Наоборот

Тао не уверен, от кого слышал эту историю. Он помнит мужской голос, женский смех, сильные руки, его обнимающие. Кто-то рассказывал ему нечто вроде сказки, давным-давно. Она добрая, правильная и кончается хорошо. Похоже, пересказать ее самое время: плечи господина Фэя каменные от напряжения, а волосы наэлектризованы так, что жалят пальцы искрами. Отложив расческу, Тао берет массажную щетку: семь движений от правого виска к затылку, семь – от левого, потом еще раз и еще. Семь – хорошее число, счастливое. Его встреча с господином Фэем тому доказательство – лучший подарок за всю жизнь, как раз на седьмой день рожденья. И плевать, что не семерка символ счастья в традиционной нумерологии*. По ней «старшие братья» заставляют его зазубривать наизусть значение чисел, ежевечерне контролируя результаты. Экзамен планируют устроить на его восьмой** день рождения, в один голос твердя, что это к счастью. Последнее утверждение Тао очень хочется оспорить – на его взгляд, чем позже будет экзамен, тем лучше. Конечно, знать нумерологию необходимо, без нее не понять не одного кода или пароля. Но глубоко верить в символику, радуясь восьмерке или шарахаясь от каждой четвертой двери – да что за чушь! Господин Фэй постепенно расслабляется под его прикосновениями и Тао начинает негромко говорить, не прекращая мерных движений. Он знает, что историям необязательно быть правдивыми, чтобы быть важными. Поэтому совершенно не стесняется описывать злоключения волшебного дракона, лишенного магии господином Востока*** за жестокость к младшим братьям. Из сплетен в Башне Тао уже успел узнать, что эта история похожа на историю господина Фэя, только, в отличии от младших братьев-драконов, он остался совсем один. И тем почетнее выглядит его победа. Возможно, господин Фэй тоже пришел к такому выводу, раз теперь улыбается, а под конец и вовсе смеется. Немного злорадно, но все таки искренне, от души. Самого Тао так и подмывает задать вопрос, почему отец Лю, как и отец-дракон из сказки, сам не остановил старшего сына. Вместо этого он листает одну из книжек с картинками, что дает ему господин Фэй. Там совсем нет погонь или драк – только облака, птицы и восседающие на цветах-лотосах люди, но Тао все равно нравится листать их. Следующим вечером он пересказывает господину Фэю новую серию Хеталии, где Китай, раненный Японией в спину, крепко встал на ноги. Теперь с ним сотрудничает Иван Брагинский, который уже не Царство Русское, а Россия. На взгляд Тао, закрытое наглухо пальто идет Брагинскому меньше, чем царский кафтан из алого шелка. Господин Фэй перебивает его на середине рассуждений. Он донельзя изумлен и Тао рассказывает ему о Хеталии с самого начала, объясняя, что это комикс, по которому крутят мультики. Когда дело доходит до подробного описания светловолосого, светлоглазого России-Брагинского с куском трубы в руке и в неизменно светлом пальто, господин Фэй смеется взахлеб, игнорируя заглянувшего на шум телохранителя.

***

Фэйлон не уверен, сможет ли когда-нибудь объяснить Тао, насколько ему благодарен, ведь родственная любовь и забота – это роскошь, которой него никогда не было. Иногда они вместе наслаждаются маленькими радостями вроде валяния перед телевизором в дождливый вечер. А когда на экране появляется Россия-Брагинский, так похожий повадками на Арбатова****, они оба смеются, пока Тао не утыкается лбом ему в плечо, и Фэйлон думает, что ему, похоже, все же здорово повезло.