Лис и кролик

- Принцесса проснулась, - ласкающий ухо шепот заставил едва открывшую глаза Рукию вздрогнуть. – И вовремя – я ужасно голоден. Вот только не знаю, какой из двух видов голода утолить, - и он дразнящее прикусывает мочку маленького уха. Несколько секунд Рукия лежит, наслаждаясь ощущениями, позволяя себе забыть, кто она и где находится. - Бьякуя! – От ее крика Ичимару судорожно подскакивает на футоне. - Что Бьякуя? – он непонимающе смотрит на паническую гримасу, исказившую лицо Рукии. - Ты забыл? Нии-сама сегодня возвращается! Он нас убьет! Или убьет тебя, а меня посадит под домашний арест, - Рукия со стоном опускает голову на руки. - Принцесса вспомнила о законах клана? – Ичимару улыбается то ли иронически, то ли горько. – Считаешь Бьякую таким уж бесчувственным человеком? Он пошел против Совета старейшин ради любви. Он подставился под удар меча ради тебя. Он простил предателя Готей 13 ради него самого. И зная это, ты все еще думаешь о нем так же, как другие? Рукия не уставала удивляться, каким мудрым может быть этот вечный циник. Однако его слова не до конца успокоили встревожившуюся девушку – ведь она поддалась недопустимым, хоть и вполне закономерным на фоне всеобщей усталости и эйфории после победы над Айзеном и подкрепленным вдобавок неожиданно обнаружившейся дружбой между ее братом и Ичимару эмоциям. Тот некоторое время внимательно наблюдал за ее лицом, потом медленно поднялся. Привычная ехидная улыбка заняла свое место на бледном лице. - Бай-бай, Рукия-чан. Увидимся на работе, - и он тихо выскользнул из комнаты. Бьякуя вернулся только к вечеру, а увидела его Рукия только за ужином. Несмотря на то, что благодаря Ичимару она очень сблизилась с братом, ей все еще было неловко оставаться с ним наедине. - Никаких происшествий во время моего отсутствия не было? – небрежно поинтересовался Бьякуя после пары обычных вежливых фраз. - Нет, брат, - Рукия утешала себя тем, что происшествий, которые имел в виду Бьякуя, действительно не было. Ей в очередной раз захотелось, чтобы ее великий брат, которым она гордилась, был немного… проще, немного доступнее. Чтобы они хоть раз могли поговорить как тогда, на Согиоку, когда она держала его руку в ладонях и чувствовала себя его настоящей сестрой. Они оба хранили молчание, пока не подали чай. Когда слуга вышел, Бьякуя пристально посмотрел на сестру. - Спрашивай, - она недоуменно посмотрела на него. – Ты весь вечер хочешь что-то у меня спросить. Спрашивай. Я разрешаю. - Расскажите мне, как вы познакомились с Ичимару, брат, - неожиданно для самой себя просит Рукия. Бьякуя прикрывает глаза. - Меня с раннего детства готовили к тому, что я стану главой клана и приму от деда бразды правления 6 отрядом. Я мало общался со сверстниками – большинство из них были мне, что называется, не ровней, а остальные были слишком поглощены собой и собственной важностью. Гинрей никогда не одобрял моего взрывного характера, но он любил меня на свой строгий манер и, как мне кажется, огорчался, что у меня нет друзей. Иначе я никак не могу объяснить себе его решение на год отдать меня на учебу в академию, ведь у меня были лучшие наставники. – Бьякуя прерывается, чтобы сделать изящный глоток из пиалы, и продолжает. – Но в академии я только замкнулся в себе, опасаясь сделать что-то, что могло опозорить клан. И вот примерно через три месяца после начала занятий кто-то из особо несдержанных старшекурсников умудрился буквально в клочья разнести наш тренировочный зал. Ситуация сложилась неординарная и принятое решение тоже было неординарным – нас отправили тренироваться в зал со студентами из Руконгая. Тогда я и увидел Ичимару в первый раз. Он стоял в стороне от своей группы, презрительно щурясь и кривя губы в язвительной ухмылке. Он сразу мне не понравился – еще бы. Какой-то руконгайский оборванец ведет себя так непочтительно, осмеливается в открытую насмехаться над представителями благородных кланов. Тогда я еще не умел сдерживать свои чувства и делать вид, что мне все безразлично. Я наградил нахала самым презрительным взглядом, на который был способен, он же в ответ только заулыбался вдохновеннее. Некоторое время мы обменивались взглядами… признаюсь, я не выдержал первым – подошел к нему, потребовал извинений за свое поведение. «Благородный мальчик хочет, чтобы дерзкое отродье извинилось?» - его манера издевательски удлинять гласные уже тогда бесила непередаваемо. Я ударил его, он – меня и все закончилось банальной дракой. А подружились мы сидя в комнате для наказаний. И потом провели там вдвоем немало времени. Между нами оказалось много общего – оба слишком сильные и слишком гордые и потому слишком одинокие. Только я должен был соблюдать правила, а он всегда плевал на них, высмеивая и порицая то, что я считал незыблемым. Мы часто спорили и даже ссорились, но всегда мирились. Время, проведенное в академии, стало едва ли не самым счастливым в моей жизни. Мы и потом дружили еще много лет, и дед, на удивление, не был против. А потом он умер, меня полностью поглотили дела клана, дела отряда… Потом в моей жизни появилась Хисана, а потом была ее смерть… В тот день он пробрался в поместье, но я был убит горем – и не принял его сочувствия. Ну а потом Ичимару ушел в Лас Ночес… - Вы простили его потому, что винили в этом себя, брат? – Тихо спросила Рукия. Бьякуя удивленно взглянул на нее. - С чего бы? Ичимару всегда делал только то, что считал нужным, и наша дружба его бы не остановила. - Тогда почему, брат? - Ради Хисаны я пошел против воли клана. Он ради друга пошел против воли Готей 13. Я просто его понял, вот и все. К тому же, после того, что случилось с тобой, после того, как я едва не потерял единственного родного мне человека, – Бьякуя нежно посмотрел на покрасневшую сестру, - я по-другому посмотрел на мир, на привитые мне принципы. Не хотелось бы в этом признаваться, но Куросаки Ичиго своими глупыми и безрассудными поступками тоже открыл мне глаза на многие вещи. - Поэтому вы помогли нам с Ренджи, когда мы пошли помогать Орихиме? – Бьякуя кивнул. Поддаваясь порыву, Рукия обхватила ладонь Бьякуи двумя руками. - Спасибо, брат! Вы не представляете, как я вам благодарна за этот разговор! Вы самый лучший человек на свете! - А как же я, Рукия-чан? Ты разбиваешь мое бедное сердце.