Гордость, и предубеждение, и Хогвартс

Первый осенний день принес с собой много шума и суматохи. На вокзале Кингс-Кросс царила особенная неразбериха: повсюду сновали люди с битком набитыми чемоданами, прокладывали себе дорогу носильщики, надрывали глотки мальчишки-газетчики. Воздух буквально гудел от слившихся воедино сотен голосов. Все куда-то торопились, орудуя локтями, искали свою платформу, спрашивали время, скандалили, обнаруживая, что кто-то вытащил из их кармана кошелек. Кингс-Кросс был переполнен жизнью во всех ее разнообразных проявлениях; повсюду были люди, и они жили, говорили, гудели, словно огромный пчелиный рой. Поэтому, уж конечно, никто не обратил особого внимания на семью Беннетов, в какой-то момент тоже оказавшуюся вмешанной в ревущую гущу толпы. Надо отметить то, что как бы ни были безразличны спешащие пассажиры к тем, что их окружало, нет-нет, а задерживался иногда мутный взгляд бродяги или беспечный — ребенка на двух молоденьких девушках, несущих в руках прикрытые легкой тканью клетки, из которых едва слышно раздавался негодующий клекот и шуршание перьев. Одна из девушек легко и жизнерадостно улыбалась, другая, прищурив глаза, вглядывалась в промелькающие лица, иногда поднимая взгляд на освещенный солнцем купол вокзала и тогда по ее губам тоже пробегала, будто дикий зверек, улыбка. Позади них, чопорно придерживая одной рукой полу платья, а другой сжимая тетрадь с нотами, шла девочка помладше. Ее лицо выражало все оттенки недовольства, губы были презрительно поджаты, голова чуть склонена к плечу, как будто она не хотела слышать того, о чем говорили вокруг. Ее, смеясь, обогнали младшие сестры. Чуть подпрыгивая на каждом шагу и сверкая угольками глаз, они оживленно переговаривались, то и дело взрываясь приступами хохота. Возглавляли процессию энергичная дама в шляпке со страусиными перьями и с трудом поспешающий за ее мелкими, частыми шагами дородный господин, являющийся, по-видимому, ее мужем. Они не присоединились к потоку людей, стремящемуся на десятую платформу. Точно также они проигнорировали и девятую. Проложив себе путь сквозь бурлящую человеческую реку, они направились к какой-то точке посередине между этими двумя платформами, где не было ничего, кроме пустой кирпичной стены. Первыми подошла к ней чета Беннетов: бросив пару быстрых взглядов вокруг себя, они как-то разом подобрались и исчезли, слившись с кирпичной кладкой. За ними, переглянувшись, последовали старшие девушки, разбежались и с криком растворились младшие, чуть помешкав, последней прошла угрюмая девочка с нотами. Никто на всем вокзале не обратил внимания на семерых людей, преспокойно прошедших через стену, все были слишком заняты своими делами. Да и навешенное над входом на платформу несильное заклинание отвода глаз заставляло утратить интерес даже тех, кто только и делал, что глазел по сторонам. Но и по ту сторону кирпичной кладки на семью Беннетов никто не обратил абсолютно никакого внимания. Платформа номер девять и три четверти тонула в клубах пара, исходивших от великолепного и такого знакомого всем исполина — «Хогвартс-экспресса». Пока носильщики занимались их багажом, Беннеты задержались на платформе. Мимо них промчалась стайка будущих первокурсников, совсем маленьких и с по-детски беспечным выражением. Одна из старших девушек, темноволосая Элизабет, с интересом наблюдала за ними. — Только представь, Джейн, сколько всего им еще предстоит, — обратилась она к своей сестре. — Первая поездка в Хогвартс — самая особенная из всех. В первый раз ехать на легендарном «Хогвартс-экспрессе», увидеть замок своими глазами, увидеть все, о чем ты знал только из рассказов родителей, братьев и сестер! Ты можешь вообразить все это, Джейн? — Ведь это было так давно, — покачала головой ее сестра. — Поверить не могу, что это мой последний год. Мне будет жаль расставаться со школой, я знаю. Здесь все уже такое родное, привычное, а что будет дальше? Как грустно мне будет без тебя, Лиззи! Элизабет ободряюще сжала ее руку. — Ведь мы не расстанемся надолго. Я по-прежнему буду приезжать на каникулы. А ты будешь провожать меня в школу и смотреть, как я машу тебе из окна поезда. Я буду писать тебе каждую неделю — нет — два раза в неделю обо всем, что происходит со мной. А школьные новости ты сможешь в подробностях узнавать от Китти и Лидии. Джейн улыбнулась и сжала ее руку в ответ. Миссис Беннет тем временем вытягивала шею, пытаясь разглядеть в толпе знакомых. — Сэр, вы повыше ростом, гляньте, не Лоубриджи ли это? — теребила она за рукав мистера Беннета. — Нет, душенька, это не они, — отвечал тот. — А там, случайно, не Уэстерлинги? — возбужденно спрашивала миссис Беннет. — Нет, нет, дорогая, это не они, — терпеливо отвечал ей муж. — Мамочка, посмотри, я вижу мисс Бингли и миссис Хёрст, — воскликнула Лидия. — Не может быть! О, теперь и я вижу. Мистер Беннет, мы должны пойти поздороваться, — напористо заявила миссис Беннет. — О ком вы говорите? — рассеянно осведомился тот. — Сколько за «Воскресный Пророк»? — обратился он к мальчишке-газетчику. — Десять кнатов, сэр. Мистер Беннет дал ему горсть монеток, развернул газету и тут же углубился в статью «К вопросу о магическом образовании». Миссис Беннет рассвирепела. — Нет, вы просто несносны! Вы будете утверждать, что не знаете Бингли? Да мы три раза бывали в Незерфилде, если хотите знать! И если бы вы не игнорировали так бесстыдно светскую жизнь, вы бы знали, что мы говорим о мисс Бингли и миссис Хёрст, сестрах мистера Бингли, молодого человека, недавно унаследовавшего состояние в сто тысяч галлеонов! — Мама, пожалуйста, говорите потише, — взмолилась Джейн. — …А вы отказываетесь просто пойти и поздороваться! Нет, мои нервы этого не выдержат! — Поезд отходит уже скоро, моя дорогая, — заметил мистер Беннет, указывая на часы. Миссис Беннет уже открыла рот, собираясь выдать яростную тираду, какую ее муж выслушивал с завидной регулярностью: о том, что он совершенно безжалостен к ней и к собственным дочерям, лишая их шанса когда-либо выйти замуж. О том, что все они, даже красавица Джейн, останутся старыми девами, и после его смерти будут жить в приюте для нищих, в бедности и страданиях, потому что поместье наследуется только по мужской линии. Но все можно было бы исправить, заключив несколько выгодных браков, только если бы мистер Беннет своей закостенелостью и упрямством не препятствовал их появлениям в свете. Но назревающий скандал неожиданно прекратил не кто иной, как сам Бингли, заметивший в толпе магов и магинь прекрасное спокойное лицо Джейн. Он подошел к ним непринужденной походкой человека, который никогда и ни в чем не испытывал затруднений. Его изящный поклон и широкая открытая улыбка моментально привели миссис Беннет в прекрасное настроение. Девушки поклонились в ответ. — О, мой дорогой Чарльз, как я рада снова вас видеть! Вы как будто еще выросли, — защебетала миссис Беннет. — Навряд ли, ведь мы не виделись только две недели, — улыбнулся Бингли. — Мы устраивали бал, помните? — Разумеется, это был прекрасный вечер! Столько почтенных людей, чудесная музыка, мои девочки были в восторге! Тогда вы целых два раза танцевали с Джейн. Джейн, слегка зардевшись, опустила голову. На лице Бингли на несколько секунд застыла приветливая улыбка, он быстро взглянул на нее, что не укрылось от внимания Элизабет. — Кажется, вы пропустили последний вечер в Незерфилде, три дня назад, — перевел разговор Бингли. Миссис Беннет тяжко вздохнула. — О, мы очень, очень сожалеем, что не смогли прийти. Как назло, в этот день у меня разболелась голова. Это был ужасный приступ… Элизабет удерживала на лице вежливое выражение, стараясь не рассмеяться. Как искусно играла мать! Она говорила так искренне, что никому никогда не пришло бы и в голову заподозрить ее во лжи. Только им было известно, какую сцену закатила она, когда мистер Беннет отказал им в посещении Незерфилда. Он считал, что его дочери слишком пусты и глупы, и что частые выходы в свет только развращают их. К тому же он прозрачно намекнул жене, что сестры мистера Бингли смеются и над ней. В этом он был прав: Лиз часто доводилось видеть, как прикрывая веерами насмешливые улыбки, шепчутся миссис Луиза и мисс Кэролайн. По всеобщему мнению, они были талантливы, остроумны и просто обворожительны, хотя Элизабет не находила в них ничего особенного, кроме надменности и самодовольства. — Очень жаль, что вас не было, — сказал Бингли. — Я хотел познакомить вас с моим другом. Он будет… Громкий свист, предупреждающий об отправлении поезда, заглушил его дальнейшие слова. Бингли наскоро раскланялся и отошел попрощаться с сестрами. Миссис Беннет спешно расцеловала младших дочерей, особенно долго задержав в объятиях Лидию. Джейн и Элиза прижались к отцу. — До свидания, мои дорогие девочки, — сказал мистер Беннет. — Учитесь хорошо, чтобы я мог гордиться вами. Сестры быстро нашли свое купе и, прижавшись к стеклу, замахали родителям. Хогвартс-экспресс тронулся. Начинался еще один год.