Boarding school

Воспитарие, сломавшее ребра, уже не является воспитанием… Толпа из учеников сидела в кабинете биологии. Все они были из одного класса, знали друг друга около года, вместе вытворили кучу шалостей, а сейчас сидели и ожидали учителей или же нового наказания?.. Печальные и испуганные глаза бегали по стенам, смотрели в окна, молились о том, чтобы эта чертова дверь не скрипела, перестала открываться, больше никого не впуская в помещение.  — Ребят… Простите! Простите меня! — первой не выдержала Ино. Ямонако и Нара, как впрочем и всегда, сидели в саду, на одной из любимый скамеек и весело болтали. –Только ты больше не играй с Темари в карты, окей? — Шикамару посмотрел на подругу.  — Хорошо. Знаешь, это будет мне уроком… Стыдно, ой как стыдно! — девушка закрыла лицо руками, мотая головой в разные стороны. На эту реплику от блондинки Шика только рассмеялся и, потрепав ту по волосам, ушел в сторону общежития. Ино долго смотрела парню вслед до тех пор, пока к нему не подошел Хидан, так вроде звали беловолосого учителя, и не увел его в неизвестном направлении. В тот день Нара вернулся в общежитые весь побитый, еле стоял на ногах.  — Яно, держись от меня по-дальше… — произнес он, когда девушка пыталась помочь. Тогда то все и пошло под откос: все, кто хоть как-то общался с провинившимися учениками подвергались физическому насилию, а Мираджейн вообще отказалась говорить, что произошло в кабинете, когда её после уроков оставил Хидан.  — Тш… Ино, ты не виновата… — Люси пыталась успокоить подругу, но та резко вскочила, отталкивая руки Хартфилии.  — Не виновата?! Люси, сними розовые очки и посмотри на реальность! Хватит летать в облаках, мы и наши друзья в полной жопе, из-за тупый шуток и драк! — у Ино началась истерика, её трусило, слезы лились из глаз, словно дождь, а голос от крика охрип.  — Виноваты именно вы! Как я вообще здесь оказалась то?! Черт, если бы не вы, все было бы более менее хорошо! — Карин поднялась из-за парты и тоже начала кричать. Резко свое мнение начала высказывать и Минерва, и Тен-Тен, пострадавшие не меньше. Так кабинет заполонил шум, в котором отчетливо слышались различного рода обвининения.  — Рано или поздно они, словно звери, начнут грызть друг друга, ведь каждая хочет защитить свою шкуру… — Конан без особого интереса вслушивалась в крики, подпиливая ногти, — На кого ставите, Дейдара, Хидан? Лично я на Орладно… Та ещё стерва, тем более все мы видели, как она пыталась заполучить внимание того паренька, Стинга кажется…  — Что-то мне подсказывает, что первой её жертвой будет Хартфилия. Дейдара, а что ты думаешь? — Хидан ухмыльнулся, наблюдаяя за реакцией Тсукури.  — А ты, наверное, хочешь, чтобы я взял на себя роль благородного принца и спас девчонку? — телефон запищал, Дейдара посмотрел на экран, — Ну что ж, профелактическая беседа прошла успешно… Как думаете, сколько ещё они будут играть в благородство?  — Кто? Эти принцесски? Да пока не устанут ныть и просить прощение… — из кабинета послышался шум, — Хах, уже кому-то надоела игра в леди… Троица вошла в кабинет, но картина, уведенная ими, поражала, ведь даже слабый пол начал междуусобную войну: как и сказала Хаюми, первой жертвой Орладно стала Хартфилия, ведь сейчас именно Минерву держали за руки, а Люси сидела на полу с кровоточищащим носом.  — Кто разрешал руки распускать? Угомонились! — Дейдара прошел к Люси и, крепко взял ту за запастье, резким движением поднял на ноги, осматривая её лицо.  — Идите в мед.кабинет, Дейдара. — синеволосая кивнула в сторону двери, после чего химик вывел ученицу.

***

 — Садись, — приказал Дейдара. В ответ Люси кивнула и осмотрела белую комнату, которая провонялась спиртом и таблетками, где все было стерильно белое, так резавшее глаза. Девушки и юноши пробыли в школе так долго, что город уже готовился к ночи. Сквозь окна проходили лучи, комната «горела» Люси была не здесь. Она была там, где горело солнце, но только не здесь. Её глаза блестели от слёз, накопившихся там, словно в шкатулке. Кровь по-прежнему сочилась из носа, а само её естество болело от слов Минервы, после — от удара. Так было и в детстве: старая няня и служанки всегда улыбнулись перед её родителяли, а потом гнобили девочку.  — Неужели так больно? — учитель приподнял бровь, смотря на неё. Ведь он такой же! Взрослый! И он ничего не поймет! Неужели они забыли, что тоже были детьми? Люси спрятала лицо от этих голубых глаз, начала вытирать хлынувшие слезы руками, пачкая и лицо, и руки в крови. Он остолбинел. Тени становились длинее, а её всхливы громче, чаще. Она уже не стеснялась плакать, просто не смогла стерпеть. Её прервал крик, женский крик. Слезы так и не остановились, но глаза раскрылись, блики бегали по радужке, реснички, мокрые и слипшиеся от слез, дрожали. Сейчас она напоминала запуганного кролика.  — Неужели тебя так легко напугать, Люси?.. — Дейдара первый раз произнес её имя в голос, а не в мыслях. Он сильно, до боли, схватил её руки, сковывыя их над головой. Он видел, как начинают труситься её ноги, которые он ловко раздвинул коленом. Дейдара взглянул ей в глаза, в стекляжки, ведь сейчас там не было ничего. Сердце билось о ребра, дыхание сперло, а глаза… Они ничего не выражали. « — Очнись, Люси, очнись! » Хартфилия дернулась, зажмурилась.  — Тихо… Ты же не хочешь, чтобы остались синяки, верно? — его голос был холодным. Вот и он показал себя, он тоже безумец.  — Пожалуйста, отпустите! — она ещё раз дернулась. Беззуспешно. Дейдара провел кончиками пальцев по щеке, подбородку, остановился на дрожащих губах, провел по ним пальцем.  — Они тоже испачкались… — его влажный язык прошел по губам, от чего Люси снова дернулась, послышался хлопок, — Я не доволен твоим поведением, Люси. Все-таки тебя следует наказать. Тсукури хотел было впиться в её нежные губы, но он просто отталкивает её на койку. Люси закрывает лицо руками, ревёт, судорожно просит отпустить её. Блондин сжимает черную ткань одного из чулков, рвет их и тонет в её рыданиях.  — До завтра, Люси… — говорит Дейдара и выходит из комнаты. Хартфилия еще долго плачет, вытирает лицо от слез и снова плачет от обиды, боли, негодования. Ночь пеленает город, затупляет чувства. Так и с Люси: вдоволь наревевшись она покидает злополучное здание и знакомой дорогой идёт к обжещитию.  — Хей, блонди… Что с тобой?! — Стинг резко хватает её за плечи и осматривает на наличие травм, повреждений.  — Стинг… — Люси обнимает его, крепче прижимается к нему, выдыхая с облегчением. Эфклиф совсем не дурак, поэтому он ничего не говорит, а просто обнимает её в ответ, ожидает, когда она успокоится. Люси переводит дыхание, стоит еще несколько минут и отходит от юноши.  — Пойдешь? — спросил Стинг, протянув Люси маленький листок бумаги, который является пропуском.  — То есть, гильдия снова работает? — глаза девушки загораются счастьем после кивка Стинга и она, схватив его за руки, тащит в сторону общежития, чтобы переодеться и не опоздать.  — Гаара, что они имели ввиду? - спросил у племянника Сасори.  — В подвале они организовали так называемую гильдию…