Нянька для поп-группы

- Я узнала тебя, это ведь ты мой принц из сказки? - Если ты этого хочешь. Киваю. Хочу. - Тогда что ты будешь делать, когда я исчезну? - Я найду тебя, где бы ты ни была. - Обещай. Даже если не сможешь сдержать обещание. - Обещаю, я приду за тобой. Хорошо. Так легче. Я верю тебе. Теперь спи. Ко мне сон не идет. В голове кристально ясно, словно в морозный день, когда, кажется, можно заглянуть за горизонт. Время растягивается в разные стороны, превращая часы до рассвета даже не в дни, а в годы. И я могу смотреть на тебя, сколько захочу, пока каждая черточка твоего лица не отпечатается у меня на сетчатке, чтобы даже с закрытыми глазами я все равно видела тебя. Однажды мы встретимся снова. Я могу лишь надеяться, что это случится раньше, чем через несколько прожитых жизней. А большего и не надо. Но я все равно засыпаю и пропускаю, как ты уходишь. И мне так жаль, что постель не сохранила тепла, пока не замечаю на прикроватном столике все ту же чашку кофе с прислоненной к ней короткой запиской. Конечно же, кто еще мог это делать? Ты пожалел меня тогда, в первый раз. А потом винил себя, увидев, к чему привела эта жалость. И всегда был неподалеку, но подошел ближе, только когда я сама тебя позвала. Мне хочется забрать записку с собой, но я оставляю ее там же, где нашла. Мне хватит слов, унесенных в памяти – это и так слишком тяжелый груз для путешествия, в которое я собралась. Не больше пяти минут нужно, чтобы сделать то, что от меня требуется – я записываю на флэш-карту видеозапись с телефона, а потом собираюсь тщательнее обычного. Вы оцените выполненное задание по достоинству, секретарь Ли, как и предыдущие. Забираю с собой только телефон, больше моего в этом доме ничего нет. А потом в последний раз прохожу через музейную тишину насквозь, не сворачивая, пока не открываю знакомую дверь без стука. Секретарь Ли поднимает голову от работы, и пока на его лице не успела отразиться дежурная, безэмоциональная улыбка, кладу перед ним флэш-карту и накрываю ее ладонью. - Папку. Секретарь Ли откидывается в кресле и чуть прикрывает веки, будто кот, щурящийся от удовольствия. Это единственное, что выдает в нем его настоящего, потому что все остальное – вылощенная, идеальная картинка. Только я уже видела, что за ней скрывается, поэтому угадываю, где пролегает край маски. - Я не сомневался, что вы справитесь, Майя. Они же для вас, что угодно сделают. - Папку. - Это для их же блага, вы должны понимать. Все только ради блага группы. - Мне все равно, что вы будете делать с этой записью. Но в следующий раз просто попробуйте посадить их под замок – так надежнее. Папку. - Конечно. Он снова становится предельно дружелюбным и милым, словно я всего лишь попросила его передать мне за завтраком кимчи. Тянется к ящику и кладет рядом с моей ладонью кусок черного пластика, в котором вся моя подноготная. - Это просто бумажки, вся информация здесь, вы же это знаете. – Он касается своего лба. – Здесь. - Вот и наслаждайтесь вашим знанием. – Я бегло просматриваю содержимое: оно. – Вы получили, что хотели, а я забираю то, что принадлежит мне. - Отдыхайте, Майя. Вы хорошо поработали и заслужили награду. Пройдитесь по магазинам, купите себе что-нибудь. Глубокий вдох, потом медленный выдох. - Куплю. Непременно. Не сомневайтесь. Я разворачиваюсь к выходу, а он все равно пытается оставить последнее слово за собой: - Вы же помните, что вам больше некуда идти? - Поэтому в следующий раз вы сможете попросить о чем-то более личном? Ведь так? Ни один мускул на его лице не двигается, но глаза… эти глаза подсказывают мне ответ гораздо более ясный и однозначный, чем я рассчитывала: ни к чему хорошему моя дальнейшая жизнь под этой крышей не приведет. Что ж, мне не впервой сбегать, обрубая концы. Веду машину знакомыми дорогами как можно дальше от центра, пока на сидении рядом надрывается от звонка телефон. Наверное, они вот-вот вылетят. Не сбрасываю, потому что рука может дрогнуть – и тогда все насмарку. Но на ближайшем перекрестке останавливаюсь и достаю сим-карту, чтобы выбросить ее в окно. Незачем испытывать себя раз за разом, я не такая уж сильная, какой могу иногда казаться. Как скоро он поймет, что что-то случилось? К вечеру? Завтра?.. Неважно. Теперь это неважно. Заезжаю в пару магазинов по пути. Мне нужно переодеться во что-то более удобное и простое (прости, Тэхён, что наплевала на твои усилия), а также купить пару необходимых мелочей. В последний раз пользуюсь картой, снимая часть заработанной ранее суммы – не больше, чем мне может понадобиться, и ее тоже выбрасываю. Еще одна нить рвется, и я почти слышу тонкий, надрывный стон, с которым она это делает. Перед следующим шагом мне требуется гораздо больше решимости, и я какое-то время просто сижу в машине, теребя в руках одноразовый мобильник. А когда, наконец, собираюсь духом, голос мой, на удивление, совсем не дрожит. Пара длинных гудков: - Да? - Минджи? Вместо ответа – всхлип, как будто воздух неожиданно застрял на полпути к легким. Конечно, узнала. - Если он рядом, скажи, что ошиблись номером. Сначала – тишина, а потом быстрое, полушепотом, словно нас все равно могут услышать. - Нет, нет! Он не появлялся уже несколько дней… К-как ты? Где ты? - Ты должна кое-что для меня сделать, Минджи. Это очень, очень важно. - Что?.. - Найди мои документы, они мне нужны. Я знаю, что они у него. - Но Майя! Я не могу, он все поймет, когда увидит! - Минджи, это мой единственный шанс уехать из этой грёбаной страны. Найди! Считаю про себя до десяти, чтобы не сделать какой-нибудь глупости: не сорваться на отчаянный крик или заплакать. Как обычно в волнении, Минджи переходит на скороговорку, и я почти перестаю понимать, о чем она говорит, но она напугана, очень сильно. - Найди, Минджи! Найди! - Я попробую, - сдается она, в конце концов, и быстро добавляет. – Но ничего не обещаю. Я беззвучно выдыхаю: согласилась, это уже лучше, чем ничего. - Когда ты будешь? - Выезжаю прямо сейчас. Давай в восемь. – Я называю место, где мы когда-то гуляли: в парке, недалеко от дома. Не хочется привлекать к себе внимание, и я надеюсь, затеряться среди теней в одном из его укромных уголков. – Я позвоню, как доберусь. - Хорошо. – Минджи отвечает уже гораздо спокойней, а перед тем, как положить трубку, даже добавляет: - Майя… я рада, что ты позвонила, правда. Я нажимаю на отбой и только потом позволяю себе дышать полной грудью. Качаюсь вперед-назад, пытаюсь унять пальцы, которые почему-то только сейчас принялись трястись, и все говорю себе: это к лучшему, это правильно, все получится… А потом убираю с колен пистолет и прячу его в бардачке под какими-то рекламными буклетами, доставшимися от прокатной компании, и сразу становится легче, как будто все это время именно он давил своей тяжестью. Не на ноги, а гораздо глубже. Теперь можно и ехать.