Секреты Гуэртены

Звонкая пощечина вернула Гарри в темную комнату. Первое, что он увидел — Иб, маленькую напуганную девочку со слезами на глазах. Ее руки тряслись, бантик сбился, волосы были немного спутаны, но вот она, невредимая и, что главное, живая. — Иб… — произнес ошарашенный Гарри, тут же вскакивая и обнимая ее, зарываясь тонкими пальцами в каштановые волосы. — Прости меня, прости… Я так беспокоился. Как ты? Краткий анализ обстановки дал понять, что теперь в темной страшной комнате стало немного светлее, а куклы расселись у стен. Одна, все-таки, сидела напротив и хищно улыбалась. Так, что ему моментально стало плохо — в голове помутнело, а страх сковал грудь. Внимательно выслушав девочку, молодой человек поторопился уйти отсюда. Дамы не было. На ее месте возникла Мэри. Что-то слабо шевельнулось в подсознании и тут же погасло. — Фух… Ужасно. Как ни странно, о произошедшем Гарри помнил так же ясно, будто это случилось только что. Голубая роза — его роза — подделка. Он не человек, а картина. Только если сообщить об этом девочкам, они испугаются… Гарри сам был напуган до чертиков. На Мэри было страшно смотреть. Вроде бы она была спокойна и не делала ничего, что могло показаться подозрительным, но голубые глаза метали молнии. Он старался держаться от нее подальше. Что же до него самого? Гарри прислушался к себе. Пока что ничто похожее на бешенство и безумное желание заполучить цветок маленькой Иб не терзало его душу, но теперь он знал и не был уверен, что не сорвется. Компания вышла из страшной комнаты и начала подниматься по лестнице, дверь к которой была ранее заперта. Гарри двигался в каком-то тумане и не был уверен, что чувствует себя хорошо. Руки тряслись, а левый глаз, кажется, к тому же дергался. Мертвенная бледность проступила на щеках, разум был подернут дымкой. Из задумчивости Гарри вывело следующее происшествие: желтая роза — символ тоски и болезни — выпал из рук Мэри. Он встревожился и внимательнее заглянул в ее мрачное лицо. — Иб… Я только что вспомнил. Собственные слова прозвучали в тишине очень жутко. — Мэри — не человек. Её роза ненастоящая. Девочка тряхнула светлыми волосами и медленно обернулась к юноше. Костяшки на ее руке побелели — так сильно она стискивала мастихин. Однако Гарри был готов к такому повороту событий, и стремительный выпад Мэри не стал для него непреодолимой преградой. Пару ловких движений — и она лежит на полу. Спустя пару секунд раздались еле сдерживаемые рыдания — то ли от боли, то ли от обиды. Иб явно была испугана, и молодой человек поспешил увести ее оттуда, даже не думая, что и сам опасен. Дальше они шли вдвоем. Молчание повисло тяжелым грузом, и никто не раскрывал рта. Гарри лишь попытался разрядить обстановку шуткой, мол, так много манекенов сегодня двигал, что уже спина не разгибается, а из суставов песок сыпется. Старость не радость, а как далек девятилетний возраст… Мысли путались. Перед глазами все плыло. Гарри начал паниковать и впился пальцами в волосы, до слез в глазах рвал их. Вернуть, все вернуть… Почему это происходит с ним, почему он? Кто он такой? Почему Дама не дала ответы на такие простые вопросы… Неужто ответы на них столь шокирующие плохо объяснимые? За самокопаниями Гарри не сразу услышал, что маленькая спутница беспокойно и тревожно зовет его по имени. — Я в порядке, Иб, со мной все хорошо, — солгал юноша, кутаясь в плащ. Теперь его еще и лихорадило. Как будто внезапно обострившаяся болезнь вмиг проснулась и начала пожирать его здоровый рассудок. Цветок, символ жизни в этом проклятом месте… Прекрасная роза, шелковые лепестки, яркий насыщенный цвет притягивали внимание все сильнее и сильнее. В какой-то момент Гарри понял, что неосознанно тянется к Иб. К счастью, она не заметила, а то наверняка бы испугалась. «Она доверяет мне, а я не могу ее подвести…» — промелькнула еще здравая мысль. Молодой человек обхватил себя за плечи и опустил голову, направляя взгляд в пол. «Возьми, отбери, поглоти» , — прошептал в голове вкрадчивый шепот. — А? — Гарри вздрогнул и оглянулся, пытаясь понять, кто это сказал. — Кто здесь? Иб выразила недоумение: на ее милом личике оно явно отпечаталось. — Прости… Показалось, — дрожащим голосом произнес он. Непреодолимое желание рассыпать красную розу, прикоснуться к ее нежным лепесткам охватывало все сильнее и сильнее, что сопротивляться становилось невозможно. Каждый шаг давался Гарри с большим трудом — хотелось сорваться на бег, заставить Иб упасть и отобрать у нее такую хрупкую жизнь, цветок… — Иб, — хрипло произнес молодой человек, падая на колени и касаясь ладонями пола. Холодный. Ледяной. Могильный. — Я не… не могу пойти с тобой дальше. Тебе пр-придется самой. — Почему, Гарри? — тихо спросила девочка. — Я тоже… тоже ненастоящий. Она была поражена. Маска изумления застыла на ее красивом детском личике, а Гарри проклинал себя всеми словами, какие только мог сейчас вспомнить. — Пожалуйста, уходи. Как бы ни было противно ему говорить это, он сказал. Чтобы защитить ее от самого себя. Чтобы не причинить вреда. Чтобы не убить ее… Иб коротко всхлипнула и поспешно побежала вперед, оставив Гарри в полнейшем одиночестве. Сколько времени он просидел так, не знает никто. Постепенно неприятное щемящее чувство, подгоняющее вперед, стихло, лихорадочная дрожь унялась, и Гарри смог подняться на ноги. Стало быть, ему нет места в человеческом мире. Плечи поникли под тяжестью невидимого груза, а осознание произошедшего ввергло в пучину отчаяния. Он брел по темным коридорам, растерянно смотрел по сторонам, сам не зная, куда идет. Судьба, его судьба — томиться здесь вечно, не имея возможности сбежать от самого себя. В душе зияла огромная пустота, которую нечем теперь было заполнить. Всё, что юноша желал всем своим сердцем — это никогда не рождаться в качестве картины. В качестве обычного паренька ему жилось прекрасно. Отчего же галерея заманила его в свои сети, с какой целью? Раньше такого не происходило. Ответ напрашивался сам собой: Гуэртена. Тот, кто дергает за ниточки и заставляет это проклятое место жить. Больное сознание спятившего художника заставляет других страдать. Гарри крепко задумался. Очевидно, ему нужно найти этого человека и выпытать всё. Только как? С досады он ударил кулаком в стену. И только услышав характерный звук, понял, что за ней ничего нет. Присмотревшись, Гарри заметил, что эта стена слегка отличается от других по цвету. Пришлось приложить усилия, чтобы оторвать ее и открыть проход куда-то вглубь. Темный неосвещенный коридор не внушал доверия, но делать было нечего. Какая разница, где шататься: по узким сомнительным проходам или более широким, но таким же неприятным? А этот, глядишь, и приведет куда. Спустя некоторое время коридор закончился узковатым залом с черными и белыми плитами. Гарри не глядя наступил на одну и тут же понял, что его ногу обволокло что-то вязкое и тянет вниз. Испугавшись, он с усилием вытащил ее и отступил обратно. — Сумасшедший день, — прокомментировал молодой человек и вытер пот со лба. Растрепанная шевелюра за время этих злоключений стала еще более растрепанной, взгляд — потерянным. На самом деле он даже не был уверен, что прошел всего один день. Может быть, целая неделя? Здесь всегда было темно, только кое-где горел искусственный свет. Гарри пошарил в карманах плаща. У него была только зажигалка, еще одна лимонная конфетка и поддельная роза. Цветок больше не жаль: он знал, что не получит никакого вреда. На другой стороне зала стоял небольшой столик с прозрачным стеклянным куполом. Наверху светила одна единственная лампа, как бы указывала, куда ему вообще нужно. Полумрак рассеивался и позволял увидеть, где какие плиты — черные или белые. Очевидно, что туда нужно пробраться, только везде рассыпаны ловушки. Где безопасный путь? Гарри развернул круглую конфетку и кинул ее вперед, наблюдая, что произойдет. На одну плиту упала огромная голова манекена и разбилась вдребезги, но не не задела прокатившийся шарик в глазури. Следующая плитка загорелась синим огнем и испепелила конфету до состояния маленькой кучки праха. — Ладно… Гарри оглянулся — может быть, здесь рядом есть выключатель? Выключателя не обнаружилось. Юноша наступил на первую плиту, которую еще не испытывал. Всего в ширину их было четыре, а в длину — около пяти. Очевидно, здесь расположен какой-то «безопасный коридор», который ему необходимо найти. Три опасные плиты он уже знал, осталось найти проход. И постараться не умереть. Шаг за шагом, метр за метром, Гарри пробирался вперед. Ловушки срабатывали одна за одной. Потирая ушибленную ногу, весь в царапинах и ссадинах, он наконец подошел к стеклянному куполу и принялся его изучать. При ближайшем рассмотрении внутри обнаружилась маленькая голубая подушечка. — Как будто туда нужно что-то положить… — задумчиво произнес молодой человек. Внезапная догадка пронзила его разум: конечно, фальшивая роза! Другого варианта и быть не могло. Гарри полез в карман и достал оттуда несколько потускневший и поникший голубой цветок. Не без сожаления он положил его на подушечку под прозрачный купол. Раздался щелчок, словно открылась какая-то дверь, и верно — справа, за колонной, обнаружилась дверь. Пытаясь утихомирить колотившееся сердце, он повернул ручку и вошел в залитое светом помещение. В нос ударил запах красок и масел. Мастерская. Это мастерская художника. Здесь стояло очень много мольбертов, и почти на каждом стояла рама с пустым холстом. А одна-единственная табуретка ютилась у обшарпанной стены, словно кто-то сидел и наблюдал. Здесь было еще несколько дверей: красная, желтая и фиолетовая. Казалось, что художник только что ушел, как будто отлучился по какому-то важному делу, не терпящему отлагательств. Задумавшись, Гарри присел на табуретку и прикрыл глаза. Мастерская представлялась ему безопасным местом, где можно немного отдохнуть и набраться сил. Посидев так с полминуты, он похлопал себя по карманам в поисках сигареты. Помятая пачка все-таки обнаружилась во внутреннем кармане плаща. Внутри одна-единственная сигарета, перевернутая, оставленная «на удачу». — Ну что, я на вечеринку явился первый… Гарри вымученно улыбнулся и закурил. Минуло полчаса. Или больше? Послышался дверной скрип, и Гарри моментально разлепил глаза. Желтая, желтая дверь. Из-за нее вышла никто иная, как Мэри. Ну конечно, кто еще мог. Она изумленно оглядывалась, а когда заметила юношу, то замерла на месте. — Ну что стоишь? Иди сюда, — он поднялся на ноги и кивнул на табуретку. — Сдается мне, мы друг другу не опасны. Или не так? Девочка неуверенно сделала несколько шагов. Мастихин все еще был при ней. — Расслабься. Я не человек. Гарри произнес это как-то отрешенно, вроде бы и вкладывал в свои слова смысл, а вроде бы уже и нет. Какая разница? Опасности для Мэри он не представлял, разве что для Иб. Но она придет… Обязательно придет сюда. Оставалась лишь фиолетовая дверь. Эта, должно быть, для самого художника. Наверняка он явится последним. — Что ты имеешь в виду? — Осторожно поинтересовалась девочка, усевшись на предложенное место. — То и имею. Я пообщался с Дамой в Красном, она мне все открыла… — Надо же, я и не догадывалась, — задумчиво произнесла Мэри, играясь лезвием. — Будь добра, отдай мне это, — попросил Гарри и протянул руку, чтобы та отдала ему инструмент. Конечно, какое-то подсасывающее под ложечкой чувство подсказывало, чтобы он так не делал, но безопасность Иб на первом месте. Что бы такого предпринять с самим собой?.. Но ничего придумать Гарри не успел — снова раздался дверной скрип, и на пороге застыла красноглазая девочка с каштановыми волосами и большим красивым бантом. Он запаниковал, заметался по комнате и спрятался за ближайший мольберт, обхватив голову руками. — Что ты делаешь? — недоуменно спросила Мэри. — Я ведь опасен, я съем ее цветок, заставлю ее умереть, так нельзя… — В тебе слишком много вложенных эмоций, чтобы быть подверженным такому, — возразила она. — Я же не бросаюсь на нее с криками. — Но я же… Я же почувствовал… — Это я внушил тебе, — послышался властный голос. По слуху — подозрительно знакомый, но непонятно откуда. — Чтобы разделить вас. Гарри поднялся на ноги с корточек и обернулся, пораженный. Там стоял он — Гуэртена, собственной персоной. Девочки тоже застыли в изумлении, ведь дело в том, что это был второй Гарри. С такими же взъерошенными волосами, точно таким же лицом, но в другой одежде и специальном фартуке для художников, перепачканном красками.