Часть 1
25 марта 2017 г. в 19:46
Мы обвыкли. Привыкли к людям,
Но чутье всё твердит: «Улетай!»
— Я тебя никогда не забуду.
— Ты почаще меня вспоминай.
Жаль, конечно, что нет Ильверморни.
Нет и Хогвартса, магии нет.
Улетаем, оставив покорно
В Ривердейле свой солнечный след.
Я надеюсь, что Эндрюс забудет
Вечера под неоном в кафе.
Потому что крылатые люди
Не должны быть как чей-то трофей.
Слишком часто, увы, ошибались,
Доверяя порою не тем,
Так, характер свой мы закаляя,
Заблудились в сплетениях схем.
Арчи, был ты как солнце, сияя
В моей жизни, как шарик тепла.
Ты прости, но моя жизнь иная,
По-другому она всё ж текла.
Для людей мы мутанты. Так странно,
Мы надеялись — станем равны.
Все слова, словно брызги фонтана,
Оказались не так уж верны.
Ликвидаторы. Клетка. Свобода.
Вспышка боли. Отчаянный крик.
Я увидел довольную рожу,
Прежде чем всё ж земли я достиг.
Волки замерли. Птицы, ныряя,
Подлетели к лежащему. Стих
Ветер вольный, что с запахом мая,
Вдруг примчался из странствий чужих.
Волки взвыли. А стая взлетела,
Вдруг услышав ужасный сей звук.
На земле лежит мёртвое тело.
Джагхед умер без длительных мук.
Волки скрылись. А птицы, волнуясь,
Всё же в небе кружат голубом,
Он ведь лидером был их по сути,
Путеводным был их кораблём.
Стая села, вспорхнув чрез секунду,
Как услышали — кто-то идёт,
Кто-то сильный и очень уж шумный
Тело Джагхеда скоро найдёт.
И нашёл ведь. Отчаянно замер,
Как увидел крыло всё в крови,
Заливаясь от боли слезами,
Он сорвался на воющий крик.
— Ты не мог меня просто оставить!
Ты же помнить меня обещал!
Эта злобная, жуткая зависть
Всё подстроила так, чтоб ты пал.
Его голос звенел в поднебесье,
Отражался как эхо в лесу,
И, как грустно-печальные вести,
Отражал он всю нужную суть,
Всё отчаянье, горе и злобу
На людей, что посмели поднять
Свою руку на ангелов, чтобы
Поскорей их с землею сравнять.
Так осталась история былью,
Позабытой за далью времён,
Поросло всё и мхом, и ковылью,
Там давно уже стало темно.
Нет уж ангелов больше на свете.
И могилу уже не сыскать.
Джагхед, бывший когда-то ведь Третим,
Им остался как брат или мать.
Он погиб, защищая всю стаю,
Но об этом нельзя говорить,
Потому что те старые раны...
Ну… Не стоит ведь их бередить.