Восстать из пепла

Отоя не узнает такого Фуджимару. Больше нет. Он прекрасно понимал, когда хакерство полностью поглощало Фуджимару, когда взгляд его становился пустым по мере того, как пальцы быстрее и быстрее порхали над клавиатурой, превращая его в Фалькона, проникающего в такие лазейки, куда самому Отое ни за что не попасть. Он бросал на друга заговорщические взгляды и посылал едва заметные улыбки, когда тот пытался взломать что-нибудь прямо в классе. Он распознавал беспокойное выражение лица, означающее, что Фуджимару думает о Харуке, и вспышку гнева в глазах, когда его отец вновь рушил совместные планы. Он знал, что Фуджимару всегда смотрит в пол и теребит что-нибудь в руках, когда нервничает, и никогда не велся на фальшивую улыбку, говорящую о том, что тот что-то задумал. Отоя знаком с Фуджимару всю свою жизнь, но последнее время не узнает его. Он не мог сказать, когда именно это началось. Может быть, это предательство Анзаи, а может, смерть Хидэ послужила причиной тому, что все пошло вверх дном. Но Отоя подозревал, что это произошло намного, намного раньше. Не инцидент ли в торговом центре, размышлял он, изменил его друга, когда на плечи тому легли жизни сотен других людей? Единственное, что было известно Отое, так это то, что во взгляде Фуджимару что-то изменилось, когда он едва не упал в обморок, выйдя из квартиры Орихары Майи, и с тех пор становилось только хуже. Когда Хидэ прямо на глазах заразился вирусом, у всех у них внутри что-то оборвалось. Но они черпали утешение друг в друге и каким-то образом нашли в себе остатки сил. После предательства Анзаи журналистский кружок почти распался, но они вновь стойко выдержали. Стоило утрястись суматохе с «Кровавым X», как они умудрились восстановить подобие мира. Аой из последних сил держалась и выдавливала улыбку. Однако в отношениях Отои с Фуджимару что-то треснуло. Отоя не мог этого описать, но трещина отдавала сильной, тупой болью в груди. Его ужасно ошарашило, когда Фуджимару на полном серьезе предположил, что он может оказаться предателем, и осознание того, что террорист, Джей, — его брат, не подсластило пилюлю. Но он ни словом не обмолвился. Он понимал, что друг поступил так лишь от полнейшего отчаяния, плюс после всего того, через что Фуджимару прошел стараниями террористов и агентов Третьего отдела, Отоя никак не мог держать на него обиду. Следуя негласному соглашению, они с Аой любой ценой избегали темы отца Фуджимару. Такаги-старший истек кровью на руках у собственного сына, и, несмотря на то, что у Отои у самого мать покончила жизнь самоубийством, он не мог даже представить себе, сколько боли пришлось вынести его другу. Похороны были скромными, спокойными и до ужаса формальными. Присутствовали все агенты Третьего отдела, выразив брату с сестрой свои соболезнования, и Фуджимару ни разу не дрогнул, скрыв истинные мысли и чувства ото всех, даже от лучшего друга. Отоя не знал, как много известно Харуке, но она также приняла их с благодарностью. Весь свой гнев, вызванный подобной дерзостью, он оставил при себе и вместо этого твердо стоял подле друга, ничего не говоря и оказывая молчаливую поддержку. Аой тоже пришла, и они оба предварительно договорились не давить на Фуджимару и дать ему время. Еще одной темой, которую они не осмеливались поднимать, стала Анзаи. Каждый из них по-своему справлялся с ее предательством и смертью, но и Аой, и Отоя — оба знали, что сильнее всего это ранило именно Фуджимару. Им сообщили, что произошло в той башне, но ни одному не хватало мужества спросить у него об этом напрямую. В конечном счете разбор полетов и допросы прекратились, Третий отдел больше не сидел на хвосте, и они принялись собирать осколки, забывать о прошлом. Отоя поступил в университет, а Фуджимару устроился на подработку, чтобы оплачивать счета, очевидно, отказавшись от хакерства, однако их отношения уже не были такими, как прежде. Отоя не знал наверняка, где они свернули не туда, да и, честно говоря, не был уверен, что хотел бы что-то менять. С тех пор он старался все делать самостоятельно. Фуджимару и без того потерял слишком многое, а также он сомневался, что тот выдержит еще одну битву. Тем не менее, несмотря на все усилия, Фуджимару оказался втянут прямо в гущу событий. Смерть Аой уничтожила то немногое, что у них осталось. Отоя видел, как вина медленно съедала Фуджимару изнутри. Видел, как взгляд друга становился все более затравленным и холодным, как тот начал закрываться от него, и ничего не мог с этим поделать. Он вовсю пытался держать Фуджимару подальше от интриг Орихары Майи, и, хоть его мучила необходимость лгать, так было нужно. И все же каким-то чудом Фуджимару всегда понимал его куда лучше, нежели наоборот, и сам обо всем догадался. Они сцепились, высказали вслух много болезненной правды, но в конце концов вновь объединились как одна команда, и Отоя наивно предположил, что все еще может вернуться на круги своя. На тот момент он свято верил, что, даже если придется сражаться против целого мира, вместе они победят. Не стоило так заблуждаться. Ему следовало лучше сыграть свою роль, стараться еще усерднее, чтобы защитить Фуджимару. Возможно, тогда все обернулось бы не таким кошмаром. Решение оставить Орихару Майю позади оказалось сложнейшим на его памяти. Несмотря на все то, что она им сделала, когда Фуджимару безжизненным голосом сообщил, что она мертва, внутри у него что-то застыло. Он и подумать не мог, что такое вообще возможно. Орихара Майя была наемницей, безжалостной и беспощадной, но она всегда излучала силу и уверенность. Она всегда держалась рядом, где-то за кадром, разыгрывая наиболее выигрышные для себя комбинации. Казалось нереальным, что кто-то вроде Орихары Майи мог умереть. В тот самый момент Отоя действительно начал терять надежду. Он начал осознавать, что никакими способами им не вырваться из этого бесконечного цикла. Пуля в плече не шла ни в какое сравнение с тем, что выпало на долю Фуджимару, и именно она удержала его от того, чтобы бок о бок сражаться в финальной схватке. Отоя понятия не имел, кем являлась Паук и что она значила для Фуджимару, и, по правде сказать, ему было наплевать на это. Он просто хотел, чтобы тот вернулся домой целым и невредимым. Больше всего на свете Отоя жалел, что не мог тогда находиться там, рядом со своим другом. Вместо этого он застрял в Третьем отделе, вслушиваясь в прерывистый голос Фуджимару, шепчущий его имя, и чувствуя, как сердце рвется на части, когда тот произносил свою последнюю просьбу. Проигнорировав жалостливые взгляды агентов, он молил Фуджимару не ходить, не плясать под дудку Паука, просто вернуться домой и, ради всего святого, не оставлять его. Молчание на другом конце провода окончательно его сломило. Они не достаточно отняли у него? Фуджимару не достаточно настрадался? Если с ним что-нибудь случится, Отоя опять останется совсем один. Когда в отдел наконец передали вести о том, что Фуджимару жив и здоров, у них у всех вырвался коллективный вздох облегчения. Отоя ощутил, как груз свалился с души, он снова мог дышать полной грудью, но вот боль никуда не делась. Плечо, обколотое анальгетиками, больше не беспокоило, и ему разрешили вернуться домой, да только медикаменты не могли унять охватившие его муки. На выходе, в коридоре, он встретился с Фуджимару. Тот шел, опираясь на одного из агентов, и Отое невыносимо было видеть неприкрытую гримасу боли и изнеможения на его лице. Им дали минутку наедине, но Отоя не знал, что сказать. — Я вернулся, как и обещал, — устало произнес Фуджимару. Шокированный, Отоя на мгновение застыл. Мозг подсказывал ему, что это его друг детства и гениальный хакер Такаги Фуджимару. Но что-то внутри буквально кричало о том, что это какой-то самозванец в теле его друга. Кто этот человек? Волосы чересчур длинные и спутанные, кожа чересчур бледная, очень сильно выступают скулы. Глаза излишне темные, какие-то безумные, пронизанные тенями разбитого прошлого, в котором Фуджимару всегда сверкал и радовался жизни. Светящаяся улыбка, способная в любой момент озарить все вокруг, сменилась вымученной и неискренней. На месте высокого, гордого парнишки Такаги стоял сутулый молодой мужчина, едва держащийся на ногах. Отоя больше не узнавал этого человека. Фуджимару, которого он знал, никогда не поступил бы так безрассудно. Никогда не пошел бы против Паука, рискуя оставить сестру в полном одиночестве. Никогда настолько не сломил бы своего друга. Прислушался бы к мольбам Отои и вернулся домой в целости и сохранности. Сейчас же вернулась лишь эта ходячая тень. А затем вдруг стоящий перед ним незнакомец медленно улыбнулся. Едва заметная, слабая улыбка, но в ней отразился проблеск его давнего друга. Тем не менее этого было недостаточно. Даже примерно не было достаточно, и Отоя только лишний раз убедился в своей правоте. Это не его Фуджимару. Тот Фуджимару, которого он когда-то знал, за время всей кутерьмы оказался погребен под обломками их прежних жизней. Отоя облажался, не сумел защитить своего друга и в итоге потерял его. Слишком много воды утекло с тех пор, как что-то между ними безвозвратно оборвалось, и ни одному не хватило сил как-то это исправить. Он столь многое хотел сказать. О столь многом хотел расспросить. У него было желание с криком, с воплем схватить Фуджимару за грудки и трясти до тех пор, пока его друг не вернется. Он боялся. Он боялся оголять свою душу, боялся того, что может обнаружить в глубине ее, боялся, что и сам потерялся где-то по пути. Он больше не узнавал такого Фуджимару, но ему до сих пор знакома эта улыбка. Улыбка, в которой нет ни намека на счастье, и Отоя понимал, что если будет давить, то улыбка померкнет и маска треснет, рассыпавшись на тысячу осколков. Он страшился того, что одно его неверное слово сотрет невидимую грань, и тогда больше не будет никакого Фуджимару, а у него самого не хватит сил вновь собрать его по кусочкам, не в этот раз. Так что он просто сделал шаг вперед и положил руку на плечо незнакомца. — Иди домой и повидайся с Харукой. Отдохни. Отоя знает, что сегодня Фуджимару он никак не поможет. Им просто не хватит времени, а у него не найдется нужных слов. Сегодня что и нужно Отое, так это пойти домой, посидеть в тишине и склеить заново собственную израненную душу, прежде чем помогать кому-то еще. Очевидно, что единственное утешение, какое сегодня ждет Фуджимару, — это холод допросной комнаты Третьего отдела. Но в конце концов его отпустят, он вернется к сестре, ляжет спать и очень, очень долго не будет просыпаться. Но когда он все-таки откроет глаза, Отоя будет рядом. Может, они безвозвратно и лишились чего-то. Может, так оно и было суждено и нет никакого спасения для них двоих. Отоя не узнает того Фуджимару, что он видел сегодня, в сущности, он самого себя-то не узнает, глядя в зеркало, но в нем до сих пор теплится надежда, что они переживут этот этап и вновь станут самими собой. Сегодня им остается только дать слабину и оплакивать утраченное. Завтра же они восстанут из пепла, и Отоя попробует сковать все заново.