Я буду ждать

Когда я перестану тебя ждать, любить,надеяться и верить, то я закрою плотно окна, двери и просто лягу умирать…

Меня зовут Воронцов Кирилл Евгеньевич, имя при рождении – Арефьев Кирилл Юрьевич. Мне 39 лет. Я преподаватель математики в школе-пансионе «Логос». Сегодня 19 апреля 2012 года. Это 27-ой день с начала распространения вируса в школе и 2-ой с того момента, как кончилась вакцина. Время 20:48. Сегодня скончались: завуч «Логоса» Крылова Елена Сергеевна, ученица 8 класса Федоренко Анастасия и ученик 11 класса Павленко Роман. Сегодня. Я. Перестал. Верить… Кирилл отложил в сторону листок бумаги, предварительно сложив его пополам. Писать, когда на душе слишком тяжело, ошло у него уже в привычку. Правда вчера он обещал больше не жить мечтами и надеждами, веруя в то, что пишет любимой девушке. Поэтому сегодня лишь краткий отчёт за день. От усталости и слабости мужчина зажмурил глаза, отвалившись на спинку стула, а его самого тут же одолел кашель. Умывшись, приводя себя в чувства, он выкинул бумажный платок, испачканный кровью в мусорное ведро. Зрения начинало отказывать. Почти на ощупь добравшись до кровати, он лёг на край. - Митька, - охрипшим голосом позвал мужчина, - Мить. - Пап, почему я ничего не вижу? – Испуганно спросил мальчик, вставая с кровати. Мужчину передёрнуло. Он резко вскочил, подлетая к сыну и падая перед ним на колени с другой стороны кровати. В голове вдруг всё разом перемешалось. Словно эхом доносились до него слова Ларисы: симптомы начнут проявлять через сутки после приёма последней дозы. Через двое суток организм перестанет бороться с болезнью. Но он сам давал антидот в руки своему сыну. Только он не видел, как его сын выпивает эту алую жидкость. -Митюш, Митя, - Кирилл схватил сына за плечи, - скажи мне, ты выпил лекарство вчера? Мальчик молчал, опустив голову и стараясь не смотреть отцу в глаза. - Митя! – Сильно тряхнув сына, прокричал Воронцов. На что мальчик лишь отрицательно покачал головой. Дети же начнут умирать ещё раньше чем, через двое суток. Детский организм гораздо слабее взрослого, что приведёт к более быстрому распространению вируса в крови. - Мы с Юркой вчера в футбол играли. На лекарства. И он выиграл, - совсем тихо ответил мальчик. А сил говорить уже почти не оставалось. - А почему ты мне не сказал, маленький, - уже не в силах сдерживать слёзы Кирилл внимательно смотрел на сына. Да. Он пытался запомнить. Запомнить, потому что обратный отсчёт уже начался. - Ты бы мне свою ампулу дал. А тогда ты бы умер, - ответил он. - Митя, - шёпотом, задыхаясь от всего, что происходит сейчас, говорил Кирилл, имея последний шанс поговорить с сыном. Со своим сыном, - но ведь сейчас умрёшь ты. - Я знаю, - мальчик сел на пол рядом со своим папой, крепко схватив его за руку, - я не хотел, чтобы ты ушёл также как мама и Вера Дмитриевна. Я не хотел потерять тебя. Худшее в смерти приходится на долю живых. Они - те, кто вспомнит всю твою жизнь, те, кто будет скорбеть на твоих похоронах, те, кто будут помнить плохое и хорошее, проходя по коридорам.(с) Он прижимал к себе того единственного, кто всегда был рядом, кто любил его больше всех на свете и кого вот-вот потеряет навсегда, едва глаза маленького мальчика закроются. Едва он перестанет дышать. Он обнимал его, запуская ладони в его лохматые волосы, целуя его и судорожно говоря, что любит, что всегда будет рядом и что он тоже скоро придёт, потому что никогда он не оставит его одного. Сдерживать слёзы сейчас было абсолютно бессмысленно. Сердце даже не разрывалось, его, кажется, больше просто не существовало. Целого, которое может болеть и что-то чувствовать. Ему только лишь хотелось отодвинуть момент, который последует за этим. Чтобы смерть подождала, дала проститься с сыном. Со своим ребёнком, дороже которого никого и никогда не будет. - Па-па, - одними губами прошептал мальчик, силясь ещё сильнее обнять отца. Правда у него ничего не выходит. Объятия вдруг ослабевают, глаза закрываются, а тело падает. - Нет, прошу тебя, ты вернись, Митя. Он трясёт, зовёт, крепко сжимает в объятиях, отказываясь понимать, что конец всё же настал. Что-то судорожно шепчет сквозь слёзы, задыхается, кричит, отказываясь понимать, что спасти сейчас может только чудо. А ведь верить он сегодня перестал. *** Яркий свет ослепил Веру, едва она оказалась в библиотеке. Ком застрял в горле, а в глазах защипало. Сделав ещё несколько шагов вперёд, девушка осторожно провела рукой по столу, что располагался в центре помещения. Она подняла голову вверх, надеясь увидеть кого-нибудь на втором этаже. Но там оказалось пусто. Выйдя в коридор, девушка замерла. А сердце её дрогнуло и упало куда-то вниз. Отчего-то здесь веяло смертью, и кажется, ещё больше, чем в той злосчастной комнате. Ещё было слишком тихо и безлюдно. Вера тут же взглянула на старинные настенные часы, что испокон веков висели в холле: без трёх минут девять. Вдруг её поглотил какой-то непонятный страх и ужас, пальцы поледенели, а дыхание сбилось. На ватных ногах она сумела дойти до лестницы. Страх сковывал движения, каждый шаг давался неимоверным трудом, но она шла. Будто что-то толкало её, заставляло идти вперёд. На самом деле она не знала, куда ей идти, просто в один момент, как только она вошла вновь в здание школы, мысли все куда-то испарились, исчезли. Ей лишь было страшно, словно все стены за этот месяц впитали в себя всё, что чувствовали сами обитатели старинной усадьбы. Её шаги всё ускорялись и ускорялись, как откуда-то из жилого коридора стали доноситься какие-то пока непонятные звуки. Сделав ещё несколько шагов, она вдруг отчётливо услышала крик, крик отчаяния, в котором она смогла расслышать любимый голос и до боли знакомое: «Митя». И вдруг в голове что-то щёлкнуло, в одночасье расставив всё на свои места. Вернулись воспоминания, мысли, чувства. Вернулось понимание, что она вернулась. И ещё она осознала, что те, ради кого она всё это делала, совсем рядом, в нескольких метрах от неё. И ей осталось сделать всего несколько шагов. То расстояние она преодолела в несколько секунд. И едва она влетела в комнату, земля ушла из-под ног, а всепоглощающий страх вновь пробрался в сердце: мужчина, сидя на полу, прижимал к себе бездыханное тело своего мальчика, раскачиваясь и шепча что-то непонятное, что-то бессмысленное и несвязное. Девушка попятилась, крепко вцепившись в дверной косяк, жадно глотая воздух. Было слишком страшно. Ей вдруг захотелось вернуться обратно, только чтобы ничего этого не видеть, не слышать. Не сходить с ума от того, что не можешь помочь, что не в силах противостоять смерти. - Кирилл, - неожиданно даже для себя вдруг позвала Вера. Мужчина, чуть приподняв голову, чуть улыбнулся и чуть ослабил объятия, выпуская мальчишку из рук. - Я тоже скоро приду к вам. И мы будем вместе, обещаю. Вера помотала головой, не желая верить в слова мужчины. Он смотрел на неё безумными глазами, не отводя взгляда, жадно смотрел, чтобы насмотреться на всю оставшуюся жизнь. На несколько оставшихся часов. -А ты как живая. Сердце девушки колотилось бешено-бешено, готовое выпрыгнуть за пределы грудной клетки. Пересилив себя, ей удалось прервать этот зрительный контакт. Переведя взгляд на Митю, она заметила алую струйку крови у рта мальчишки. И словно опять всё встало на свои места, картинка вырисовалась. Нащупав в своём кармане ампулу, она тут же влила её ребёнку. Только не помогло. Быть может, прошло слишком много времени; или же просто веры в чудо не достаточно, веры в себя и веры в то, что мы сами можем всё изменить. И что только от нас будет зависеть наше будущее. - Раз, два, три. – Уверенными движениями, отказываясь верить, что ничего нельзя исправить, девушка с силой давит на грудную клетку. – Раз, два, три. – Может быть, просто какое-то безумие – оживить человека. Всего лишь непрямым массажем сердца – да. Но не безграничной верой в любовь, которой нет ничего неподвластного. – Кирилл помоги. Раз, два, три. – Зажав нос, мужчина склонился над ребёнком, делая искусственное дыхание. Главное не упустить то единственный шанс. Они не упустят. – Раз… Два… Три… Шумно вдыхая, мальчишка приподнимается; он открывает глаза, испуганно моргая и пытаясь понять, что произошло. А понимать не надо. Да, в жизни не всё можно объяснить лишь наукой. Сейчас они это знают. - Митька, - Кирилл вновь прижимает сына к себе, снова целует и что-то шепчет, задыхаясь в слезах. Но определённо в слезах счастья, такого безграничного и неописуемого. Вера сидит рядом. Они живы. Она жива. И они рядом, вместе. Она пододвигается чуть ближе к нему и осторожно накрывает его ладонь своей, чувствуя, как дрожь прошлась по всему телу мужчины. Глаза в глаза. Лёгкая, пока непонятная улыбка, гулкое биение сердца и рой необъяснимых мыслей в голове. Мужчина проводит рукой по её спутавшимся волосам, Вера же перехватывает его руку и подносит к губам, словно впервые чувствуя его аромат. - Я так долго тебя ждала. - Я так долго тебя искал. Сейчас не существует её/его. Есть только они, у которых бабочки в животе от того, что они любят, от того что справились со всем, что выпало им, от того, что теперь они вместе и теперь счастливы. Всё плохое осталось в прошлом, пред ними только лишь светлое будущее. Яркое весеннее солнце, осветившее им путь, бездонное голубое небо, которое обещает сделать этот путь лёгким, и та священная любовь, которая поможет им справиться со всеми трудностями. Любовь, которая поможет выплыть, выжить, когда будет казаться, что уже ничего больше не будет. Та любовь, которая навсегда останется в их сердцах и которую они больше никогда не потеряют.