На третью ночь

      В первую ночь он просыпается в прохладных сумерках, когда ослепительно-яркий краешек солнца еще только собирается выглянуть из-за холмистой гряды, окружающей долину Восьми Полей.       За окном уже вовсю поют птицы, но дом Фудзивара еще погружен в сонное молчание: не стучит тарелками Токо-сан, не шумит вода в ванной, где приводит себя в порядок собирающийся на работу Шигеру-сан. О Коте-сенсее и говорить нечего – храпит, развалившись на футоне и дрыгая во сне короткими лапками – небось, опять гоняется за несчастными лягушками, птичками, кузнечиками и прочей живностью, тогда как сам Нацумэ судорожно хватает ртом воздух, стискивая влажными ладонями скомканную простыню…       И лишь мгновение спустя он понимает, что его разбудил не только кошмар.       Это… ощущение. Словно несуществующий ветер – но холодок по спине пробегает вполне реальный, чтобы мальчик невольно вздрогнул и обхватил себя руками, силясь согреться. Чтобы снова, как в детстве, захотелось накрыться одеялом с головой, заткнуть уши и закрыть глаза, ничего не видеть, не слышать, не чувствовать…       Впрочем, он уже довольно давно убедился, что его жалкие уловки никакого духа отпугнуть не смогут.       И до самого звонка будильника Нацумэ лежит без сна, остекленело уставившись в потолок.

* * * * *

       – Не смотри на него, пойдем скорее! Хочешь, чтобы и тебя называли ненормальной, Аю-тян?        – Нацумэ…        – Бедный ребенок. Мало того, что без родителей, так еще и с головой у него не все в порядке…        – Нацумэ-э…        – И за что только эти врачи деньги получают? «Психически здоров, реакции адекватные»… Разбить витрину магазина собственным телом – это, по-вашему, адекватность?!        – Эй, Нацумэ! – и, прорвавшись сквозь густой туман воспоминаний, перед ним замаячило обеспокоенное лицо Нишимуры, – Ты что, опять в обморок падаешь?        – А… нет. Нет, нет, прости, – Нацумэ тут же вымученно улыбнулся, не без труда оторвав взгляд от детской площадки, мимо которой они как раз шли, – Задумался немного…        – Слушай, ты вовсе не обязан идти, если тебе не хочется. Если у тебя болит голова, или еще что-нибудь…        – Да все в порядке, не переживай так. Идем, пока не закрылось. Ты же хочешь порадовать сегодня Ману-тян?        – Вот только я не думал, что ради этого придется идти… в такое место, – судя по порозовевшим щекам, это был действительно трудный выбор, но – что только не сделаешь ради младшей сестренки лучшего друга и ее Дня рождения!       Собственно, сама идея принадлежала Китамото, но он сегодня остался в школе на дополнительные занятия, тогда как «Прелестный лесок» работал только до шести часов, и пришлось Нишимуре, самому верному из друзей, стиснуть зубы, высоко поднять подбородок… и обратиться за помощью к Нацумэ, потому как от одного воспоминания о розовых цветочках сами собой начинали подкашиваться колени! Нацумэ же, добрейшая душа, даже не стал отмахиваться (видно, пунцовое лицо Нишимуры подействовало), с готовностью предложив моральную поддержку и всяческое содействие…       …так что полчаса спустя они кисло пялились на ярко-розовую вывеску вдвоем.        – Нам… точно… сюда надо?        – Я слышал, страшно только поначалу…        – Тогда ты и сходи! Ты ведь уже был внутри!        – Э-э? Ничего подобного! В тот раз я купил торт совсем в другом месте!        – Но купил же!.. Слушай, Нацумэ, ну пожалуйста…        – На-цу-мэ.       И мальчик снова вздрагивает.        – Нацумэ, Нацумэ, странный-глупый Нацумэ…        – …Нацумэ? Ты чего такой бледный? Не заболел?        – Прости, Нишимура… мне что-то нехорошо стало, – пение в ушах становится все громче, а сенсея, как обычно, поблизости не наблюдается, – Я пойду домой, хорошо?        – А-а, вон он! Одержимый демоном! Ловите его, ловите одержимого!        – Тебя проводить? Нацумэ, ты дрожишь…        – Все в порядке, – приходится прикладывать все силы, чтобы продолжать улыбаться, пока голоса из прошлого подступают все ближе, – Просто проспал сегодня обед… Извини.        – Да за что ты извиняешься-то? Сам виноват, что потащил тебя в такую даль…        – Понимаешь ли, Такаши-кун… Мы люди небогатые, сам видишь. А тебе ведь скоро уже в старшую школу идти? Совсем уже взрослый мальчик…        – И смотри, не вздумай упасть по дороге! – кричит Нишимура с вершины холма, после чего, взглянув на часы, во весь дух мчится к готовому вот-вот закрыться магазину, а Нацумэ, горько усмехнувшись – «И снова я обманул друга…» – разворачивается в сторону ближайшего перелеска.        – Ты пришел за своим именем?        – Нацумэ! Нацумэ-э… Эй, Такаши-кун!        – Если так, то я отдам тебе его, только, пожалуйста, прекрати это делать, – не забывая прижимать сумку с Тетрадью к боку, свободной рукой Нацумэ потер висок, – Слышишь меня? Я не Рэйко-сан и не буду с тобой сражаться, выходи!       Ответа не последовало, но Нацумэ все равно терпеливо ждал на том же месте, изо всех сил вглядываясь в сгущающиеся под деревьями тени. В конце концов, о его сходстве с Рэйко-сан твердил не твердил только ленивый, а у бабушки, насколько можно было понять из разрозненных воспоминаний, характер был далеко не сахар. Вдруг и на этот раз некогда побежденный ею дух просто боится показаться на глаза, потому и дразнится издалека, без зазрения совести копаясь в чужих воспоминаниях?..       И лишь когда закатное солнце уже почти целиком провалилось за холмы, а в голову некстати постучалась мысль, что до дома еще не меньше получаса ходьбы, мальчик покачал головой – эти духи! – и зашагал прочь, изо всех сил стараясь не оглядываться и не ежиться, чувствуя между лопаток чей-то пристально-голодный взгляд.

* * * * *

      Во вторую ночь он просыпается в бархатистой темноте, когда лишь узкий серп луны слабо освещает его комнату, бросая на пол длинные полосы бледного света.       Где-то в отдалении лает собака, еще дальше прогремел по рельсам проходящий мимо поезд, но в доме Фудзивара тишина и покой: спит давно отложившая свое вязание Токо-сан, спит умаявшийся на работе Шигеру-сан, наверняка уже спит и Котя-сенсей, даром, что этого горе-пропойцу, умчавшегося на очередную пьянку еще до заката, не заманил домой даже запах приготовленных на ужин жареных кальмаров! А ведь так хотелось бы сейчас запустить пальцы в короткую шерстку, прижать вяло сопротивляющегося сенсея к груди, ощутить его тепло и понять, что больше не один!..       Что, как бы ни было страшно, рядом всегда есть кто-то, кто сможет тебя защитить.       От этого… существа. Оно бродит где-то за окном, еле слышно касаясь черепицы мягчайшими лапами. Лунное сияние серебрит его загривок, сбегает по неровным полоскам на боках, подпрыгивает на растрепанной кисточке хвоста. Существо ждет, не торопится забраться внутрь. В тусклом свете его морды не видно, но почему-то Нацумэ уверен, что это оно смеется. Забавляется с глупым человечком, как кошка с мышкой, смачно облизывается шершавым языком, предвкушая скорую трапезу…       Сенсея рядом нет, и некому успокоить его, сказать, что все в порядке.       Часы идут, незваный гость чего-то ждет.       И до первых лучей солнца Нацумэ не может заставить себя хоть на минуту прикрыть слезящиеся от усталости глаза.

* * * * *

       – Я бы все же отправил его к врачам… Прыгать на стекла и ранить себя до крови – это ненормально.        – Ты это мне говоришь? Я тебе сразу сказала, что неспроста от него четыре семьи подряд отказались!        – Слушай, я от пацана и сам не в восторге, но делать было нечего. Дядюшка за него долг простил, а эти сорок тысяч еще с прошлого года на мне висели. К тому же, я уже почти уговорил Сакко-тян забрать его у нас, так что потерпи с месяц – и мы избавимся от этого паскудника раз и навсегда!..        – Нацумэ!        – Неблагодарное… ик! Отродье… Я ж с тобой и так, и сяк, а ты вона мне что? Чего… ик! Сипишь? Сказать нечего? Так я сам скажу! Я т-тебе, крыса ты этакая, все-е выскажу!..        – Нацумэ! Эй, Нацумэ?        – Гаденыш, до полиции решил достучаться? Думал, я не узнаю?! А ну, иди сюда! Иди сюда, кому сказал!..        – Нацу… Нацумэ! Ты… ты в порядке?        – Нишимура? – после секундного замешательства в памяти всплыло нужное имя, и Нацумэ устало потер глаза, отчаянно силясь сообразить, что произошло, – Прости, я… кажется, заснул?        – Ты проспал последние десять минут урока и еще почти час моего свободного времени, чудила, – судя по тону, Нишимура толком не знал, смеяться ему или беспокоиться, – Сато-сенсей даже разбудить тебя не смог, но пообещал, что на следующем уроке спросит вдвойне, так что постарайся больше не отрубаться у него на виду, ладно?        – О-ох, – простонало из-под закрывших лицо ладоней, пока Нацумэ отчаянно пытался привести в порядок мысли, сонными улитками блуждающие по чугунной голове. Весь школьный день вспоминался как в тумане, а из урока Сато-сенсея он вообще не запомнил ни единого слова, так что, наверное, вечером придется как следует засесть за учебники…       …или, скорее, залечь – потому как сидеть избитому, усталому и выжатому как лимон Нацумэ будет уже совсем невмоготу.        – Прости, что задержал так надолго, Нишимура, – в такие моменты у него как будто стекленеют глаза – Танума говорил. Танума мог бы понять, что он врет, но с Нишимурой проще: этот оптимистичный парень не привык копаться в чужих душах, так что он лишь улыбается:        – А-а, ничего! Я как раз успел сделать часть домашки, так что дома придется меньше сидеть! Пойдем вместе, Нацумэ?        – Прости, но… мне надо забежать по дороге кое-куда.        – Уже ведь поздно…        – Это просто один из знакомых, он живет неподалеку, – взгляд из-за окна становился все пристальнее, так что Нацумэ постарался выдать привычную ложь с расслабленным выражением лица, – Я не знаю, надолго ли у него задержусь… В общем, прости!        – Эй, Нацумэ! – но оглядываться было некогда, осталось только бежать. К счастью, все ученики уже разошлись, да и преподаватели, видно, остались разве что в учительской, так что никто не помешал ему едва ли не кубарем спуститься по лестнице и вылететь за двери, после чего – только не оглядываться!        – Сумасшедший, чокнутый! И как только такого на улицу выпускают?!        – Замолчи…        – А я слышала, тебя к психотерапевту послали? То-то и славно, может, хотя бы он тебе мозги на место вправит…        – Замолчи. Замолчи. Замолчи.        – Но никто же и озабочиваться не станет! Живем в такой глухомани, думаешь, полиция будет разбираться, с чего мальчишка куда-то пропал? Да любой местный скажет, что он вечно в лес удирал, вот и свернул себе ненароком шею!..        – Замолчи!        – Нацумэ! – внезапно раздался голос откуда-то сверху, и чуть погодя что-то белое, огромное, лохматое окутало его со всех сторон, подсекло под ноги и заставило, коротко вскрикнув, лицом вниз рухнуть прямиком на пушистый бок.        – Сенсей?..        – А кто ж еще, дубина? – ворчливо спросило над ухом, и гигантский зверь облегченно выдохнул, пошевелив усами, – Едва успел…        – Что? – Нацумэ слегка приподнялся, настороженно оглянувшись… и только тут сообразил, что они сидят аккурат на речном берегу, при этом моста поблизости не наблюдается, а это значит…        – Ох.        – Вот-вот, – фыркнул Мадара, распушив мех, – С каких пор ты отрастил рыбий хвост и стал русалкой? А ты, старый извращенец, – обратился он уже куда-то за спину, – с каких пор перестал обходиться снами и начал охотиться на маленьких человечков?        – Но ведь он такой вкусненький… – простонал гнусавый голос, звучавший так, словно его обладатель маялся хроническим насморком, – Ты хоть представляешь, какой очаровательный кошмар приснился ему прошлой ночью? Высший сорт!        – И в благодарность за это ты его утопить решил?        – Так откуда ж мне было знать, что он в реку кинется? Думал, побегает как следует, вернется уставший – и сразу баиньки, а я тут как тут, – в странном голосе прорезались плаксивые нотки, – Ну Мадара, ну что тебе стоит?        – Обойдешься, – белый зверь сдержанно зарычал, – пугать его и дальше не позволю. Тебе-то обед, а вот мне достанется головомойка!        – Бутыль моего лучшего…        – И не думай.        – Ты? Отказываешься?!        – Вот получишь как-нибудь от этого парнишки по лбу – сразу поймешь, к чему я… Кстати, Юме, сегодня ночью ему опять приснится всякая чушь, спасибо тебе огромное.        – Всегда готов помочь! И, может, все-таки по чарочке?        – А ты настырный… Ладно уж. Но пугать мальчишку все равно не позволю.        – Хм… Снова привязался к человеку, Мадара?        – Блохастых баку о моих привычках не спрашивали.        – Однажды я приду и за твоими кошмарами, упрямый ты осел.        – Жди-жди, кто ж тебе мешает…

* * * * *

      На третью ночь он просыпается сразу после заката, когда багряные небеса уже начинают стремительно наливаться синевой, вот-вот готовящейся превратиться в усыпанное звездами черное кружево.       Снизу доносятся приглушенные голоса – Токо-сан о чем-то рассказывает мужу… и, судя по ее веселому тону, не о том, что Нацумэ сегодня опять вернулся с новыми ссадинами, причем обнаружила его добрая женщина не где-нибудь, а на крыше собственного дома! К счастью, долгих расспросов не последовало, так что парнишка смог почти сразу же отправиться в свою комнату и, едва успев вытащить из шкафа футон, рухнуть лицом на подушку…       А вот теперь – проснулся. Вернее, вынырнул на поверхность перед очередным погружением в царство снов, почти тут же столкнувшись взглядом с двумя парами глаз, чьи обладатели самым наглым образом устроили пьянку прямо у него в комнате. И если от толстого кошака, напивавшегося мало что не через день, ждать чего-то подобного было не в новинку, то его собутыльник – такая же бочонкообразная туша, только размером с молодого бычка, с гибким слоновьим хоботом, без труда удерживающим на весу пузатую бутыль, и парой коротких желтоватых бивней, на каждый из которых уже была насажена сдобная булочка с…       Сенсей!        – Чего не спишь, Нацумэ? – словно почувствовав неминуемо приближающуюся расплату за без спросу вскрытый пакет из пекарни «Нанацудзи», Котя-сенсей перекатился подальше от футона, умудрившись не расплескать и капли из до краев наполненной чарки, – Снова кошмар приснился?        – И превосходнейший же… ик! – подтвердил его полосатый приятель, одобрительно сощурившись и похлопав когтистой лапой по брюху, – Скажу по правде, давненько я так славно не обедал… Мое почтение, Нацумэ-сама – у Вас… ик! У Вас просто самые лучшие кошмары в этих краях! Как насчет добавочки?..        – Отстань ты уже от моей закуски, Юмекуи…        – Так немногого ж прошу! Всего-то крошечный кошмарик на дорожку!        – Заткнись и возвращайся в свой Эдо, дух-извращенец!        – Эдо? Мадара, ты сколько лет уже из этой провинциальной глуши не выбирался?        – А ты все так же кичишься тем, что живешь в столице, бочка для сакэ?..       Они все болтали и болтали. Десять минут… двадцать? Может, и дольше, но Нацумэ этого уже не слышал. В его комнате, как у себя дома, расположилась парочка самовольных духов, каждый из которых мог прихлопнуть его одной лапой, но отчего-то на душе было удивительно спокойно, и даже недавно приснившийся сон теперь казался каким-то далеким и несущественным… да и о чем он вообще был, этот сон?       Он не помнил. Да и не хотел вспоминать.       И до самого рассвета Нацумэ Такаши спал спокойно.

Конец.