Обычная жизнь

- И что, говоришь, на той стороне реки раньше тоже жили? - спросил я небрежно старого рыбака, подливая ему в кружку дорогое пиво. Он мелко закивал, сделав пару судорожных крупных глотков. Его глаза загорелись интересом. - Да-да! Жили! Там до сих пор остались заброшенные развалины и обгорелые фундаменты. Видел бы ты, какие сады там были! С городом торговали, яблоки и сливы возили самому бургомистру. Сейчас всё быльём поросло. Даже церковь старинную забросили. - Да? И что же там случилось? - спросил я ещё небрежнее, но рыбак замолчал. Я подлил ещё пива, примирительно улыбаясь. Старик сказал осторожно, наклонившись через стол и приблизившись почти вплотную ко мне: - Тёмное это дело, хоть и давнее. Уж и тропа туда заросла, и мост почти разрушен. "Заросла, да не до конца" - подумал я с досадой на рыбака, который нагнетал ненужную таинственность на простую историю. - Говорят, беду навлёк кто-то из пришлых, - продолжил бормотать старик. - Ах, вот оно что! - воскликнул я, - Что же, это многое объясняет! - Зря я тебе это сболтнул, - испуганно залепетал старик, схватил шапку и засеменил прочь, забыв снасти и вёдра у входа. - Глупый ты, хоть до седых волос дожил, - сказали мне с соседнего стола. - Мне только тридцать сравнялось в прошлом году, - огрызнулся я зло. - Молодой такой, а жизнь себе портишь и делу вредишь - людей отпугиваешь. Ишь, как побежал от тебя, болезный... - А что я такого спросил?! - воскликнул я, - Всё равно никто не желает рассказать мне правду, все боятся. Только чего? Сами говорят, что дело давнее. - Никто не любит говорить об этом. Да и приезжих, которые задают слишком много вопросов, здесь не жалуют, - смерив меня осторожным взглядом, сказал один из посетителей. - Уж это я знаю... - фыркнул я, поднимаясь, - Собирайтесь, трактир закрывается. - Так солнце ещё не село! - Ну и что? Мой трактир, когда хочу, тогда и закрываю. Ворча под нос ругательства и другие нехорошие слова, постоянные посетители побрели к выходу. Закрыв за ними дверь, я достал книгу и углубился в чтение. Заходящее солнце косыми лучами лежало на страницах книги, высвечивая подчёркнутые мной фразы, которые запали в сердце. Эта была старинная псалтырь, найденная мной на чердаке. Смысл некоторых слов оставался для меня закрытым, но общее впечатление воздействовало на какое-то душевное чувство. Мне хотелось читать псалмы и утешаться от непонятных, но святых слов. Я никогда раньше не задумывался о вере, посмертии, блаженном воздаянии, Боге, и многое потерял. Не имея наставника в жизни, я узнавал обо всё исходя из своих личных побуждений, идя на поводу своих интересов, сшибая верхушки и быстро угасая. Впоследствии, моими учителями стали книги, но они не дали мне ничего, кроме кратковременного спасения от скуки. А псалтырь стала для меня настоящим откровением. Я стал думать, что всё случившееся со мной в жизни не было случайным, что меня вела чья-то милосердная рука. В своих скудных умозаключениях я ещё не мог прийти к осознанию существования Бога; для меня Он был отстранённой, скрытой для понимания светлой Силой, но душа уже тянулась к Ней. Нельзя сказать, что за эти пять лет я стал лучше. Не верю вообще, что человек за такое короткое время может стать другим, даже если его осенило свыше. И я давно уже ждал, чего-то или кого-то. И именно поэтому открыл трактир, чтобы много людей прошло через меня, и я, отсеяв их, как зерно, встретил бы тех самых... Но знал, что без моих хороших дел и высшего произволения ничего не произойдёт. Что? В дверь тихонько постучали. Или мне показалось? Сначала я буркнул "Трактир закрыт!", а потом прислушался. За закрытыми дверями кто-то тихо и чисто дышал. Недоумевая, я подошёл и открыл дверь. Разумеется, за ней никого не было. Я огляделся, ища причины стука, и заметил, что солнце за моим чтением уже село, и небо краснеет на западе над рекой и лесом. По травяному ковру из клевера, душистого вьюна и спорыша пополз холодный и густой туман, как всегда в это время. Он путался в ветвях прибрежных деревьев, оседал клубами среди камыша, осота и лисохвоста. Незаметно пришли сумерки. Я сел на крыльце, набил трубку, но подумал и отложил её в сторону. Обхватил колени и долго смотрел на то, как сгущается бархатная темнота. Смотрел, смотрел, да так и уснул, прислонившись к шершавой стене дома. Утром в трактире не было свободных мест. Это было не типично для этого места и этого времени - в разгаре работы на полях, огородах и домах, многие ушли из деревни на заработки до осени, в общем, не до весёлых посиделок. День обещался быть жарким, и в гостевой комнате было уже изрядно душно от дыхания многих людей и от солнца, которое проникало через окна и наполняло всю комнату. В воздухе мелькали мелкие золотистые пылинки, изредка пролетала пара-другая грузно жужжащих неповоротливых весенних мух. Меня то и дело окликали, отовсюду требовали еды и питья, слышался гомон перебранок, песни и хохот. Я едва успевал поворачиваться с кувшином в руках и переброшенным белым полотенцем с вышивкой через плечо. Моя новая тёмно-зеленая рубаха промокла от пота, несмотря на то, что двери были настежь открыты и свежий воздух вроде бы поступал небольшими порциями в это забитое людьми помещение. Я искренне недоумевал, как все они умудряются пить горячительное в такое жару, есть солонину и жирное мясо? - Эй! - меня кто-то поймал за рукав и подал книгу, - Не ты ли это здесь оставил? Я во всеобщей сумятице и сутолоке смог встретиться глазами с посетителем, подавшем мне мою книгу псалтыри, забытую вчера на столе. - Да, это моё. Читаю иногда, - перекрикивая гомон сказал я, изучая лицо. Его светло-голубые глаза были спокойными и весёлыми. Посетитель был трезв, в отличии от остальных гостей. Было странно его видеть в такой обстановке, хоть я и видел его первый раз в жизни. Он словно был лишним здесь. На коленях у него лежал клинок огромной косы-литовки, а об её длинную рукоять спотыкались шатающиеся по комнате. В свою очередь, кто-то пьяно окрикнул его: - Э-гей, болезный! Убрал бы ты свой инструмент куда подальше, а то ненароком обрежешь ещё кого-нибудь! Смотрите-ка, братья! Весна на дворе, а он на покос собрался! Ты за окно вообще смотрел?! Раздался дружный хохот. Сшибая друг у друга кружки, все оборачивались посмотреть на растяпу, который не по времени зашёл в трактир с косой. Я беззлобно сказал ему, осматривая с ног до головы: - Правда, убрал бы ты её. Чего народ смущать - оставил бы у дверей. Сапоги стоптаны и сбиты, но тёмная одежда чиста и свежа, будто ещё вчера только была сшита. Длинные чёрные волосы схвачены лентой - совсем не по нашему обычаю. Он удивительно спокоен, весел и приветлив, что совсем не сходится с его общим мрачным видом. - Я этим инструментом зарабатываю на жизнь, поэтому не рискую бросать его где попало. Мало ли что может приключится с ним, - он любовно погладил косу по рукояти. - Кто же ты? - спросил я, присаживаясь напротив, растолкав завсегдатаев и прощелыг, отмахиваясь от протянутых кружек и назойливых просьб. - ...Я жнец. Иду по земле, ищу себе работу, нанимаюсь к хозяевам. Заглядываю в каждое селение, справляюсь о найме. Люди часто говорят обо мне: "Кто он? Откуда пришёл? Куда идёт? Чего искал он в нашей деревне, ведь до жатвы далеко..." И замолчал, улыбаясь и проницательно глядя мне в глаза. Я понял сразу. К гордости своей скажу, что в первую секунду даже не испугался. - Ты не такой мрачный, каким тебя представляют. Почему ты шутишь, смеёшься, болтаешь пустяки, выдаешь себя за другого? - Я всего лишь жнец, и совсем не похож на своих братьев. У меня весёлый характер, и я не доставляю неприятности людям. Разве это плохо? Я не знал, что сказать в ответ. Просто чувствовал, как холодеют мои руки. - Мне нравится здесь, - сказал жнец, оглядывая мой трактир, - Пожалуй, я переночую у тебя, а на утро мы всё решим. Поверь, у меня есть к тебе предложение, от которого ты не откажешься. - Охотно верю, - вежливо ответил я, и на ватных ногах отступил на пару шагов от жнеца. Но только для того, чтобы наткнуться на кого-то за спиной. Обернувшись, я совсем растерялся и замер: снимая на ходу шляпы и раскланиваясь с посетителями трактира, в дверь вошли двое из моего странного и давнего сна, который я сохранил в своём сердце. Столько потрясений за один день... Это слишком для меня. ...Очнулся я поздно вечером, как будто из холодного омута вынырнул. Я сидел посреди трактира, прямо глядя перед собой, положив ладони на колени. В голове стучала кровь, взгляд мутился. Растерянно оглядевшись, я заметил, что в трактире никого нет, кроме меня, жнеца и двоих светлых незнакомцев. Они сидели в углу перед окном, в которое белым лицом заглядывала неполная луна, а на окне горела высокая и тонкая свеча, отражаясь в прозрачном стекле. Странники - так хотелось мне их назвать - тихо перешёптывались, изредка поглядывая на меня. Жнец не сводил с меня пристального взгляда и самодовольно улыбался. Он сидел позади меня, у стойки, и попивал что-то из большой кружки. Висела уютная, домашняя тишина, нарушаемая лишь возней кота на чердаке. Двери были открыты настежь, и за ними чернела беспроглядная ночь. Где-то далеко шумела река. - Где все?... Что происходит? - спросил я у себя. - Никого нет. Мы остались одни, - ответил жнец. - Ты заберёшь меня? - спросил я его, - Но я так мало пожил, ничего толком не успел хорошего сделать. - Разве?... Ты не правильно меня понял. Я тебя вовсе не тороплю из этой жизни. У тебя есть время до утра. Есть время подумать. - Над чем? - я обеспокоенно тряхнул головой. Я словно бы находился в дурном сне. - Над моим предложением. Поверь, оно достаточное простое и весьма заманчивое. - Какое же?... - сказал я в пространство, едва ворочая языком. - Я знаю кто ты, чем жил до сегодняшнего дня. Все твои дела, мысли, чаяния, мечты. Кстати, могу заметить, ты вполне заурядный, обычный человек, но именно тебе выпала уникальная возможность стать чем-то большим. Кто из нас без греха? - он засмеялся и хлопнул меня тяжёлой ладонью по плечу, - Я даю тебе выбор. Утром кто-то должен умереть. Это будешь ты, или все жители этой деревни. Что скажешь? Незнакомцы у окна замерли и с интересом слушали наш разговор. Честно, эти двое интересовали меня куда больше, чем вся это нелепо сложившаяся ситуация. - Знаешь, ты ведь сделаешь правильный выбор, я тебя знаю, - продолжал жнец, - Кто знает, когда я приду сюда в следующий раз? Ты покаешься в своих тяжких грехах, женишься, заведёшь детей, закончишь начатое обучение, расширишь трактир... Миллион возможностей! Конечно, ты сможешь уйти отсюда, если станет совсем невмоготу. Тут другое дело... Ты станешь лучше. Обещаю, я заберу их быстро, безболезненно, мирно. Ты не сможешь упрекнуть себя в их страданиях... - Значит, ты то же наплёл кому-то с той стороны реки много лет назад? - зло спросил я жнеца. - А ты не так глуп как кажешься! - обрадовался жнец, - Поверь, они не стоят жертвы. Ты прожил с ними пять лет, ты видел их насквозь. Чем они дышат? Есть ли у них хоть какая-нибудь надежда? Малые дети, девки и вдовы, пьянчуги и работяги, которые месяцами не бывают дома - разве им не будет лучше в ином мире? - Я не могу отказаться от сделки? Хотя... Возможность представлялась заманчивая. Начать жить с нового листа, забыть всё своё прошлое. Стать другим человеком. Или... окончательно перестать им быть. Чем все они провинились? Почему у них нет такого выбора? Деревенские - все как один простые, добрые, бесхитростные. Все они как один хотели жить, надеялись проснуться тёплым весенним утром. И им плевать на меня и на сумасшедшего жнеца. Но только и я не герой. Я всего лишь плохой игрок, хоть и стараюсь последние годы играть по-честному. Я не хотел видеть выход из этой ситуации. Потому что единственно правильный выход - один, а я боялся даже посмотреть в его сторону. - Мне не понятны твои колебания, - снова начал жнец, - Ты же ведь их совсем не знал. Жил особняком, не решался никого лишний раз потревожить. Имена друзей, ты готов мне их назвать? Клянусь, тогда я их пощажу. Но ведь их нет, не так ли? Я не собирался ничего доказывать, объяснять. Просто неожиданно понял, что это - мой единственный шанс поступить правильно, и прожить оставшиеся часы в покое и мире, без сомнений и угрызений совести. Пусть люди живут дальше, а одним никчёмным обывателем станет меньше... Это справедливо. Мой взгляд был красноречив. Жнец усмехнулся в кружку: - Да ты крепкий и смелый парень, оказывается! Воистину, самые лучшие движения души появляются перед смертью... У тебя есть время до утра - вдруг еще передумаешь. Жизнь-то держит. - Скажи, зачем ты так поступаешь? - спросил я его хрипло. Он смерил меня снисходительным взглядом, полным превосходства и силы: - Потому что могу. Мне почему-то в предутреннем сне привиделась белая колыбель. Мать качает своего дитя, вздыхая и поправляя длинные распущенные волосы. Младенец не спит, но и не плачет - просто лежит и смотрит, гуля и агукая о чём-то своём. Мать шепчет больше себе, чем ему: "Горюшко моё, спи. Скоро рассвет, а ты и глаз не сомкнул". Её сорочка пахнет чистотой и сладостью, так и хочется к ней приникнуть, как малому ребенку, шепча горячо от избытка нежных чувств: "Мамочка... Мамочка моя..." Но как только на моё плечо легла тяжёлая и твердая рука, я очнулся от легкого сна и тотчас поднялся. Я помнил: меня ждало что-то необыкновенное, похожее на праздник. За окном в три ручья лил холодный дождь. Дверь ходила из стороны в строну под порывами ветра, скрепя тревожно петлями, будто в заброшенном доме. Клочья серых облаков неслись по мутному небу - когда успела испортится погода? Над тёмной водой реки высился чёрный от воды мост, его было видно через залитое каплями дождя окно. Тоска... Я снова стал посередине комнаты. - Не изменил своё решение? - недоверчиво спросил меня жнец. - Не изменил, - твердо сказал я, - Пусть они живут, а ты забери меня. - Уверен? Странники сидели на том же самом месте, что и вчера. Их лица были безмерно спокойными и умиротворёнными. Было немного жаль, что мне не удалось поговорить с ними. А что я мог сказать им? Судя по всему, они лишь просто немые свидетели. Но мне было хорошо и спокойно от того, что я их видел. - Да, уверен. И прошу, не тяни. Не забывай, что ты обещал сделать всё быстро. Жнец поднялся. Медленными шагами подошел ко мне, держа косу у основания длинного лезвия. Шепнул на ухо: - Признаться, я впечатлен. Первый раз меня просят не отложить смерть, а ускорить её. Хочешь что-нибудь сказать на прощание? Абсолютная тишина мыслей, отсутствие страха, желания избегнуть. Нет, я не рисовался, не играл из себя героя. Но и объяснить не мог, зачем я так поступаю. Что за слепая вера в то, что поступок правильный? Откуда она? Что меня толкает на это? Жалость к незнакомым людям? Жалость к себе? Но я закрыл глаза, когда жнец приблизил лезвие к моей шее, после того, как хорошо замахнулся... - Остановись! - раздался резкий голос в завываниях ветра. К жнецу подошёл один из странников, протягивая ему бумагу с печатью из алого сургуча. Жнец недоуменно принял её: - Что это? - Мы пришли забрать его, жнец, хоть и медлили до последнего. Покинь это селение, не призывай на себя великий гнев. - Кто вы такие? - насмешливо спросил жнец, опуская смертоносное лезвие. Я же совсем ничего не понимал. - Мы представляем третью заинтересованную сторону, - строго и серьёзно ответил незнакомец - Нет воли на то, чтобы кто-либо безвременно погиб. Ты никого не тронешь в этом селении. Поэтому он пойдёт с нами, а ты пойдёшь сам по себе, и наши дороги больше никогда не сойдутся. Странники кивнули мне и направились к выходу решительным шагом, один за другим, и вскоре скрылись за пеленой дождя. Жнец, словно забыв про меня, дочитал до конца бумагу и разразился совсем неуместным, на мой взгляд, смехом: - Смотри-ка! И здесь опередили! Бросив быстрый взгляд на открытую дверь, я рванулся навстречу ветру и дождю, как будто совершая побег из душной неволи. По лицу стекала дождевая вода и мешалась со слезами. Не знаю, почему я плакал, от горя или от радости. Я бежал вослед светлым странникам под ледяными струями, под пронизывающим и ещё по-весеннему холодным ветром, позабыв себя, свой дом, не успев схватить ни накопленных денег, ни одежды. И нагнал их только на мосту. - На что я вам, господа? - крикнул я им. Они оглянулись: - Мы не покупали твою жизнь, ты сам себе хозяин. Ты можешь остаться там, где жил до этого. Только захочешь ли? - Я хочу жить!!! - закричал я от души, разметав руки как крылья над тёмной водой реки. В ответ они радостно замахали мне сорванными с голов шляпами. Июнь 2016-Май 2017