Увядшие мечты

      Любовь и ненависть - странные чувства, верно? Такие разные, казалось бы, абсолютно противоположные друг другу, не имеющие каких-либо общих черт... Но при этом грань между этими двумя понятиями так хрупка. Её легко можно преодолеть, и не раз, но каждый из этих раз может быть последним.       Получается, что оба эти чувства одинаково уязвимы. И действительно, как мало требуется, чтобы разбить чьё-либо сердце или наполнить чью-то жизнь смыслом. Один взгляд, одно слово - и что-то очень важное может быть найдено...или безвозвратно потеряно.

***

      С тех пор, как Санс спас человеческого ребёнка, он не показывался на глаза ни ему, ни брату. Однако он снова стал наблюдать за Фриск и её прогрессом, попутно пытаясь разобраться в себе и понять, что происходит с ним.       За несколько дней скелет многое узнал о ребёнке. Она очень сильна морально, ведь всё это время она практически ничего не ела и не пила, упорно продолжая свой путь через ледяную пустыню. При этом девочка постоянно сражалась с враждебными ей существами, отчаянно жаждущими человеческой крови.       Она милосердна и добра ко всем, несмотря на раны, которые оставляли на её теле монстры. Сама же Фриск ни кого ни разу не ранила, но прощала всех и даже сумела кое с кем подружиться.       Она обожает золотые цветы, хотя часто плачет при их виде. Они напоминают ей о ком-то, кто был очень важен для неё. В такие моменты Санс испытывал странные чувства, что очень и очень его злило и пугало, но объяснения этому он дать не мог или не хотел.       Между тем девочка приближалась к Сноудину, когда случилось нечто очень плохое. Целые сутки шёл снег и дул невероятной силы ветер. Фриск, истощённая долгим путешествием, голодом и различными битвами, не могла противостоять стихии. Она погибла бы, если бы не Санс, который неожиданно появился перед ней, молча отдал ей свою куртку и исчез без следа. Переждав буран, девочка продолжила идти, и тут, как назло, снова появился Папайрус. - Вот ты где, человек! Надо же, ещё дышишь. В тебе больше сил, чем я предполагал. Однако сейчас ты не сможешь сопротивляться мне, Великому Папайрусу. Сдавайся, и, возможно, я пощажу тебя.       Санс с тревогой наблюдал за всем этим со стороны. Ему сильно досталось от брата, когда низкий скелет всё же вернулся домой, однако Папайрус проявил неожиданное милосердие и оставил старшего брата в живых, наигранно-ласковым голосом пообещав: -Не волнуйся за человека! Я позабочусь о том, чтобы во время её казни ты был в первом ряду.

***

      В своём состоянии Фриск не могла бороться, поэтому сдалась. Папайрус сдержал слово и пощадил её - на время. Он взял её в плен до тех пор, пока она не окрепнет, чтобы доставить королю. Санс же решил, что за это время он спасёт ребёнка из плена и уведёт куда-нибудь подальше, удивляясь самому себе.       Когда братья с пленницей прибыли в Сноудин, они оба понимали, что Санс изменился. Папайрус был этим, мягко говоря, недоволен. Его старший брат был растерян и шокирован своими переменами, но предпочитал не думать об этом. Сейчас его волновала только судьба Фриск.       Девочка до сих пор не оправилась от голода и ран. Её и без того хрупкая фигурка стала ещё тоньше, а личико - ещё бледнее. Одежда была местами порвана, открывались царапины и синяки. Левая рука была забинтована - не без помощи Санса. Ребёнок хромал, почти падал, но Папайрус пригрозил бросить её в снегу, и девочка упорно продолжала идти,стараясь не отставать.       Наконец-то дом скелебратьев, мрачный, тёмный, оказался перед ними. К тому времени Санс, несмотря на гнев и угрозы брата, нёс Фриск на руках. Её слабые протесты лишь подогревали его решимость помочь ей, а её смущение действовало подобно наркотику, так что скелет наплевал на опасность и продолжал её нести.       Он хотел занести ребёнка в дом, но был остановлен братом. - Нет, дубина,-ухмыльнулся Папайрус, буквально выдрав Фриск из рук Санса и относя её к гаражу, переоснащённому в тюрьму.-Эта тварь будет жить здесь или умрёт. - Там слишком холодно. Не боишься, что убьёшь её? Король будет в ярости.       Папайрус задумался. Хоть его брат и был тупицей, но в данный момент его правота не вызывала сомнений. Если ребёнок умрёт, то столь желанная седьмая душа не попадёт в руки короля, и монстры останутся в Подземелье ещё порядочное количество времени. Такое Азгор не простит никому, даже главе королевской стражи. Однако давать поблажки этому существу из-за его слабости? Ну уж нет! - Я принесу сюда какое-нибудь тряпьё. Укутается и не замёрзнет.       Папайрус выпустил Фриск, мигом подхваченную его братом. Он ухмыльнулся и ушёл в дом, не замечая, что глаз Санса сияет красным. Возможно, низкий скелет запустил пару-тройку костей в своего начальника, но Фриск тихо застонала от холода и прижалась к нему. Её глаз был закрыт:девочка находилась на грани потери сознания. Скрипнув зубами, Санс занёс её в гараж.       Внутри было темно и холодно, почти как на улице. Скелет чертыхнулся, наткнувшись в темноте на решётку, сделанную его братом, открыл дверь и вошёл в отгороженное пространство - клетку. Фриск с трудом разомкнула веки и стала изучать своё пристанище.       На полу лежит куча соломы, рядом стоит миска с собачьим кормом. Однако девочка с удовольствием бы съела и его - последний раз она перекусила, когда вышла из Руин. Но её сердце ёкнуло, когда она разглядела на полу тёмный металлический ошейник, висевший на массивной цепи, которая крепилась к решётке.Она вздрогнула и крепче прижалась к Сансу.       Скелет почувствовал, как ребёнок обвивает его худыми холодными руками. Он её понимал:сам как-то раз по глупости угодил сюда. Больше желания не возникало.В очередной раз в нём вспыхнула необъяснимая ярость, которая исчезла без следа, когда он услышал короткий всхлип. - Фриск? Ты что...?-он не закончил вопрос, потому что ответ был очевиден. Санс обнял девочку двумя руками, и она уткнулась ему в куртку, плача. - Я... Я обещаю, что вытащу тебя отсюда. Я клянусь, что вытащу тебя отсюда. Всё будет хорошо.       Он гладил её по спине, повторяя эти слова, она беззвучно плакала. Потом усталость всё-таки победила грусть, и Фриск незаметно для себя уснула на руках Санса, и спала там, пока Папайрус не вернулся.