Лис и кролик

Утром Рукия пришла на службу несколько обеспокоенная – служанка сказала, что брат не ночевал в поместье. Но признаков тотального разрушения Сейретея не наблюдалось, поэтому девушка решила просто приняться за работу. На столе, прямо на недописанном отчете, лежал сложенный вдвое лист бумаги. «Кучики Рукии-сан» гласила сделанная неровным острым почерком надпись. «В единый день Сердце мое, Мирскую познавшее горечь, Просквозили весенний ветер И осенний – разом» На пол упал засохший цветок календулы. Рукия была уверена, что это тот самый цветок… …В тот день у нее ощутимо дрожали руки. Отныне она – не студентка, но выпускница академии. Она добилась у приемного брата права быть шинигами и стала им. Как одна из лучших в своей группе, Рукия была удостоена чести на церемонии принесения клятвы вручить цветы одному из капитанов. У каждого отряда в Готэй 13 был свой цветок-символ. Рукии досталась календула – символ третьего отряда. Девушка поднесла крошечный букетик к лицу, вдыхая чуть горьковатый запах. «Битва – не место для героизма, битва – это отчаяние». - Прекрасные цветы, не правда ли? – певучий голос за спиной заставил ее вздрогнуть. Повернувшись, Рукия увидела худого нескладного шинигами с улыбкой до ушей. - И прекрасный девиз, – вежливо улыбнулась она незнакомцу. - Подарите мне цветок, – внезапно почти требовательно сказал тот. - Что вы! – Рукия даже прижала букетик к груди. – Это для капитана третьего отряда! - Я не прошу весь букет, только один цветок, - незнакомец поклонился. Рукия посмотрела на незнакомца, на букетик – и сдалась. - Возьмите, – когда он брал цветок, их пальцы на мгновение соприкоснулись. - Знаете, это ведь не просто цветок - он врачует раны. Как жаль, что не душевные... Я сохраню его на память о нашей встрече, - и незнакомец исчез так же незаметно, как и появился. А спустя час Рукия увидела его разговаривающим с преподавателем по кидо. На спине небрежно накинутого поверх простой черной формы хаори была цифра «три»… - Приятные воспоминания, принцесса? – а ведь за столько лет его голос совсем не изменился. - Скорее ужасные, - фыркнула девушка. – О том, какой я была доверчивой и как легко было меня обмануть. - А сейчас ты повзрослела и перестала быть такой доверчивой? – он чуть наклонил голову. Рукия ничего не ответила. - Верь мне, - она одаривает его удивленным взглядом. – Пообещай всегда верить мне, что бы ни случилось, - он непривычно серьезен вдруг, почти угрюм. - Обещаю, - Рукия протягивает руку и осторожно гладит капитана третьего отряда по щеке. Он накрывает ее ладонь своей, сплетая пальцы. Таким Рукия никогда его не видела – почти беззащитным. - Рукия-чан согласна выйти за меня замуж? – момент слабости прошел, он снова улыбается во весь рот и обычные слова, как всегда, кажутся наполненными наслоениями смыслов. - Согласна, - он вздыхает, то ли обреченно, то ли облегченно, а потом и вовсе перестает дышать – так крепко Ичимару прижимает ее к себе. - Я же говорил, что идея с сакэ – всегда хорошая идея, - капитан Кёраку с легкой полуулыбкой наблюдает за хрупким пепельноволосым мальчиком лет трех, который совершенно уверен, что устрашающий глава клана Кучики – прекрасная лошадка, а кейсенкан предназначен для того, чтобы ему удобно было держаться. Укитаке спокойно кивает. - Джуу-тян, сколько раз я тебе говорила не таскать хурму из кладовой? – слышится из дома гневный голос Рукии и на веранду вылетает еще один малыш – точная копия первого. - Дядя, мама опять меня ругает! – он со всей возможной скоростью несется по дорожке к смеющемуся Бьякуе. - Если ты будешь хорошим мальчиком, мама не будет тебя ругать, - он на ходу подхватывает племянника на руки. - А папа говорит, что нашей маме всегда нравились плохие мальчики, – заявляет второй малыш. - Твой папа, Казу-тян… - Бьякуя мученически вздыхает. Капитан Укитаке прячет улыбку. В поместье Кучики наконец-то пришла весна.