Злейший друг

Начало зимы 1761 года. Брагинский ненавидел европейскую зиму – промозглую, сырую, грязно-слякотную. Жители просвещенного света жались к едва теплеющим каминам, переживая о каждой ветке хвороста, брошенной в топку. Крохоборы. Под каблуками ботфорт трещали замерзшие лужи, зябкий холод юркой змейкой заползал под куцый мундир. Брагинский сплюнул - «пруссачья мода!» - мысли вернулись к недавнему разговору с «друзьями». Повод собраться был более чем достойный – пока зимнее затишье, можно подвести итоги военной кампании. Франсуа и Родерих уже ждали, предвкушая дележку пирога, немного поодаль мялся Людвиг – угловатый насупленный подросток. Оригинальный ход – эти двое хитро**пых хотят «прикормить» мальчишку подачками, чтобы не стакнулся со старшим братцем. Ну-ну. Один черт снюхаются, как две собаки. Россия решительно переступил порог, на ходу снимая треуголку. - Дорогой друг! – Франсуа повис на шее и чмокнул в щеку. «Пи***я привычка – так бы и у***л бы» - раздраженно подумал Брагинский. Родерих и Людвиг сухо поздоровались. - Ну, раз все собрались, давайте приступим. – Без дальних предисловий начал Австрия. «Что, австрияк, не терпится трофеи делить?» - краем губ криво усмехнулся Россия. – «Мало п***й тебе пруссак навалял». Самого Брагинского трофеи особо не интересовали. В этой войне он участвовал буквально за компанию, а за компанию, как известно… И все же, нельзя было сказать, что ни какого интереса не было – Брагинский жаждал признания. Уж скоро полвека как он выворачивается наизнанку, стараясь влиться в ряды просвещенных государств. В ответ – только насмешки и брезгливость. Мол, и медведи у него, и щи лаптем (да уж лучше щи, чем луковый суп, в котором крупина за крупиной гоняется с дубиной), и правительница безграмотная и легкомысленная. В географиях видите-ли не сильна (на что ей европейская география? Это вы, просвещенные, собачитесь за каждый локоть земли). Россия вздохнул. –«И все-таки приходится терпеть. И от кого? Одним из будуара правит тупая ш***ха, другим – ханжа… Навешать бы п***й обоим союзничкам, да не хочет он огорчать императрицу – не долго ей осталось». Сквозь завесу размышлений до России донесся голос Австрии: «Господин Брагинский, мы решили передать вам полномочия решать дальнейшую участь Пруссии, с тем, чтобы вы более не вмешивались в дела Европы». «Вот те раз! Откупиться хотят. И чем? Гилберт уже в моих руках. Я эту сволочь не раздавил только потому, что не хотел давать повод для злословия этим лицемерам». – На скулах Брагинского заходили желваки. – Это все? – грубо спросил Россия. Почувствовав волну темной ауры «друзья» притихли. - Я пойду. – Сжимая кулаки, Брагинский направился к выходу и саданул ни в чем не повинными дверьми так, что посыпалась штукатурка «под мрамор». – «Все фальшивка».