От Венеции до Рима

Такая дивная ночь… На небе ни одного облачка, луна только входит в свою ночную яркую фазу, а на улице почти тихо, особенно тихо для такого города, как Рим. В этом виновато и место: развалины у Колизея, где на ночь остаются только воры и нищие. Человеку простому, но с кошельком в это время суток туда лучше не показывать носа, дабы не остаться без того и другого. Однако Эцио не был простым человеком, и даже у Колизея об этом знали почти все местные. Ассасин стоял за одним из хрупких остатков стены, вслушивался в ночные звуки. Сегодня он убьет капитана отряда стражников, патрулирующих эту область. Капитан, как и все прихвостни Борджиа, доносил обо всем своим патронам, чем существенно портил жизнь местному сообществу. Настала пора его устранить, об этом Эцио и услышал от Ла Вольпе. Нападение было спланировано и назначено на ночь: капитан появлялся со своими дозорными в полдень и полночь, в отличие от других стражников, сменявшихся на заре и закате. Аудиторе взял с собой наемников Бартоломео на случай непредвиденной атаки со стороны тамплиеров. Эцио дал знак своим людям следовать за ним, а сам взобрался на стену, перепрыгнул на остатки другой, дальше и дальше, пока не добрался до древних римских колонн, еще со времен Империи. Забрался в несколько прыжков на одну из них — самую невысокую — и оттуда смог залезть уже выше. Открывался отличный обзор вниз, стражники обычно так высоко вверх не смотрели, и все же риск обнаружения оставался. Тогда Эцио решил при малейшей опасности раскрытия спрыгнуть обратно вниз тем же путем и спрятаться за одной из стен, как и раньше. Сейчас же все было спокойно, через несколько минут наступит полночь, а с ней появится и капитан. Ассасин тихо и коротко присвистнул, дав понять своему эскорту затаиться и ждать. «Если он меня не заметит и подойдет достаточно близко — выстрелю из пистолета. Все-таки чудно придумал Леонардо, и хорошо спрятано под рукавом, — размышлял Эцио, осматривая готовность снаряжения. — Однако… орудия убийства становятся все более изощренными, а смерть — все более быстрой». Луна стояла уже достаточно высоко, вот-вот наступит полночь. Ассасин вглядывался в то место, откуда должен был появиться капитан стражи. Теперь все чувства Эцио были предельно обострены, как перед каждым убийством. Полночь, он пришел. Постоял немного у ближайшего поста, что-то сказал своим людям, двое из четырех стражников отделились и направились на север, подальше от колонн. Это было необычно, Эцио наблюдал за контролем ночного караула и раньше, но капитан никого не отсылал из своего отряда. Группа из двух оставшихся гвардейцев Борджиа во главе с капитаном двинулась в сторону ассасина. «Их меньше, тем лучше», — Эцио замер, наемники внизу переглянулись, но команды от их командира не последовало. Тем временем капитан приближался и вскоре оказался на достаточном расстоянии для выстрела из спрятанного пистолета. Аудиторе привстал, тщательно прицелился и нажал на маленький рычажок, курок, как назвал бы его да Винчи. Прежде, чем он успел сделать последнее, один из гвардейцев перехватил ремень на поясе, достал из него что-то блестящее и быстро подбросил вверх в сторону Эцио. На все это ушло не более трех ударов сердца. Звякнул металл, и пуля улетела в сторону, так и не приблизившись к капитану. Стражник успел метнуть в Эцио нож, и (о чудо!) он долетел и мог бы пробить руку ассасину насквозь, если бы не металлическое крепление пистолета, оно-то и отбило удар. — Merde! — Аудиторе выругался и, сам того не ожидая, на долю секунды потерял равновесие. — Убейте их! О скрытности уже не приходилось думать — он раскрыт, а на кону стоит, в первую очередь, поимка цели. Пока стражники занимали боевые позиции, их капитан смело уносил ноги в другом направлении. «Ты знал, что я приду!» — мелькнуло в мыслях Эцио, когда он стремительно спускался вниз. Он спрыгнул на землю и развернулся в сторону беглеца, наемники уже должны были добежать до двух оставшихся гвардейцев и принять бой, но этого не произошло. Все тот же стражник, что метнул нож в Эцио, снова взялся за пояс и вскинул руку вперед — из нее, словно молния, в серебряном свете луны блеснуло такое же серебряное острие и вонзилось в горло первому приблизившемуся наемнику — тот рухнул на камни замертво. Рука стражника вновь выхватила мелкий ножик, на этот раз из-за голенища, и, развернувшись в присесте с полуоборота, гвардеец всадил нож в пах второму нападавшему, успевшему подскочить на расстояние вытянутой руки. Нож попал в артерию, и наемник скорчился на земле в страшных муках. Зато третий человек Эцио сумел добраться до другого стражника и нанес ему серию сокрушительных ударов тяжелым двуручным топором. Четвертый в это время обходил полукругом метателя и ловко увернулся от пары брошенных ножей. Ассасин не мог терять времени и решил оставить своих людей, пустившись в погоню за убегающим капитаном. Эцио вскочил на развалины стен и увидел большие красные перья капитанского шлема в десятке метров впереди себя. Рассчитал, что по прямой доберется до него в несколько хороших прыжков. Вздохнул, быстро сконцентрировался, эмоции сошли на нет, противник перестал существовать, остались лишь оружие и цель. Побежал, перепрыгнул сначала на одну стену, потом по балке молнией вскочил на вторую, красные перья все ближе. Стремглав преодолел остатки стены и оказался на самом краю. А дальше последний и самый длинный прыжок на следующую стену и к перьям. Эцио сделал несколько шагов назад, разбежался, как мог, быстро, и по-кошачьи прыгнул, выставив руки вперед… и сумел ухватиться за выступ на следующей стене. Подтянулся на руках вверх, вскочил и увидел капитана прямо под собой. Рядом с ним стоял гонец, капитан передал ему послание и уже собирался дать несколько монет. Двойной клинок много раз спасал ассасина от ненужных свидетелей и сделал это сегодня. Эцио прикинул расстояние, выставил руки с обнаженными клинками и прыгнул на капитана с гонцом внизу. Клинки вошли точно под шеи каждого. Аудиторе соскочил с тел, вырвал из смертельной хватки рук гонца послание на бумаге и вскрыл печать: «Сеньор, вы были правы, приставив ко мне столь опытного телохранителя. Ассасин здесь, он узнал про нашу тайну, кто-то проболтался. Прошу всей возможной помощи». На пергаменте расходилось густое кровавое пятно — последнее, что осталось от тамплиера и его гонца. Но о какой тайне он писал? Эцио стоял примерно с минуту, держа в руках мокрый от крови свиток, потом свернул его и сунул за пояс. Все вопросы нужно решать по мере их поступления, так, по крайней мере, считал Эцио. Он вскочил обратно на стену, с которой спрыгнул и услышал крик своего наемника. Ассасин вернулся обратно в то место, где бросил своих людей. Лучше было бы сказать, что бросил на произвол судьбы, ибо закаленные в боях люди лежали на земле без движения. Лишь один наемник еще держался на ногах, осматривая своих братьев по оружию. — Как все это…прибыло подкрепление? — Эцио не верил, что два гвардейца смогли перебить почти весь его отряд наемных убийц. — Ах, если бы, мессер! Этот стражник, этот змей! У нас с ребятами много боев за спиной, но никогда нас не били прежде, чем мы успели бы обнажить клинки! Они храбрые парни и… — он хотел сказать еще что-то, но не закончил. Эцио увидел на земле тело одного стражника, а метатель, видимо, успел скрыться. Надо признать, ассасину еще не встречались метатели ножей, бросавшие оружие так метко и быстро. Он помог наемнику дотащить тела до аптекаря, к счастью, один из ребят оказался вполне живым, остальных же двоих пришлось увезти. Эцио спросил у наемника, куда делся стражник-метатель, и узнал, что, как только сам он скрылся за развалинами, стражник тотчас же побежал за ним. Может он хотел убить Эцио? Тогда смог бы это сделать, не мешкая, сумел бы застать ассасина врасплох, но этого не произошло. Значит, ему все-таки что-то помешало. Почему он побежал за Эцио было понятно — стражник был телохранителем капитана, однако не сберег его. А раз не сумел оправдать возложенных на него надежд, то, вероятнее всего, будет скрываться от гнева хозяев и уже не вернется обратно на службу к Борджиа. «Такой меткий человек и самому бы пригодился: в быстроте и точности ему нет равных», — Эцио еще не встречал ни у кого из новобранцев, да и матерых вояк-ассасинов, такого исключительного умения пользоваться метательным оружием. Переманить на свою сторону бывшего (а Эцио был в этом уже уверен) стражника было бы славным приобретением для всего ордена. Вербовкой у ассасинов занимался Никколо Макиавелли. Он относился к такому типу людей, которым было невозможно в чем-либо отказать, будь то прогулка по набережной Тиберины или просьба убить кого-нибудь. Но как же можно было строить все эти планы, не зная, где может скрываться беглый стражник? А искать человека в таком большом городе с его окрестностями было равносильно поиску девственницы на веницианском карнавале — это было невозможно. Почему он не напал на Эцио? Хотя бы попытка убийства главы ордена Ассасинов послужила бы доказательством лояльности тамплиерам. Наверняка, стражник убежал подальше от Колизея, затаился и не кажет носа ни в одно людное место, где его могли теперь поджидать с местью как солдаты Борджиа, так и друзья ассасинов — наемники. Аудиторе вспомнил, что в начале обхода, капитан отослал из своего отряда двух гвардейцев. Для чего? Пока у Эцио было больше вопросов, чем ответов. У капитана были поручения к этим людям, которые он не мог доверить никому другому? А может у другого поста что-то случилось, и там понадобились люди? Но о происшествиях Эцио не слышал. Или вообще… Нет, это маловероятно. Глупая мысль. Было около двух часов ночи, до смены караула оставалось еще почти три часа. Последние пять минут у ассасина в голове крутилась одна мысль, она его не отпускала и укреплялась с каждой секундой все крепче, разъедая собой все предыдущие догадки. Аудиторе решил вернуться к трупу капитана в надежде подтвердить или опровергнуть свои последние размышления. Нового нападения он мог не опасаться, ведь есть еще целых три часа. В случае же чего он всегда мог рассчитывать на дымовые шашки, быстрый бег и умение прятаться там, где искать даже не подумают. Эцио вернулся к телу капитана. Он остановился неподалеку, наблюдая из-за угла обрушившейся стены. Кто-то уже копошился возле тела, и Эцио подумал, до чего же быстрые и ушлые мародеры в этом городе. Но в свете Луны что-то блеснуло на голове у присевшего возле тела человека — гвардейский шлем. «Так…значит, будем импровизировать», — ассасин не любил сюрпризы, но был к ним готов. Он бесшумно вскарабкался на стену и хотел провернуть с новым стражником тот же трюк, что и с капитаном. И только сверху заметил, что делает этот человек. Странно, но он… плакал, держа голову капитана на своих коленях.