***
Дункан не надеялся на лучшее. Только услышав от Хранительницы Маретари, что именно лучший разведчик клана ушел именно в заброшенные руины, возле которых видели именно порождений тьмы, он уже приготовился к потере рекрута. После той дрожи земли, которую ощутил весь клан, да и он сам, в этих руинах вряд ли кто-то выжил. Но по просьбе старой эльфийки он все же полез туда. По крайней мере, если вдруг они еще живы, то надо даровать беднягам последнюю милость. И Создатель все-таки снизошел до Стража: в одной из комнат подземного лабиринта потрепанный и бледный как смерть парень все-таки нашелся. Он лежал на ступенях перед высоким зеркалом, обляпанным пятнами скверны, и дышал. От его друга, однако, остался только отпечаток тела в черной жиже. Человек поспешно подхватил долийца и торопливо вышел, не заметив свернувшееся за саркофагом в клубок тело. Дверь за ним скрежетнула, но не закрылась. Когда его шаги затихли, существо шевельнулось и тихо заскулило.***
Ползти. Не останавливаться. Пожалуйста. Ползти. Ну еще чуть-чуть. Как хорошо, что она не в любимых стеклянных доспехах: настолько больной и слабой в них Махару бы не сдвинулась с места. Еще. Еще немножко. Кожа наруча тихо чиркает по камню. Рюкзак пришлось бросить вместе с оружием. В самом крайнем случае ее хватит на короткое Feim. Опереться на локоть и подтащить неповоротливое тело вперед. Пожалуйста. Самую капельку. Она не может позволить себе умереть здесь! — Faas… — простонала она, пытаясь сделать новый рывок. — Paak… Последнее слово из древнего клича драконопоклонников она не смела произнести. Боль, бесчестье. Но не смерть. Не сейчас. Никогда. Ну же, продолжай двигаться. Лук жалко. Да и меч жалко. Но выбраться наружу сейчас гораздо важнее. Если — когда — выживет, то вернется. Заклепка вновь царапнула холодный гранит. В налипших на лицо волосах запутались обрывки паутины и клочья пыли. Когда выберется на поверхность, будет похожа на драугра, только глаза б еще синим светились. Плевать, лишь бы солнце увидеть — дова должен чувствовать небо, а не лежать в каменных тисках, будто презренный фалмер. Пальцы обволокло что-то вязкое и омерзительное. Гримаса боли на сером лице исказилась еще сильнее. Перед еле пытавшейся удержаться в сознании женщиной разлагалась туша непонятного, но безумно отвратительного существа. От плоти, превращающейся в черную густую слизь, начинал исходить смрад. Махару могла возблагодарить богов за то, что совсем недавнее окончание лечения гнойного люпинуса практически полностью отбило ей обоняние — мерзкий запах ощущался лишь чуть-чуть, и при должной отрешенности преодолеть остаток коридора до поворота ей не составит труда.***
Терон тяжело вывалился наружу, под белое пасмурное небо. Воздух холодной ладонью накрыл разгоряченное лицо. Явно приближался дождь. Лагерь кипел подготовкой к перекочевыванию: бледные пятна лиц сородичей мелькали то тут, то там среди темно-зеленых ветвей, шуршали паруса аравелей, поскрипывали доски. — Теро-о-он! Трава шелестнула под легкими шагами, и на юноше в прыжке повисла Мерриль. — Жара нет, — убрав руки с его шеи и отступив, невозмутимо заключила она. — Ты прямо горел огнем. Рада, что ты поправился. — Э… Спасибо, — неловко улыбнулся Терон. — Не меня благодари, — отмахнулась та. — Хранительница влила в тебя целую реку отваров, которые варила без остановок. Он потер затылок. Из-за глупого мальчишечьего любопытства весь клан растревожен и даже собирается сниматься с места вне срока. Если бы они не полез… — Тамлен! — воскликнул он. — Что с Тамленом?! Он в порядке? Мерриль чуть нахмурилась, и внезапно по коже мурашки побежали вовсе не из-за прохлады. — Мы его не нашли. Терона шатнуло. Не может быть! Конечно, странное зеркало взорвалось, но монстров в руинах они убили, другу не могло ничто угрожать. — Как? — хрипло каркнул он. — Прости, — Мерриль понурила голову, крепче сжав пальцы на древке своего посоха. — Мы старались, но его и след простыл. Он окинул ее хмурым взглядом, о чем-то задумавшись. — Я сам найду его, — и попытался обойти девушку, но нога дрогнула, а она схватила его за рукав: — Подожди, ты еще слаб! Угомонись, позже пойдешь, когда чуть окрепнешь. Терон остановился, но боль на его лице говорила лучше всяких слов. — Тебе надо поговорить с Хранительницей, — настойчиво попросила Мерриль. — Она очень хотела с тобой побеседовать. Да и не только она. Юноша мрачно изогнул бровь, не сказав, впрочем, ни слова. — Кто еще? — Тебя из руин принес шем, — прямо сказала она. Терон нахмурился сильнее: — Мне… действительно показалось, что меня тащил на себе кто-то высокий, но это мог быть бред. Что шемлену делать в тех руинах? И зачем ему помогать эльфу? — Хранительница сказала, что это друг клана, — многозначительно сказала Мерриль. Терон удивленно хмыкнул. Клан Сабре слишком долго жил в отчуждении от всего остального мира, выбирая для стоянок самую глушь. — Ладно, я пойду. Хочу посмотреть на этого любопытного шема. Аравель Маретари стоял слегка в стороне, вокруг него суетилось несколько эльфов, готовя лесной корабль к дороге. — Хранительница?.. — неуверенно позвал юноша. За потемневшей от недавнего дождя кормой невысокая седая эльфийка беседовала с возвышавшимся над ней смуглым человеком, чье лицо украшала густая гладкая борода, черная, как мрак. — Так это ты Терон? — спросил он, сразу повернувшись к новоприбывшему. — Э-э-э… я, — с некоторым сомнением ответил сбитый с толку долиец. На шемленов он предпочитал смотреть поверх наложенной на лук стрелы, но этот так свободно разговаривал с Хранительницей… и Мерриль назвала его другом клана… Он не знал, как вести себя с этим чужаком. К тому же кружилась голова, руки и ноги будто обледенели, а страх за лучшего друга не давал успокоиться и начать мыслить ясно. Что за ужасный день.***
— Мой шатер из ветра и стекла… — пришлось прерваться, чтоб протащить тяжелое тело вперед хотя бы чуть-чуть, — мой шатер просторный и большой... Как же она устала. Дать бы себе остановиться, согреть местечко и заснуть, забыв обо всем. Разбить лагерь, переждать пепельную бурю за крепким пологом, как в старые времена... но она не в Эшленде — хотя такое чувство, что с тех пор так ничему и не научилась. — Я в шатре любимого ждала... только ты, любимый, не пришел. Язык шевелился едва-едва, сухой и неповоротливый. Ей — данмерке! — было безумно жарко. По лицу стекали крупные соленые капли пота, терзающие царапины на лице. Магия уходила, как вода в песок, пытаясь исцелить неведомую болезнь, но это была бессмысленная трата сил. — Сколько лет тебя все нет как нет... Старая, почти забытая песенка крутилась в голове почти бесконтрольно — и позволяла совладать с лишним ярдом по ледяному камню. Махару будто спала наяву, воспринимая происходящее словно из-за толстой полупрозрачной стены — перед глазами лишь стелилась мешанина грязных цветов. Кожа покрылась коркой подсохшей крови и неизвестной мерзкой жижи, а во рту творилось что-то вообще неописуемо ужасное. Только тихое звучание собственного голоса еще как-то поддерживало драконорожденную — ну да в Zul и была вся ее сила. — ...я пошла искать тебя сама. Дэйдра, почему в голове крутится именно это? Она же слышала эти слова в последний раз, когда была еще подростком. И уж что-что, а эта пора миновала очень давно. Кажется, что это Четвертая Эра уже закончилась два века назад, а вовсе не Третья. Может, Махару уже седая сухая мумия, которую никогда не предадут огню, не развеют под небом… жестокий конец для дова. Она нашарила глубокую трещину во тьме и вцепилась в нее пальцами. Потянулась из последних сил. Кто-то же убил эту тварь. Он не мог далеко уйти. Ведь не мог? — Пожалуйста, — попросила она неизвестно у кого, роняя лоб на странно горячее предплечье. Двигаться не хотелось — ее будто придавило костями дракона. Вспомнить продолжение песни уже никак не удавалось, а без этого тело отказывалось подчиняться. Перед глазами маячили походные шатры, раскинутые в серой долине, а далеко за ними возвышалась могучая гора, засыпанная серо-алым пеплом. Она попыталась опереться на руки и встать, но по ним прошла дрожь, и голова снова упала на ледяную каменную плиту. Казалось, под щекой снова мокрая от крови плаха — но если она вернулась на родину, то откуда здесь взяться Хелгену? Если только прах этого города не развеялся над островом, что тоже погиб в огне, лишь бы отправить ее в новую жизнь, оставив все, что было до того, в прошлом... Великая Dovahkiin скрючилась на холодном полу древних руин и тихо плакала во сне. Из царапин на лбу и щеках текла черная от тьмы драконья кровь.