Увядшие мечты

      Прошло три дня с тех пор, как Папайрус схватил Фриск. За это время случилась ещё одна буря, и состояние ребёнка ухудшилось: она лежала в клетке, ни на что не реагируя и не двигаясь. Появились и другие тревожные признаки болезни: температура, кашель, потеря голоса. Сердце Санса сжималось от боли, когда он видел её такой. Девочка, находясь в бреду, еле шевелилась, её колотило, а надрывный кашель почти не прекращался.       Санс сделал всё, что мог, чтобы улучшить условия плена: утеплил гараж, принёс более тёплое одеяло и подушку, раздобыл где-то мёда и молока, чтобы кормить Фриск. Девочка не могла есть, просто не хватало сил, поэтому Санс кормил её да и вообще старался надолго её не покидать.       Папайрус не понимал всей этой заботы, он страшно злился, когда Санс вместо других обязанностей торчал в гараже. Он считал, что человек - их враг, и поэтому ничего хорошего ей делать нельзя. - Зачем ты это делаешь, тупица?- раздражённо спрашивал он, когда Санс таскал туда-сюда инструменты и доски. - Она - пленница! - говорил, когда его ленивый братец снова убегал в подвал сидеть с ребёнком. - В любом случае, она умрёт, - повторял, когда Санс снова начинал просить его переместить девочку в дом.       Как-то раз низкий скелет не выдержал и огрызнулся: - Это не даёт тебе права обращаться с ней, как с животным.       Папайрус долго его бил, оставляя новые шрамы поверх старых на костях. Когда гнев был обуздан, высокий ясно и чётко сказал: - Я здесь хозяин, а твоё дело - молчать и работать, шавка. Я поймал её, и сделаю с ней всё, что только пожелаю. Разве что не убью, хотя хотелось бы.       Глава королевской стражи еле увернулся от кости и снова избил Санса.

***

      Спустя шесть дней случилось ужасное. Санс, закончив проходить обычный маршрут, похромал к дому и заглянул в гараж. Маленькая хрупкая фигурка лежала на холодном полу гаража без движения, не издавая никаких звуков. - Фриск? Фриск!       Как на крыльях, скелет подлетел к девочке, не ощущая боли, и к своему счастью понял, что та жива. Но дыхание было прерывистым и слабым, глаз она не открывала, и Санс, укутав ребёнка в одеяло, понёс её в дом.       Папайрус, как и ожидалось, заорал на брата: - Я не разрешал тебе этого делать! Немедленно унеси её обратно! Это приказ! - Босс, она почти не дышит. Она больна, ей нужно тепло. - Плевать я хотел на её самочувствие! Это же человек, в конце концов. Что тебе за дело до неё? Она всего лишь инструмент, наш пропуск на поверхность.       Санс взбесился окончательно. Он бы стёр брата в порошок, но время было дорого. По-хорошему убедить брата не вышло, и он надавил на самое больное: - Тебе плевать на её здоровье, но я знаю монстра, который убьёт тебя, если с ней что-нибудь произойдёт. - И кто же это?-усмехнулся глава стражи. - Король Азгор.       Санс довольно наблюдал, как с лица Папайруса сходит жестокая улыбка, а на её место приходит страх. Короля боялись все, а его гнев означал мгновенную смерть провинившимся. Порой низкий скелет думал, что у Азгора не все дома, но своими мыслями он ни с кем не делился - не хватало ещё попасть на плаху.       Но если король и не был сумасшедшим, то фанатизма в нём всё равно хватало. Желание освободиться из подземной тюрьмы было его жизненной силой, а если бы последняя необходимая душа пропала, то Папайруса казнили бы. Так что было чего опасаться. - Хорошо,-после секундного раздумья сказал высокий скелет.-Положи её на диван, а я схожу за лекарствами.       Санс недоверчиво взглянул на брата, но тот, словно прочитав мысли, заорал: - Быстро положи её на диван и не смей от неё отходить! Если она сдохнет, то я убью тебя!

***

      Надо было признать, что Папайрусу действительно было не всё равно, что станет с его трофеем. Ведь за те три минуты, что Санс укладывал ребёнка, глава королевской стражи обошёл весь Сноудин в поисках лекарств и притащил в дом целую аптечку со всем необходимым, после чего умчался на кухню, чтобы приготовить что-то тёплое. Всю ночь оба скелета не отходили от Фриск, постоянно укутывая её новым одеялом, меряя ей температуру или меняя влажные повязки на голове.       На следующее утро, к облегчению обоих, жар спал, дыхание стало ровнее. К тому времени Папайрус, боявшийся за свою жизнь, выпил всё спиртное, что было в доме. Санс, искренне переживавший за девочку, ни разу не задремал, начал материться через слово, а когда вышел подышать, то чуть не убил двух монстров, пошутивших про его ужасный вид.       Низкий скелет больше не выходил из дома, отказался от еды и горчицы, не шутил и не улыбался. Он сидел возле Фриск, не отводя от неё глаз. За то короткое время, что они были знакомы, девочка стала для него слишком важна; глядя в её лицо, усыпанное золотыми цветами, Санс не испытывал отвращения или злобы. Он не реагировал ни на что другое, все его мысли были заняты заботой о ней.

***

      На следующее утро Санс, опять не сомкнувший глазниц ночью, чувствовал, что очень и очень устал. Он стал заторможен и медлителен, что вызывало беспокойство у Папайруса, ведь тот никогда не видел брата таким. Но низкий скелет продолжал бодрствовать, как механизм, выполняя уже привычные действия.       Папайруса вызвали в штаб-квартиру стражи, и тот вынужден был уехать. Дом оказался в тишине, и без привычного шума, издаваемого братом, Санс начал дремать. Пару раз он закрывал глаза, но тут же встряхивался и продолжал следить за Фриск, но двухдневная бессонница, напряжение и истощение сделали своё дело. Он заснул.       Проснулся Санс через 15 минут, потому что кто-то дотронулся до его головы. Скелет тут же вскочил и увидел, что ребёнок очнулся. Золотой глаз, до сих пор лихорадочно блестевший, с нежностью на него смотрел; девочка своей слабой ручкой пыталась погладить его, но не ожидала, что тот проснётся. - Привет, Санс. Извини, что разбудила.       Скелет почувствовал, что в его глазницах закипают слёзы радости. Неожиданно для самого себя он наклонился и поцеловал её. Девочка вздрогнула, но Санс лишь прижал её к себе и целовал, пока не закончился воздух. Тогда он отпустил её и прошептал: - Ты даже не представляешь, как я этому рад.