Моя муза

В предрассветных лучах море словно горело где-то на дне, словно кто-то вылил до ужаса много краски разных цветов, и они смешались в один, самый красивый цвет на свете. Юнги в своей жизни видел море раза два, не больше, да и то в раннем детстве, когда родители приводили на пляж. Но парень запомнил шум моря, его задорный блеск и ласковые, тёплые волны. Запомнил — и не смог забыть уже никогда. Оказаться через столько лет около пусанского моря было просто сказкой. Людей практически не было, а те, кто всё-таки показывался, не обращали никакого внимания на парня на берегу моря. Как Юнги не пытался позвать Юру, та никак не появлялась. Сильного беспокойства не было — Юнги всё это несвойственно, но мысль, что что-то случилось, часто промелькала среди круговорота аккордов и штрихов, путая все мысли. Юнги злился, нервничал и обещал себе, что больше в жизни не отпустит музу от себя. Так как-то спокойнее. Парень тряхнул головой и, покряхтывая, встал с песка, отряхиваясь. Всё было впустую: музыка не шла. Были лишь слабенькие отголоски первых аккордов, но настолько слабые, что их практически невозможно было услышать. Но то, что они появились, уже о многом говорят: у Юнги явный прогресс во всей этой ситуации с утерянным даром. Парень побрёл к выходу с пляжа, намереваясь по дороге в небольшой отель, в который он заселился поздним вечером, перекусить в ближайшей кафешке. Заплатив за еду, парень с подносом уселся за самый дальний столик и приступил к еде. — Я, конечно, знаю, что на свежем воздухе аппетит просыпается, но чтобы настолько… Юнги поднял глаза на садившуюся рядом Юру. Окинув девушку придирчивым взором, парень усмехнулся и полюбопытствовал: — Ну и где ты так долго была? — Устраняла кое-какие проблемы. Знаешь ли, музой быть — тоже работа. — Кого еще вдохновляла? — С чего ты взял, что я занималась этим? — Удивлённо спросила девушка: — У муз есть и другие дела, которые не относятся к людям. — Какие, к примеру? — Тебе знать не положено. — Пф, больно и не хотелось. Юнги снова уткнулся в еду, стараясь не обращать на девушку внимания. Юра с доброй усмешкой наблюдала за Мином. «Нет, ну он просто очаровашка, когда злится!», — влюблённо подумала Юра, смотря на то, как Юнги уплетает за обе щеки рисовые пирожки. Юнги на очаровашку, мягко говоря, был не очень похож, но разве могла это увидеть влюблённая девушка? Закончив с едой, Юнги, видимо, решил, что злиться просто бесполезно. Парень откинулся на спинку дивана и спросил: — Даже не слышала, что я звал тебя? — Слышала. Но пойми, я была сильно занята. — Сбои в системе? — Можно сказать и так. А всё из-за тебя, — шутливо пожурила муза и, поняв, что проболталась, прикусила язычок, однако было уже поздно. — Из-за меня? — Брови Юнги удивлённо взметнулись вверх: — Почему это из-за меня? — Твоё заявление, ну, что ты создашь произведение лучше выбранного, не на шутку взволновало верхи. Старейшины долго совещались, я же их ждала чёрт знает сколько. Так как ты мой подопечный, то за твои действия ответ держу я. — У тебя были проблемы из-за меня? — Ну, не то что проблемы. Так, скорее поучающие речи и совсем немного упрёка в мою сторону. Даже хотели снять меня с должности и доверить тебя моей сестре, но она отказалась. Юнги вскочил со своего места и воскликнул: — Да как они имеют права забирать тебя у меня?! Юра, заметив, как на них смотрят все посетители кафе, потянула парня за руку и прошипела: — Если ты сейчас не успокоишься, я исчезну отсюда и не приду больше. Юнги позволил усадить себя обратно и шёпотом спросил: — Они же никогда не заменят тебя? — Я не могу ничего обещать, Юнги. Не в моих правах обсуждать это решение. Если они захотят заменить меня, им ничего не помешает. В этот раз им отказала сестра, поэтому я пока ещё тут. Но знаешь, всё может стать в сто крат хуже. — И это только из-за моего желания создать лучшее произведение? — Ну да. — Ты, конечно, извини, но там, наверху, у них не все дома. Ты же не виновата в том, что мне взбрело в голову. — Но я виновата в том, что вообще рассказала тебе о причине исчезновения твоего дара. Обычно о таком не говорят. Обычно музы не появляются перед своими подопечными. — Тогда почему ты появилась? Почему, скажи? Юра отвела взгляд и грустно улыбнулась, ответив: — Потому что ты нуждался во мне. Вот и всё. Девушка встала со своего места, помахала парню ладошкой и вышла из кафе. Юнги бросился следом, однако, как только он вышел из кафе, Юра уже бесследно пропала. Парень ещё немного постоял на пороге, затем снова вошёл в кафе, взял свои вещи и побрёл в сторону отеля.

***

Час ночи. Где-то вдалеке от пляжа мерцают огни, раздаётся негромкая музыка, слышится тихий говор людей. Однако на пляжу словно другая планета — ни единой души. Юнги снова сидит на берегу: в руках тетрадка с карандашом, сбоку — сумка с разряженным телефоном и запасной канцелярией. Ступни ласково облизывает то прибывающая, от убывающая волна моря. Небо сегодня на удивление чистое (после обеда шёл ливень, удивительно, как небеса очистились от облаков так быстро), и видны кое-где слабо мерцающие звёзды. Спокойный шум моря убаюкивает, и Юнги готов в эту же секунду откинуться на гальку и уснуть под тихую песню волн, но сейчас совсем не время для сна — время творить. Снова пустой лист бумаги, лишь скрипичный ключ нарисован аккуратно заточенным карандашом — Юнги совершенно не знает, какая ему нужна тональность и какой размер бы подошёл. Потому что ты нуждался во мне. Вот и всё. «Мелодия должна быть ненавязчивой, плавной, певучей. И, конечно же, мажор. Светлая тональность.», — промелькнуло у Юнги в голове, и парень тут же написал на картонной обложке тетради последние мысли. Странно, и как так он ухватился за мысль? Неужели ещё не всё потерянно. — Ну как твои дела идут? Уже продвинулся? Юра присела сбоку и заглянула в тетрадь: — «Мажор, певуче, плавно, выбирать из позитивных тональностей». Хм, смотрю, хоть какой-то сдвиг. И что же послужило такому прогрессу? — Ты, — просто ответил Юнги, продолжая смотреть в тетрадь: — Вернее, твои последние слова. Помнишь же их? — Пока не страдаю провалами в памяти, — огрызнулась муза, впрочем, чувствуя, как внутри всё будто переливается всеми цветами радуги: — И как же они тебя вдохновили? — Так же, как и всё другое. Я черпаю свои идеи из простой жизни, из тех, кто окружает меня. В моей жизни в последнее время тебя слишком много, даже больше, чем Намджуна. Поэтому твоё влияние определённо чувствуется. — Ты считаешь меня светлой? — Выгнула в удивлении бровь Юра, намекая на написанное парнем. — Да. Всё, что относится к высшим силам добра, практически у всех ассоциируется со светлыми цветами, чаще всего — с белым. А ещё ты необыкновенная, поэтому музыка должна быть необычной. — Я необыкновенная? — Ну да, ты же муза. — И только из-за этого я необыкновенная? Юнги лишь кивнул, продолжая испепелять взглядом тетрадь, поэтому он не увидел, как Юра сначала нахмурилась, а потом внезапно исчезла. Юнги, сразу почувствовав себя в одиночестве, уставился на то место, где минуту назад была Юра. — Блин, снова пропала по своим суперпупермегаважным делам, — пробормотал себе под нос Юнги: — В следующий раз не отпущу никуда. — Да ты не сможешь меня насильно задержать. — Раздалось над правым ухом Юнги, и парень подпрыгнул на месте. Обернувшись, он никого не увидел, поэтому спросил: — Опять что ли невидимой стала? — Ага. Экономлю энергию. Ты же не хочешь, чтобы я уходила. — Когда это я такое говорил? — Да только что. Память подводит? — Я так не говорил. Молчание, потом тихий голос музы: — Знаешь… — Ну? — Я тоже не хочу никуда уходить. Просто, когда я скажу, что мне пора… Придумай способ никуда меня не пустить. Сделай так, чтобы я не пропала. Прошу. — Что? Однако ему никто не ответил. Юра ушла. Юнги ещё несколько секунд смотрел на то место, где недавно сидела Юра. Откинувшись на камни, парень прикрыл глаза и с наслаждением вдохнул морской воздух. Слабый привкус соли попал на язык, и парень довольно улыбнулся. Я тоже не хочу никуда уходить. Просто, когда я скажу, что мне пора… Придумай способ никуда меня не пустить. Сделай так, чтобы я не пропала. Прошу. Внезапно в голове будто что-то вспыхнуло, и бессвязные мысли бурным потоком обрушились на Мина. Парень попытался раскрыть глаза, но почему-то ничего не вышло. Пред глазами мелькали непонятные символы, ноты, диезы и бемоли, всякая прочая фигня. Водоворот из символов будто засасывал Юнги с головой. Когда давление немного спало, Юнги усилием воли распахнул глаза. Небо всё так же было тёмно синим. Вероятно, прошло не больше часа уж точно. «До мажор. Светлая тональность. Начинается с до второй октавы. Начало в меццо пиано.» Юнги тут же сделал пометки и с замиранием сердца аккуратно написал первую ноту.