировал. — Дизель, перестань, — пожурил его Эдвард. — Пока что он здесь единственный, кто работает. — Я бы тоже работал, если бы кто-то здесь не был таким старым и бесполезным, — Дизель усмехнулся, многозначительно посмотрев на трактор. — Дизель, довольно. От этого быстрее дело не пойдет. Он не послушал — слишком раззадорился и продолжил атаку по больному, идя на поводу своего вредного характера. — Зря ты отсрочил его отправку в плавильню, Эдвард — там ему самое место. Сказано это было достаточно громко, чтобы Тревор наверняка услышал. Резкие слова, пробуждая горькие воспоминания, ударили Тревора, словно хлыст больную лошадь; он сделал рывок и сдвинул последнее дерево с полосы. — Ну, наконец-то! — Дизель довольно загудел, перепугав птиц в истерзанных ветрами кронах. Затем медленно двинулся с места, выпуская из генератора черный маслянистый дым, копотью ложащийся на землю. — Я ошибался: даже от старой рухляди может быть польза. Нахмурившись, Эдвард метнул ему вслед острый взгляд, но смягчился, когда к нему приблизился усталый Тревор. Дребезжащий двигатель трактора умолк, дым тонкой струйкой курился с высокой трубы, а с широких протекторов колес отпадали рыхлые куски дёрна. Он выглядел таким подавленным и несчастным, когда остановился на обочине около локомотива, что походил на раненую собаку, которая подползла к ногам человека за утешением. Джим спрыгнул на землю, размяв затекшие от долго сидения плечи и спину. Ему, как и Тревору, привычнее было работать на полях и ярмарках, транспортируя посевы, а не очищать пути от завалов. — Отличная работа. Отдохни пока, друг, — сказал он, похлопав трактор по маховику. Тревор натянуто улыбнулся, но когда водитель отошел, чтобы помочь машинисту снять предупреждающие флажки, печаль вновь коснулась его лица. — Дизель просто душа компании, не правда ли? — сказал Эдвард, вздернув брови. — Надеюсь, ты не воспринял его слова всерьез? — Ох, нет, конечно, Эдвард, — соврал Тревор. Его это очень задело, но он не хотел взваливать свои переживания на кого-то другого — Просто это словно… — … выбивает из колеи? — закончил за него локомотив. — Хоть ты и не ездишь по колеям, но это подходит под твое состояние. — Да, где-то так. А ведь я просто стараюсь быть полезным. Тревор не умел врать. Эдвард, как ни кто другой, понимал его чувства. Стоило только вспомнить, каким несчастным выглядел Тревор, когда его, сломанного и ржавого, готовились разрезать и сжечь в сталелитейной печи только потому, что владельцу он показался устаревшим. Эдвард отдал бы многое, чтобы его близкий друг не страдал от пугающих воспоминаний об этом инциденте. Очень жаль, что Дизель с дружками не умели держать язык за зубами, напоминая об этом при каждом удобном случае. — Ты полезный, — заверил его Эдвард. — Только благодаря тебе я сейчас смогу поехать и выполнить свою работу, — словно в подтверждение этих слов, машинист включил свисток, оповещая об отправке состава. — Как и Дизель поехал только благодаря тебе, хотя… — … он никогда в этом не признается, — закончил за него Тревор, слегка приободрившись. Он видел, как его водитель возвращается. Эдвард ободряюще улыбнулся ему и поехал вперед, убирая с путей мелкие ветки и палки острым концом метельника. — Спасибо, Эдвард. — Пожалуйста, Тревор. Паровоз ехал, легкой дымкой рассеивая пар, который казался почти горячим в окружающей влажной сырости. Джим, растерев замерзшие руки, сел на место водителя. — Ну что, готов? — спросил он. — Пора закончить с этим участком. — Да, — не задумываясь, ответил Тревор. — Всегда готов!

***

Дизель спешил так, что аж подвеска тряслась. Он так отстал от графика… Впрочем, зачем волноваться? В случае чего он всегда может свалить вину за опоздание на Тревора, который слишком медленно расчищал пути. От этой мысли стало легче, и Дизель продолжил путь, все ускоряясь, несмотря на предупреждение машиниста. Двухколейные пути тянулись вдоль низких холмов, покрытых лишь чахлой травой, поэтому Дизель не боялся, что упавшая древесина перекроет проезд, как было в лесу. Но он не учел, что насквозь пропитанные водой холмы, лишенные поддержки корней деревьев, могут доставить проблем не меньше. Препятствие впереди локомотив, как и его машинист, заметили слишком поздно. Сель сошел с холма совсем недавно: свежая грязь и глина хлынули на рельсы, образовывая гору, высотой с самого Дизеля. Тот затормозил, но все равно с громким влажным хлюпаньем врезался в кучу грязи, да так сильно, что брызги разлетелись на милю вокруг. Пахнущая сыростью жижа покрыла Дизеля с носом, и он в панике замычал, когда кривая ветка ткнула ему в глаз. Машинист перевел реверс назад, но результата это не дало — сколько Дизель не старался дать задний ход, но слякоть плотно сковала его передние колеса, глубже забиваясь в механизмы при каждом обороте. В итоге двигатель окончательно заглох, а клапаны забились. — Проклятье, — машинист выбрался из кабины, подходя к грязевой куче, в которой безнадежно увяз его тепловоз. — Дизель, не беспокойся, я схожу за помощью. Поищу тебе буксир. Дизель в ужасе расширил единственный открытый глаз, в который не тыкала ветка, и жалобно промычал, словно умоляя этого не делать. Но мужчина лишь закатил глаза, привстав на цыпочках, чтобы убрать надоедливую ветку. — Да, это займет кое-какое время, теперь мы точно опоздаем. Когда человек ушел, онемевший Дизель грустно уставился на плотную стену черно-коричневой грязи впереди себя, в которой смешалась земля, песок, глина, листья и бог знает что еще. Брызги фонтаном заляпали его черные бока и лицо, колеса застряли, а движущие механизмы окончательно стали, набравшись мерзкой жижи. Кто бы ни приехал к нему на выручку — его просто засмеют. Дизелю оставалось лишь надеяться, что этот кто-то не будет каждому встречному болтать о том, что буквально откопал Дизеля из грязи. Тишина длилась около получаса, а затем воздух всколыхнулся от натужного тарахтения. Дизель узнал, чей это двигатель. Если бы он мог говорить, то протестовал бы на чем свет стоит, но он не мог, покорно дожидаясь, пока его прицепят к Тревору, чтобы тот его оттащил. С другой стороны, подумал Дизель, если Тревор не справится, у него не хватит сил, то в коллекции насмешек над ним прибавится еще одна. Тревор в это время молча принялся тянуть. Локомотив сильно отдернуло назад и покачнуло; камушки и песчинки посыпались с затвердевшего оползня, когда его столь грубо растормошили. Один заход. Второй заход. И только на третий, прилагая недюжинные усилия, трактору удалось вытащить локомотив. Грязь возмущенно хлопнула, выпуская добычу, а облепленные толстым слоем влажной земли колеса захрустели на рельсах. — Ах! — воскликнул Дизель, отплевываясь, когда его рот, наконец, освободился от грязевого кляпа. — Лучше бы меня засыпало лавиной угля… Его тащили и тащили назад, пока они не добрались до развилки, где Дизеля уже ждал буксировочный локомотив в лице Томаса. Он понимал, что Тревор и Томас — ближайшая помощь, которую его машинисту, будь он неладен, удалось найти. Но от этого становилось не легче. Прекрасно. То, что нужно — один из самых нахальных и задиристых паровозов на Содоре. Этот точно не забудет всем на свете разболтать о маленькой грязевой ванне Дизеля. Пострадавшего прицепили к паровозу, после чего он пожалел, что его вообще вытащили из селевой ловушки. — Хей, Дизель, — со смешком позвал Томас. — Ты в той куче грязи смотрелся так, м-м, органично! Жалеешь, поди, что мы тебя достали? — Если мне придется всю дорогу тебя слушать — ты прав, заройте меня обратно! — огрызнулся он, явно демонстрируя, что не в настроении что-либо обсуждать. — Не соблазняй нас, Дизель, — ехидно заметил Томас. Щеки Дизеля покраснели от унизительности ситуации. Он угрюмо молчал, но Томас почему-то не угомонился. — А как насчет того, чтобы сказать мне спасибо за то, что я доставлю тебя до мастерской? — Когда ты меня туда довезешь — тогда и скажу, — фыркнул Дизель. — Может быть. Тревор прервал их дружескую беседу, остановившись рядом с пострадавшим. — Дизель, я надеюсь, ты в порядке? — вежливо спросил он. На ответ Дизелю потребовалось несколько долгих минут. — Да, — неуверенно начал он. — Тревор, слушай… спасибо за помощь. — О, — глаза Тревора расширились от счастья. — Не ожидал, что ты… — Нет-нет, — прервал его черный тепловоз. — Ты не пойми неправильно: я по-прежнему считаю тебя кучей мусора. Но ты оказался более полезной кучей мусора, чем я ожидал. — А… — Тревор задумчиво нахмурился, не до конца понимая, поблагодарили его или оскорбили. — Лестно слышать от тебя такое… наверное… — А что самое главное, — продолжил Дизель чуть громче положенного. — Очень тихой кучей мусора, которая не будет донимать меня километры дороги напролет, как некоторые. Так что за это тебе отдельное спасибо. Громкий звук свистка и паровоз медленно двинулся вперед, волоча за собой Дизеля. Его засоренные грязью механизмы недовольно захрустели, на что Томас не переставал отпускать ехидные комментарии. Тогда Тревор понял, за что его так оригинально поблагодарили. Дизель дорого заплатил за спешку. Когда Джим завел трактор, сняв его с ручного тормоза, Тревор подумал, что, наверное, ему правильно говорили: обращать внимание на то, что говорит Дизель, не нужно. Самому себе он уже доказал, как он полезен. Усмехнувшись этой приятной и воодушевляющей мысли, Тревор поехал, чтобы продолжить работу по очистке путей.