Они умирали вместе

И вдруг стало так больно – от осознания этого сухого «его больше нет». Не больно физически, не больно до скрипа в зубах, до желания крушить и ломать, драться и побеждать, нет. Совсем другое больно. Больно равно тошно, мерзко и паршиво. Больно так, что ты противен сам себе, ведь живёшь, сука, а его больше нет. Нет и никогда не будет. Не будет дурацких шуток, ухмылок, колких фраз, не будет ничего, что связано с ним, не будет этого человека. Нет и не будет ещё одного из Сотни. – Кларк… – Помнишь, как он сказал однажды? – в ответ молчание, конечно же, помнит. – Мол он – Джон Мёрфи и он выживает, – просто так, для протокола. Это должно быть сказано, наверное. Он бы хотел? – Да, – на выдохе, и оно такое же прокажённое, почти отвратительное, как её собственные речи. Они в равной степени бессильны, больны. Сейчас и всегда. Пока ещё вместе. – Так какого чёрта? Какого чёрта, Беллами? Почему он не… – «выжил» – второй раз произнести не выйдет, горько, опасно, смертельно, как эта планета. – Почему? Ведь он обещал, он хотел, готов был на всё, Белл, я... Но Блейк не ответит, потому что ответа нет. И они оба это знают. Ванхеда и экс-мятежник. Теперь они главные, как тогда, но иначе – якобы официально, ха! Им нести ответственность, им умирать с каждым погибшим и выживать с каждым спасённым. [Да что вы знаете о боли?] Им приводить в чувства Рэйвен, у которой отказала левая часть тела – он погиб, сделав её такой на остаток жизни, это больно перенести. Им кормить детей пищей, которая пропитана радиацией – смотреть на их муки и смерть маленьких существ, не успевших повидать жизнь, а может и к лучшему? [Вопросительный знак в сознании каждого ставится с трудом.] Им двоим сейчас говорить, глядя в глаза Эмори, что они его погубили не спасли. И только им наблюдать за тем, как призрачный огонёк надежды потухает во взгляде каждого – землянина, небесного. [Как будто это имеет значение...] – Нам не спастись? – спокойно, глядя куда-то вдаль. Они в импровизированном кабинете, она как будто за столом. Как тогда, со списком. – Всё сложно, принцесса, – хрипло, спокойно. Садясь рядом с ней, на пол. Взгляд изучает противоположную стену, там есть выход? Нет. Его нет, наверное, нигде. – Беллами… – начинает, но. – Ты слышишь моё дыхание? – прерывает. – Да, – честно. – Какое оно? – тихо. – Сбивчивое, тяжёлое слишком. Так дышат… – включился врач, это было бы даже забавно, но устрашает сейчас. – … перед смертью, принцесса. Так что моё «Мы всё ещё дышим» летит в… – теперь её очередь прерывать. – Тшшш, Беллами. – Ты же Великая Ванхеда, Кларк, Командующая Смертью, а запрещаешь мне ругаться в последние минуты жизни, – его тон сухой, он слишком устал, чтобы выдавать какие-либо эмоции. – Думаешь это я? – Принцесса, послушай, – всхлип. – Пожалуйста, послушай своё дыхание. – Нет, – слишком твёрдое, что ты делаешь, дурочка? На силу сейчас нет времени. – Кларк, мы все умираем. Каждый. – Думаешь это я? – снова. Ну что за дурацкий вопрос? – Нет. Думаю, это мы все. Чёртово человечество много лет назад, очень много. Сами создали себе проблему, а теперь героически умираем, потому что сделать ничего не можем. Так всегда, так всегда… – срывается, бормочет, слишком тяжело дышать, слишком больно, слишком слишком. – Я не хочу, чтобы ты… Мы же в-вместе? – полувопрос, дрожащим голосом. – Как ты и мечтала, – это почти улыбка, правда. – Беллами, - она хватает ртом воздух, но ничего не может сказать. У храброй принцессы больше нет сил жить, нет желания выживать. А ещё ей не хватает чего-то. – Не переживай, милая, ты виновата не во всём, только в половине. А в остальной – я. Мы так устроены. Косячим по очереди, жаль только в этот раз в дерьме оба. – Нас некому спасать? – наивно, прям как маленькая девочка. Великая Ванхеда! Мёрфи бы сейчас прошёлся… – Неа. Мёрфи мёртв, Рэйвен парализована… – А Октавия? – Всё ещё меня ненавидит. – Джаспер, Монти, Харпер? – Ненавидят тебя. Она спускается к нему на пол. Кладёт голову на такое родное плечо. И в общем-то умирать становится не так страшно. Романтическая ложь даже в почёте – ведь она больше не убийца романтики. – Неужели мы такие плохие? – Жизнь такая. – И смерть? – И смерть, принцесса. Но знаешь, ходят легенды, что задыхаться в обнимку легче. А на утро другие найдут спасение, убежище, лекарство и чёрт знает что ещё. Но для них будет поздно, увы. И по Земле прокатится тихое и больное – «Их больше нет». А среди своих ещё робкое «Они умирали вместе». Рэйвен Рейес скончается, лишь на пару минут отстав от своих друзей. «Она по жизни не любила отставать», – может быть вспомнит кто-то. Кто-то другой – живой, а они мертвы. Так заведено, и не спасёт даже то, что ты – Джон Мёрфи.