War

Происходит только то, что должно происходить. Все начинается вовремя. И заканчивается тоже. Ф.М. Достоевский

Неделя. Целая гребанная неделя прошла со смерти Нанетты. Неделя бессонницы, депрессии и дикой попойки. С Вильгельминой мы не общаемся уже как дней пять. Девушка погрузилась в работу в театре, иногда даже ночуя там, или же приходила настолько поздно, что закрадывались мысли – а точно ли Генрих уходит работать или же нет? Впрочем, разговаривать со мной или Димой она наотрез отказывалась. Лишь иногда, она кидает на нас холодный взгляд, но, при этом молчит. Димка тоже стал мало с нами общаться, теперь, он больше любит запираться в комнате, либо играя, либо занимаясь починкой компьютера. Нет, я, конечно, понимаю, что все по-разному переживают горе, но поддержка тоже важна в это время. А у нас получается так, что каждый сам за себя. От этого отвратительного чувства беспомощности и одиночества хотелось выть. К концу недели мне позвонила мать, сухо поинтересовавшись как я, и не приеду ли к ним на поминки, на что пришлось ответить отказом. Не хотелось видеть ни её, ни отца. Да, они неплохие люди, но родители из них вышли никудышные. Мало того, что хотели слепить из меня свой идеал, не выслушивая мое мнение, так еще и обиделись на то, что уехала из родного города с тетей, пытаясь достичь своей мечты. И вот, спустя несколько лет, у матери появился повод позвонить мне. И, даже в этот раз она смогла обвинить меня в черствости и не любви к своей семье. А отец, который относился к моим мечтам и увлечениям более-менее терпимо, вообще отвернулся от меня. Да, жизнь прекрасна, однако ж. - Элин! – в мою комнату, словно фурия, вбежала Генрих и споткнулась о многочисленные бутылки из-под алкоголя. - Черт бы тебя побрал, что ты тут учудила?! - Чш-ш-ш, - я приложила указательный палец к губам, морщась. – Не мешай моей депрессии и апатии общаться со мной. - Да ты сдурела! Быстро в душ и приведи свой сральник в нормальный вид! Тебе на все двадцать минут. - Да что ты привязалась-то?! Неужто ты заговорила со мной, и теперь не будешь кидать эти холодные взгляды Снежной Королевы? – фыркнула я, откинувшись обратно на кровать. – Во всяком случае, мне все равно. Уходи или иди и Диму доставай. Идти или что-то делать категорически не хотелось. Тем более, мой организм, при малейшем сдвиге или же резком движении, начнет бунтовать, и остаток скудного завтрака и алкоголя обязательно выйдут наружу, чего мне совсем не хочется. Поэтому я проигнорировала грозные замечания и упреки, закрыв глаза и положив ладонь на лоб. Думаю, девушка поймет этот жест и не станет меня трогать. Ага, мечтать не вредно. Меня наглым образом скинули с кровати, из-за чего я больно ударилась ладонями и лбом о пол. Застонав, я все равно встала с горизонтальной поверхности, отмечая, что довольно прохладный пол придавал приятные ощущения. Так что, в этом есть плюс. - Я с тобой цацкаться не буду. Живо поднимай свою задницу, - спокойно говорит Вильгельмина, брезгливо откидывая одеяло. - Тебя никто и не просит, - глухо отвечаю, но никаких попыток встать не делаю. - Нанетте бы это всё не понравилось, - внезапно говорит темноволосая, садясь на кровать. – У меня как раз есть новость насчет неё. Услышав имя своей тети, я отжалась на руках и села на колени. Голова закружилась, и желудок настойчиво изъявил желание выкинуть все содержимое наружу. Пришлось прикрыть ладонью рот и прикрыть глаза. Последняя бутылка вина была лишняя. Генрих терпеливо ждала, пока у меня пройдет головокружение и тошнота. - Готова слушать, - пробормотала я, переползая на кровать. Вильгельмина поправила свои шикарные волосы, которые, кажется, всегда находились в идеальном состоянии, и исподлобья взглянула на меня. - Уверена? А то по твоему лицу и не скажешь. - Говори уже, - вяло огрызнулась я. - Ты помнишь, кем работала Нанетта? – получив утвердительный кивок, Вил продолжила, - и недавно, ещё до отъезда в Америку, она узнала про одну очень древнюю реликвию, которую так давно хотела найти. И она находится сейчас в Лондоне. - И ты хочешь... чтобы я нашла? – нахмурившись, спрашиваю я. - Почти правильно, - спокойно отвечает девушка. – Перед смертью она... хм, хотела сходить вместе со мной. Но, потом её вызвали по работе, и мы забыли про это. И, теперь это задание переходит к тебе, как к родственнице и той, кого она хотела посвятить в свои дела и работу. И я помогу тебе. - Какие дела? Она что, хотела сделать из меня археолога? – я непонимающе нахмурилась, почесав шею. Что-то мне совсем не нравится тема и то, каким бесстрастным стало лицо Генрих. Да что такое?! Ещё и Нанетта решала за меня, кем мне стать. Убежала от одного, но прибежала к этому же. - Да, хотела именно этого, - девушка поднялась с кровати, поправив юбку карандаш. – Собирайся, через час мы пойдём за реликвией. - Но я даже не согла… Мою речь нагло проигнорировали, закрыв дверь. Ну да, зачем меня слушать? Вздохнув, медленно встаю с кровати и ползу в ванную. Всё же нужно привести себя в порядок перед экзекуцией. - Вилка, ты серьёзно? В этом богом забытом месте и должен быть сраный артефакт?! Да, и какой артефакт мы ищем? Как он выглядит-то? - Будешь много трещать, ничего не скажу. - Это была не моя идея брать меня с собой. Генрих вздохнула, покачав головой. - Я заметила. Ладно, идем. Ближе к двум часам дня мы всё-таки вышли из дома и направились на поиски приключений. Не могу сказать, что мне до одури хотелось этого, но отдать дань Нанетте, всё же, нужно. И не важно, что она хотела сделать из меня своё протеже. Женщина желала мне лучшего и всячески поддерживала и оберегала меня, в отличие от моей матери и отца. И не мне тут жаловаться, что тетя хотела вылепить из меня археолога. Всё равно это круче, чем быть каким-то офисным планктоном или же юристом и просиживать свою задницу в душном кабинете, страдая над бумажками. Может, Нанетта знала, что меня выгонят из театрального и поэтому решила тактично подбить на эту профессию? Вполне возможно. Что ж, на данный момент у неё получилось – хоть я и ворчала всю дорогу, но в душе разливалась приятное тепло, от которого хотелось улыбаться. Вильгельмина еще раз окинула невзрачное здание на окраине города хмурым взглядом, поправила серое пальто и решительно зашагала к входу. Не верится, что тут, по словам Генрих, находится скупщик редких артефактов. Я думала, такие люди обитают только в дорогих районах, в красивых зданиях и с огромным эго за спиной. М-да, шаблоны рвутся только в путь. Потерев переносицу, семеню за девушкой, как-то нервно озираясь по сторонам. Мне совсем не нравится это место. От него веет не то, чтобы бедностью или чем-то в этом роде, а, даже можно сказать, унынием и смертью. И от этого мурашки по спине табуном бегут. Во что же мы вляпались – то с Генрих? Уж явно не в «веселые» приключения. Вильгельмина толкнула обшарпанную, местами покрытую странными граффити дверь, и скривилась. Да, вонища в подъезде что надо, не поспоришь. Нет, здесь явно не ломбард и не скупщик редких артефактов живет, а, как минимум, наркоман вшивый. Как знала, что не надо было соглашаться. Нет, конечно, приключения и все такое – круто, но не когда тебе приходится залезать в зловонные места, ради неизвестной штуки, о которой тебе никто ничего не рассказал. И не факт, что она там есть. Вильгельмина с невозмутимым видом стала подниматься по лестнице, не обращая внимания ни на разбросанные бычки, ни на пустые шприцы. Класс, какой-то наркопритон, ей Богу. А еще мама говорила, что у меня компания наркоманов и проституток. Кажется, кое-кто из нас двоих тут умалчивает о своем бурном прошлом. - Ептвою ж мать! – взвизгиваю я, когда из открытой настежь двери выходит полуголая тощая девушка, осоловело глядя на нас. Её некогда светло-русые волосы свисали сосульками, синяки под глазами и на сгибах локтях явственно говорили о том, что она явно не студентка с вечными недосыпами. Девушка почесала руку, на которой была не очень приятная рана и тупо уставилась на нас. - Не обращай внимания, - спокойно говорит черноволосая, продолжая идти. - Охуеть, ты меня что, в наркопритон хочешь сдать? Обещаю, Вилка, что и капли больше не буду в рот брать, только не отдавай в рабство. Они же не выдержат моего характера – убьют сразу же или на орга... ебать, меня ж могут еще на органы продать! Не-не-не, Генри, не надо такого делать, - затараторила я, чуть ли не в два прыжка достигнув подругу. Вильгельмина лишь вздохнула и закатила глаза. Видимо, не за этим она меня сюда привела. Что ж, это хорошо. Не хотелось быть донором своих потрепанных органов или чьей-то шлюхой. Да и наркоманом как-то не горит становиться. Мы остановились на четвертом этаже, напротив какой-то двери с облупившейся краской, которая совсем не внушала доверия. Мне кажется, она на одном слове держится и совсем не прикрывает вход в квартиру. Ну конечно, от кого тут скрываться-то? Не думаю, что в этой квартире живет набожная бабушка, которая спокойно терпит проституток и наркоманов. Поэтому и закрываться на несколько замков никто не закрывается. Девушка, смахнув невидимые пылинки с рукавов и расстегнув на несколько пуговиц пальто, постучала костяшками пальцев по двери. Я зябко поежилась, обхватывая себя за плечи. Надо было вместо кожаной курточки тоже пальто надевать, а не щеголять во всем тонком. Так и пневмонию легко схлопотать, на улице не лето уже и, тем более, живу не в теплой стране. Ладно, думаю, не будем же мы тут долго находиться, верно? Через несколько долгих секунд дверь с характерным скрипом открывается, являя нам мужчину с опухшим лицом, который, видимо, пил не просыхая; темные волосы сосульками обрамляли его лицо; недельная щетина была не ухоженная и неопрятная; мутно серые глаза смотрели как будто сквозь нас, не обращая внимания. На мужчине висел видавший виды халат, засаленная и растянутая серая футболка с застиранным принтом, а на спортивных штанах были растянутые коленки. Типичный домосед вперемешку с алкоголиком и наркоманом. Нет, я точно хочу узнать, откуда у Генрих такие знакомые. - Фрэнк, где Клинок? – холодно спрашивает девушка, держа одну руку внутри пальто, а другую согнула в локте. И это мне совсем не нравится. Мужчина словно вышел из ступора: встрепенулся и осоловело уставился уже на черноволосую, как будто впервые её видит. А, может, так и есть. - Виктория! – расплываясь в глуповатой улыбке, тянет Фрэнк и раскинул руки в сторону. – Как я рад тебя видеть! Ты все такая же красотка... - Клинок. - Че? А! Та херня, о которой ты просила. Проходи, ща принесу, - и, не слушая никого, ушел внутрь квартиры. Он даже не заметил меня, хотя я стояла, чуть ли не вплотную к Генрих. Вот что значит – быть обдолбанным. - Что за Клинок? – шепотом спрашиваю у подруги, неуверенно заходя в квартиру вслед за ней. - Артефакт, который искала Нанетта, - все так же холодно отвечает она, вставая посередине коридора. Я ничего не ответила на это, лишь поджала губы и засунула руки в карманы джинсов. Ситуация мне все больше и больше не нравится, но оставлять одну Вилку не могу – совесть не позволяет. Поэтому придется скрипеть зубами и терпеть эту ужасную вонь. Самое главное - не вляпаться во что-нибудь, а то неделю не смогу отстирать и отмыть. Приду домой – залезу в ванну на час или больше. Как вообще в таких условиях можно жить и не умереть от какой-нибудь болячки или же заболевания? Как люди могут спокойно принимать тот факт, что живут в свинарнике? У каждого же человека есть собственное достоинство, которое не позволяет им так низко опуститься. Что их могло сподвигнуть на такую жизнь? Шум из комнаты прервал поток бессмысленных вопросов. Встрепенувшись, я вытянула шею, стараясь что-нибудь увидеть за Вилкой, которая вмиг напряглась, дернув рукой под пальто. - Что-то не так? – шепотом спрашиваю, оглядываясь на закрытую входную дверь. Становлюсь чертовым параноиком. - Надо забрать Клинок и быстро уходить, - так же тихо отвечает она, вытаскивая из пальто... - Твою мать, это реальный пистолет?! – зашипела я, схватив её за руку. - Заткнись, - резко оборвала Генрих, толкая меня назад, к двери. Шум в комнате стал более громкий, и к нему еще присоединились чьи-то голоса и звон разбитого стекла. Вильгельмина рванула туда, на ходу снимая пистолет с предохранителя. Во что, блять, я ввязалась?! Девушка сделала несколько осторожных шага, держа наготове пистолет. Рывок, и она залетает в комнату, вскинув пистолет с глушителем (только сейчас заметила), и несколько раз нажимает на курок. В комнате кто-то вскрикнул, что-то упало, и наступила тишина, от которой заложило уши. Помявшись и поматерившись себе под нос, я всё же осторожно подхожу к комнате и поражено выдыхаю, не в силах, что либо, сказать. Вильгельмина склонилась над убитым Фрэнком, лазая в карманах его халата, а рядом с ними лежал еще один труп, в обычной, опрятной одежде, которая совсем не вязалась с этим местом. Голубоглазая, вытащив из кармана мертвого наркомана какой-то странный формы браслет и, повертев в руках, быстро его положила в свой карман. Окинув взглядом тела, девушка закрыла глаза мужчине и что-то пробормотала. Потом быстро перешла к другому трупу, рыская в его карманах и что-то сосредоточенно ища. Теперь её лицо выглядело не холодно и отстраненно, а хмуро и, даже можно сказать, слегка озадаченно. - Teufel, ein hinterhalt! (нем. Дьявол, засада!) – выругалась на своем девушка, пружинисто вставая на ноги, сжимая в руках причудливой формы красный крест. - Все очень плохо? – осторожно спрашиваю я, пытаясь не глядеть на пол. Генрих спрятала пистолет и крест, поправила волосы и направилась к выходу из квартиры, хмурясь и поджимая губы. Прекрасно. - Спасибо, что ответила, - ворчу я, чуть ли не бегом следуя за ней. - Потом все объясню, сейчас не до этого, - наконец, отвечает Вилька, осматривая лестничную площадку и решительно вылетая из квартиры. Я что, опять попала во второсортный боевик? Или уровень всё же будет получше, чем предыдущий? Господи, я уже сама с собой разговариваю. Все же правильно говорила Лили – мне пора ложиться в дурку на каникулах. Хоть где-то эта перегидрольная сука права, но не до конца. - Ложись! – не успела я вынырнуть из своих депрессивных мыслей, как меня нагло толкнули на пол. Я зашипела, больно стукнувшись копчиком и затылком, к тому же, будучи придавленная Генрих. Девушка с силой надавила локтем на грудную клетку, вскидывая руку с пистолетом. Послышались одиночные выстрелы, выбивающие штукатурку со стен, которая неприятно оседала на лице и одежде. Ладно, этот боевик намного круче, чем предыдущий. - Снайпер. И двое внизу, - шепчет черноволосая, поджимая губы, - hurensöhne (нем. сукины дети). - Вилька, я, конечно, не хочу скандала прямо сейчас, но мне пиздец страшно. Это же не травмат, верно? Не игрушка? Голубоглазая внимательно посмотрела на меня, явно что-то обдумывая. Казалось, ей совсем не хотелось рассказывать о чем либо, но ситуация была совсем не в её пользу. Поэтому выругавшись сквозь сцепленные зубы, девушка рывком встала, затаскивая меня обратно в квартиру, и закрывая дверь, подперев её рядом стоящим комодом. Потом рванула на кухню, попутно хватая меня за рукав куртки. - Да твою мать, Вилька, что происходит?! – восклицаю я, тормозя и, в упор, смотря на подругу. Или, на самом деле, не подруга вовсе. Я совсем запуталась. Генрих выдохнула, нахмурилась и отпустила рукав куртки. - Сейчас на нытье и истерики времени совсем нет. Но скажу только одно – за нами охотятся те, которые должны были умереть несколько веков назад. Поэтому будь добра – замолчи и делай то, что я говорю, - внезапно зашипела девушка, с силой толкая меня к окну. Вцепившись одной рукой в подоконник, второй неловко взмахиваю перед собой, пытаясь устоять на двух ногах. И откуда же столько сил в таком женственном теле? Голубоглазая подходит к окну, глядит вниз и, как мне показалось, облегченно вздыхает. - Этаж не слишком высокий, мы сможем спуститься, - и, не дожидаясь моих возмущений, Вилка распахивает раму, залезает на подоконник, и, раскинув руки в стороны, прыгает вниз, прямо в мусорный контейнер. - А ещё меня называют психом, - шепчу я, украдкой глянув в проем двери, отмечая, что пока за нами никто не бежит, и тоже запрыгнула на подоконник. В принципе, с такой высоты я уже прыгала, и не раз, но, в основном, приземлялась на что-то мягкое и безопасное, а не на мусор, в котором может быть всё что угодно. Но кто будет сейчас спрашивать моё мнение, верно? Глубоко вздохнув, чуть сгибаю колени, и, расставив руки в стороны, отталкиваюсь от поверхности. Скажу честно – ощущения были не передаваемые. Этот свистящий и бьющий тебе в лицо ветер, адреналин, закипавший в крови, эйфория от того, что ты преодолел свой страх перед неизвестностью – все это перемешивается в одну кучу, заставляя тебя затаить дыхание и как можно шире раскрыть глаза, чтобы видеть все то безумие, что ты вытворяешь. Когда я впервые делала такое, то в полете материлась на всех, кто заставил меня совершить этот безумный поступок. А потом я была словно какой-то наркоман, в поисках вечной дозы адреналина. И с одной стороны меня жутко пугает эта зависимость, но с другой... жизнь была бы очень скучна, согласитесь. Приземление было относительно мягким – мусор смог смягчить посадку и не выбить из легких весь воздух. Кряхтя, выбираюсь из бака, отряхиваясь и тихо матерясь на невозмутимую Генрих, которая уже шагала к стоящей рядом машине. - Мы что, угоним её? – удивленно вскидываю брови, но покорно следую за девушкой. - Да, - спокойно отвечает она, пожав плечами и открывая дверь, быстро юркнула на водительское место. – Все равно хозяева лежат в квартире Фрэнка. - Во что ты меня втянула? – тихо спрашиваю я, садясь рядом и пристегиваясь. Вильгельмина завела машину, и, сняв с ручника, вдавила педаль газа почти до упора. Твою мать, кто её учил вести машину?! Вцепившись в ремень безопасности, я испуганно взглянула на спокойную девушку, которая лихо вырулила со двора, чуть не сбив человека. Кричать и истерить по этому поводу я, конечно, не стала – смысла в этом нет. Генрих не будет слушать меня, а я лишь ещё больше потеряю нервных клеток, которых, кажется, не осталось вообще. Надо бы купить в аптеке антидепрессанты и записаться к психотерапевту… если выживу, конечно. Ехали мы в полной тишине, неизвестно куда, хотя, по спокойному лицу подруги было понятно, что она-то знает, куда направляется. Разговаривать не хотелось совсем, поэтому я отвернулась к окну, силясь не заснуть и ничего не пропустить. Но усталость, вперемешку с выветрившимся адреналином давали о себе знать и, когда мы проезжали до боли знакомую улицу, я всё же отключилась, уткнувшись лбом в стекло. - Элин, просыпайся. - М-м-м, мне ко второй. - Тебя выперли из университета. - Ну-у-у… тогда просто отъебись. Послышался вздох, а потом меня нагло скинули с кровати. Зашипев от боли в копчике, я села на полу, угрюмо глядя на стоящую передо мной Вильгельмину. Она скрестила руки на груди, изогнув свою идеальную бровь. - Вставай, надо поговорить. - Да сей…сто-о-о-оп, что я делаю в комнате? Причем, неизвестной мне комнате, - я осматриваюсь, озадаченно потирая отбитый копчик. Комната была в пастельных тонах, тем самым, она не напрягала глаза. Обустроено помещение было по минимуму: односпальная кровать, стол, стул, шкаф для одежды и книг, тумбочка с ночником и вторая дверь, как поняла, ведущая в ванную комнату. Ну, в принципе, неплохо все. Бывало и хуже, знаете ли. Вильгельмина ничего не ответила, лишь бросила «приведи себя в порядок и спускайся», а, потом, походкой от бедра вышла. Вздохнув, тру переносицу. Если мне даже после этого никто и ничего не объяснит – я кого-нибудь точно убью. И даже знаю, с кого начну. Быстро приняв душ, я переоделась в темно-синие джинсы с простым коричневым ремнем да болотного цвета майку на бретельках. Накинув сверху новенькую коричневую куртку, с кожаными вставками на концах рукавов и на плечах, я надела берцы и вышла из комнаты. Передо мной открылся вид на… простой коридор, с множеством дверей, которые, зуб даю, закрыты. Встав посередине коридора, хмурюсь. Теперь осталось дело за малым – найти лестницу и Генрих. И в какую сторону идти? - Заблудилась, красавица? – раздался позади меня знакомый мужской голос. Я подпрыгнула на месте, резко оборачиваясь назад. Передо мной стоял Джейкоб Фрай собственной персоны, только теперь он был одет не как местный бизнесмен, а в простые джинсы, белую хлопковую футболку, да кожаную куртку. Мужчина, заметив мой ошалелый взгляд, ухмыльнулся, засунув руки в карманы джинсов. - Вижу, мисс Генрих всё же притащила тебя сюда. Удивительно, как долго она тебя затаскивала. Ладно, идём, все нас уже заждались, - и, не дожидаясь моего ответа, двинулся дальше, насвистывая незамысловатую мелодию. - Эй, подожди, - я быстро догнала его, - что значит «долго она тебя затаскивала»? Куда она меня затащила? - Так она даже не посвятила тебя… тогда, это многое объясняет. Идём. - Да твою мать, куда идём-то?! Но мне не ответили, лишь ускорили шаг, тонко намекая этим заткнуться и идти как можно быстрее. - Ебаные загадки, - прошипела я, ссутулившись. Фрай лишь хмыкнул на моё изречение, но отвечать не стал. Вот в такой напряженной тишине мы и спустились на несколько этажей. Я старалась идти быстро, но все же иногда останавливалась, рассматривая обстановку. Очень все напоминало мне обычный офис, с зелеными растениями и разного рода картинами, даже кулеры стояли. Только вместо множества маленьких кабинетов, несколько столов с разной компьютерной техникой, которая вовсю работала. Люди, сидевшие за компьютерами, даже не взглянули на нас. Только один поднял голову, поправил очки и, что-то пробормотав, продолжил работать. Рядом с ним сидела черноволосая девушка, с наушниками на шее и что-то активно обсуждала, как поняла, с этим мужчиной, но увидев нас, лишь весело улыбнулась и помахала нам рукой. Что самое удивительное – оба одеты не по форме офисных планктонов. Невероятно. - Это Ребекка и Шон, - кратко пояснил Джейкоб, в ответ, поприветствовав девушку. – Наши гении в компьютерах и истории. - Все это напоминает боевики со шпионами и прочей ересью. Хотя некоторые боевики ничего так, захватывают, - комментирую я, слегка улыбнувшись и кивнув ей. – Милая дама. - О да, - хмыкнул мужчина, останавливаясь напротив двери. – Сделай глубокий вдох и постарайся не разгромить кабинет. - Я что, по-твоему, Халк? - Ну-у-у-у... в скором времени, возможно, будешь. - Скажи, пожалуйста, ты наркоман? Фрай на этот счет лишь тихо засмеялся, открывая дверь и пропуская меня вперед. - Я уж думала, ты опять заснула, - вместо приветствия говорит Вильгельмина, стоя к двери спиной. - Была такая мыслишка, но зная тебя – лучше так не шутить, - пожала плечами я, сложив руки на груди. – Здравствуйте, а вы все кто? За круглым столом сидело несколько человек, которые с интересом рассматривали меня. Трое мужчин и одна девушка, которая как-то хмуро и осуждающе поглядывала на веселого Джейкоба. А она была очень симпатичная: чуть овальное личико, с веснушками на щеках; аккуратные губы; маленький и аккуратный нос и невероятно красивые голубые глаза, подведенные черной подводкой, которая делала её взгляд еще более выразительным. Одета девушка была в строгий брючный костюм, застегнутый на все пуговицы. На спинке её стула висел длинный кожаный плащ. По правую руку от нее сидел смуглый и широкоплечий мужчина, с каменным выражением лица. Тонкие губы были плотно сжаты, высокие острые скулы, глубоко посаженные глаза, смотрящие на меня спокойно, на правой щеке виднелся шрам, но, не портя его мужественное лицо. Одет он был в темные джинсы, белую толстовку с синими вставками на рукавах и с глубоким капюшоном; на руках его виднелось несколько фенечек, а в волосах, кажется, затесались пёрышки. Либо он хипстер, либо просто любитель повыпендриваться. А рядом с ним сидел светловолосый мужчина, с небрежным хвостиком и недельной щетиной. Лицо его украшало несколько шрамов, которые придавали ему залихватский вид, а в голубых глазах плясали чертята. Одет он был в темно-серую футболку, поверх была которой накинута светло-голубая рубашка в мелкий квадратик и в темные джинсы с пряжкой в виде черепа. Весь его вид просто кричал о том, что он либо какой-нибудь панк (хотя должен быть ирокез и больше железяк, хотя, может, какой-нибудь дресс-код не разрешает так сильно выделяться). Мужчина, заметив мой изучающий взгляд, лишь весело подмигнул, разваливаясь на стуле. - Вил, ты мне только одно скажи – что здесь происходит? А то что-то ты не разговорчивая была несколько часов назад, - я не решалась подойти ближе к столу. Фрай, хлопнув меня по спине, мол, располагайся, уселся рядом со светловолосым мужчиной. Кашлянув, я все равно остаюсь на месте, исподлобья глядя на спокойную Генрих. Внутри боролись две эмоции – апатия и гнев. И если мне сейчас же не расскажут, что за дерьмо тут происходит, то вторая эмоция явно пересилит первую. Черноволосая поправила рукава белой блузки, поджав губы. - Прежде всего – сядь, - я послушно села напротив голубоглазой девушки, все так же смотря на свою подругу. – И слушай внимательно, повторять не буду. - Да твою мать, Генрих, давай уже, - возмутилась я, нахмурившись. - Мы - ассасины, и теперь ты вовлечена в многовековую войну, - Фрай вытащил из внутреннего кармана куртки тот злополучный браслет, повертев в руках, протянул мне. – А это поможет как нам, так и тебе понять всю ситуацию. - И да, добро пожаловать, - закончил за него светловолосый мужчина, улыбаясь кривоватой улыбкой. – С нами ты не соскучишься. Ох, как же он был чертовски прав. Хотела приключений? Вот держи и не ной, что не нравятся. Боженька, даруй мне крепкую нервную систему для моей раздолбанной жизни.