***
— Ах, как же ярко! — простонала Белль, закрыв ладонью глаза, и тут же пожалела об этом, ибо даже это движение отозвалось неприятным ощущением в животе. Она расслышала, как Адам произнёс, поднимаясь с постели: — Не ярче, чем обычно, Белль. — Неправда! Просто не может быть правдой! — захныкала она и подумала, как, должно быть, неприятно прозвучал её голос в этот момент. И вообще всё, что она могла натворить, было неприятным. — Ты наверняка считаешь меня глупой, и тебе стыдно за… — Ты слишком прямолинейна. Но замечу, что ты не права, — ответил принц, одним движением убрав прядь волос, упавшую ей на лоб. — Всё неправильно! — Вот, выпей, это должно помочь, — он протянул ей бокал с чем-то пахнувшим дикими цветами, и Белль храбро выпила всё до последней капли. — Ничего не изменилось, — произнесла она, поморщившись от вязкого вкуса, и Адам засмеялся. — Это лишь тоник, cheri, не волшебный, а восстанавливающий. У вас с Агатой свой женский заговор, не касающийся меня. Просто пей осторожно, медленно сядь и сделай ещё глоток. Я попросил миссис Поттс принести чаю и что-нибудь на завтрак, — пояснил он. — Мне правда стыдно, Адам, — призналась Белль снова. — Думаешь, я сам никогда не перебарщивал? В следующий раз буду знать, что нам следует почаще пробовать хорошие вина за ужином, чтобы у тебя было меньше соблазна выпить всю бутыль целиком, — голос его звучал насмешливо, и Белль, открыв глаза, заметила улыбку на его лице. — Думаешь, я желал жениться на святой? А ведь это так тяжело иногда, осознавать, что ты — добродетельная, добродушная и естественная, а я… а мне, дабы стать хоть наполовину как ты, требовалось заклятье. И ещё я едва не умер. Она могла бы проигнорировать его характеристику о ней, но Белль решила принять эти слова за комплимент. — Кроме того, предпочитаю заботиться о тебе и баловать вот так, а не когда ты в настоящей опасности, — закончил он. — Хотя ты иногда мне в этом совсем не помогаешь. — Думаю, что сегодня, дорогой, у тебя проблем не возникнет, — сказала она с улыбкой, откинувшись на подушки. Тоник начал действовать, стало легче. Рука супруга нежно погладила её щёку, да и солнечный свет потускнел из-за сгустившихся в небе облаков.***
— Ты пахнешь временем весны, — пробормотал он лениво, касаясь носом её шеи. — Лилиями, фиалками и теми маленькими розовыми цветами, кажется, их называют армериями. Она повернулась к нему и поцеловала. — Ты пахнешь, как лето, — прошептал Адам, касаясь её распущенных локонов и вытаскивая по одной шпильке. — Как ночной жасмин и красные розы, как лаванда под солнечными лучами. Она повернулась к нему и поцеловала. — Ты пахнешь, как осень, — хрипло сказал он, горячим дыханием обдавая её бедро, щетиной на лице скользя по её обнажённой коже. — Как свежие яблоки, розмарин и дымчатое дерево. Она повернулась к нему и поцеловала. — Ты пахнешь временем зимы, — произнёс он, касаясь губами её волос, его руки ласкали её под бархатным одеянием. — Как первый снег, как гвоздика и мирра. Белль обернулась и поцеловала его. И целовала, пока он не поднял её на руки и отнёс на свою постель.***
— Я голодна, — сказала Белль, занимаясь утренним туалетом, пока Адам читал в смежной гостиной, перед разожжённым камином. — Позвони, миссис Поттс обязательно приготовит тебе что-нибудь, — произнёс он, перелистывая страницы книги. Как же просто было это делать без когтей зверя! Легко и приятно быть менее неуклюжим, несмотря на то, что силы в нём явно убавилось. — Не хочется её беспокоить, — ответила Белль. Она прошла в гостиную и изящно опустилась в кресло напротив мужа, подтянув босые ноги. И как это маленькое прекрасное чудо с карими глазами стало его женой? Её тёмные каштановые волосы были аккуратно расчёсаны и локонами лежали на спине, а ворот шёлкового платья был расстёгнут и обнажал очаровательную белую шею. — Ты её не побеспокоишь, — ответил он. Миссис Поттс сказала бы то же самое, но Белль засомневалась бы в искренности этих слов. — Адам, ты сам никогда не хотел спуститься в кухню? Без чьей-либо помощи? — Интересную картину ты нарисовала, хочешь сама проникнуть на кухню и что-то стащить? — он улыбнулся вдруг. Он не мог припомнить хоть раз, когда самостоятельно хозяйничал на кухне, обычно блюда, закуски и напитки появлялись перед ним по одному лишь его желанию. — Ну конечно мы «стащим» что-нибудь вместе! Это будет весело! И не какое-то там королевское блюдо, а что-то простое. Может, яблок, или сыра, или корочку хлеба. Еда простолюдинов, как выразился бы ты сам, — сказала Белль, не скрывая насмешки. — Вот ещё! Я бы ни за что так не сказал! Звучит очень даже неплохо… разве что, я бы взял ещё вина и овощей. Вы разбудили мой аппетит, мадам, и теперь вам придётся его утолить! Белль улыбнулась и поднялась, оставшись довольной. Адам, конечно, так и не высказал свои фантазии о том, как будет целовать её сладкие после конфет губы, или сцеловывать капельки вина, где бы они ни упали. Чего бы он не захотел, чего она сама не пожелала бы сделать!***
— Ах, как здорово! — Белль вздохнула, опустив ноги в холодную воду. Её щёки слегка покраснели, глаза сияли, а влажные волосы липли к коже, к шее и плечам. — Но это ведь не то, чего тебе действительно хочется? — спросил Адам. Казалось, ему было холодно, но лишь сначала. После он разогрелся, переплывая речку от одного берега до другого. Затем они с Белль просто отдыхали, смеясь и рассказывая друг другу, на что или на кого были похожи облака. — Ты не хотела плавать в реке, верно? Белль посмотрела на него ясным взором, откинув со лба волосы и убрав руки с широких плеч мужа. Кожа его была влажной, капли то и дело стекали по спине, и Белль не успевала его обтирать. — Не сегодня, — призналась она наконец. — А чего ты хотела? — Море. Полупустой берег, где хозяйничают лишь чайки. Белеющий шаг солнца над нами, — мечтательно произнесла она. — Свободы и волнения перед бушующими волнами вод. Ощущать всю себя и себя же такой маленькой, и взять твою руку в свою и пробежать по кромке берега. — Что-то ещё? — настаивал принц. Он откинулся на мягкую траву и протянул ей свою руку. — Тебя. Чтобы ты был рядом. Голос её слегка охрип, и она не желала двигаться, лишь ждала, когда он, наконец, коснётся её. — Всё это, я дам тебе всё это и больше, Белль.***
Она согласилась и приняла его предложение. Согласилась на всё, кроме одного — платье. — Просто не понимаю, о чём думала Мадам де Гардероб, или о чём думала я! — рассуждала Белль, расправляя складки жёлтой ткани, цвет близкий больше к цитрусовому, чем шафрану, усыпанной завитками из золота по краям. — В каком смысле? — спросил Адам. Он всегда говорил, что её кожа вовсе не оттесняется цветом платья, и Белль со смущённой улыбкой принимала этот комплимент. — Цвет, стиль, всё это… мне не подходило тогда, да и сейчас. А жёлтый — такой сложный цвет… в смысле, для такого наряда. Это как тысячи сшитых вместе нарциссов. — Я люблю нарциссы, — заметил Адам. — И я тоже, но лишь растущие в саду! Лиф настолько прост и теряет всю нужную утончённость. Я бы могла придумать такой наряд лет в семь, честно! Если бы, конечно, меня интересовало что-то столь… обыкновенное. — А мне оно нравится. Ты была прекрасна в нём в тот вечер. Именно в тот вечер, когда я, наконец, признался, что полюбил тебя, и стал надеяться, что, возможно, ты сумеешь полюбить меня тоже. — Я знаю. И помню, что почувствовала, когда надела его впервые, и как мы танцевали, и оно словно растекалось вокруг меня, — она вздохнула. Тогда он был Чудовищем, а не Адамом, её мужем, её любовью, лишь существом, из-за которого она стала невольницей, и кто позже освободил её, а она вдруг осознала, как он был дорог ей. Всё сильнее и сильнее… — Но разве я не могу надеть что-то ещё? Мне так нравится твоя идея этого ежегодного бала, где лишь ты и я, как и прежде, но разве нельзя мне надеть другой наряд? Такой, который подходил бы мне, в котором я была бы собой, а не той, кем была раньше, — просила она. — Ты можешь надеть, что ни пожелаешь! Ты прекрасна в любых нарядах. Но могу ли я попросить оставить хоть каплю жёлтого цвета в новом платье? Как напоминание для меня о той Белль, о которой я думал, что она никогда и ни за что не коснётся ужасной руки Чудовища... — Конечно! Но лишь немного. Ибо здесь, рядом, та Белль, которая возьмёт тебя за руку и никогда не отпустит, — заверила она, потянулась к нему и коснулась губами его губ, нежно и мягко. Его руку она сжала своими пальчиками и направила её к своему сердцу.