Чувства на нули

— Что, простите? — Нет, это Вы меня простите, я сегодня крайне растерян. Говорю, что рассказывать об этих, безумно талантливых, людей я могу долго, поэтому по паре слов о каждом. Надеюсь, Вас это устроит? — Тогда, давайте по-старшинству начнем. Александр Борисович? — Мэтр — это единственное слово, которое может максимально точно описать этого человека. Мудрый, очень мудрый человек, который на протяжении многих лет своими трудами добивался того, что имеет. Человек с огромным стержнем внутри себя. Александра Борисовича невозможно переубедить, у него на все есть свое мнение, по которому он всегда четко действует. Но так же, это человек с огромным сердцем, которое проявляется при первых же минутах общения с ним. — Леонид Агутин? — Ну, Леня — это то связующее звено, что было между всеми нами. Он, знаете, всегда был чем-то среднем между мною и Александром Борисовичем. Такой, своеобразный человек, к которому определенно надо искать подход, чтобы раскрыть его настоящее «я». Леня стал для меня неким примером в том как себя вести, как строить отношения, как жить. Он, казался, таким идеалом мужчины, у которого все под контролем, который уважаем и любим своей семьей. Я и сейчас, созваниваясь с ним, прошу какие-то личные советы, он всегда рад поделиться опытом. — Ну, и Пелагея? Про нее, если честно, хотелось бы поподробнее, в связи со всеми легендами и слухами о ваших отношениях. — Современное общество, знаете ли, крайне бдительно. Людям до всего есть дело, а особенно до того, что их не касается. Это часто давит на нервы и раздражает. — То есть, что-то все-таки было? — Было. Было давно, давно все и закончилось…

***

— Мне кажется, что нам надо поговорить. В тот день, я никак не ожидал увидеть ее на пороге своего дома. Вот так вот, без какого-либо приглашения и предупреждения, она просто пришла, заявив о том, что нам надо поговорить. Хотя, с того ночного разговора прошло около месяца и тянуть дальше, оставляя все это в непонятном для нас состоянии, было бы глупо. Но я боялся, боялся посмотреть в ее зеленые глаза и увидеть в них презрение и отвращение. — Проходи, — открывая ей дверь своего дома, я не стал задавать лишних вопросов или же выяснять что-то прямо на пороге. Неправильности в этой ситуации хватало сполна. — Тебе помочь? — Не знаю зачем тогда нужны были все эти прелюдия и какие-то нелепые правила этикета, но молчание и осознание происходящего давили на виски с неимоверной силой, не жалея, кажется, ни меня, ни ее. — Не надо, Дим, — я боялся поднять на нее глаза, когда та, кажется, весь этот месяц продумывала этот день, этот разговор. Я бы не удивился, узнав что на каком-нибудь обрывке бумаги, она расписала план разговора, точно прописывая с чего начать, как ответить и чем все должно закончиться. Для себя она уже все решила, а мне оставалось только следовать её пунктам, стараясь не сбиться. — Тогда пошли на кухню, — пропуская её вперед, я лишь обреченно смотрел на нее, не понимая, когда мы успели так похолодеть друг к другу, что сейчас не осталось даже общих тем для разговоров. Такого не было никогда, ни-ког-да… — Знаешь, я каждый день думала о том, как начать, чтобы все не выглядело, как какая-то банальная сцена из любовного сериала, а сейчас… Сейчас получается все именно так, — она слегка усмехнулась, убирая прядь волос за ухо, а я сидел и отслеживал каждое ее движение, вглядывался лицо, пытаясь заранее узнать о том, что все же будет сейчас. — Инициатором этого разговора должен был быть я. Я же все тогда начал, сорвавшись ни с того ни с сего, говорить весь тот бред. Я не должен был так говорить, Поль, прости, — это был обреченный на крах разговор, мы это знали. Но она все так же сидела и смотрела на меня, пытаясь поймать мой взгляд. — Зато ты тогда наконец-то сорвал эту пелену лжи о том, что все у нас будет хорошо. Ты тогда уже понимал, что ничего не будет, а я боялась, Дим, — я видел как тяжело ей давались эти признания, но все же ей было высказаться ровно столько же, сколько и мне в тот раз. Сейчас была ее очередь убивать меня. — Просто, у нас все так было хорошо, что терять это было бы как минимум глупо, а как максимум… Многие люди ищут такие отношения годами, а мы, гляди, сами упустили любовь, променяв ее на вечные концертные туры и съемки. — Мы просто наивно полагали, что справимся, — договаривая за нее, я понимал, что эта девочка напротив сейчас говорит до безумия правильные слова, которые я не решался сказать ей на протяжении нескольких месяцев. Она сильная, а я, кажется, просто слабак. — И мы справлялись, когда были съемки «Голоса» и не было такого загруженного графика, но не сейчас. — Конец? — она все же сказала это слово, оставляя очередную точку невозврата в наших отношениях. Сейчас только от меня зависело то, будем ли мы бороться за наши отношения или же отпустим друг друга, открываясь для чего-то нового. Мы отпустили. — Конец, Польк, — чуть улыбнувшись, я в последний раз произнес её имя, пытаясь запомнить как оно звучит в моем произношении. Я не любил ее, она не любила меня, мы остыли, а держаться друг за друга было бы второй нашей ошибкой. — Мы же останемся друзьями? — поднимаясь со стула, она кажется совсем не сожалела о том, что только что произошло. Нам стало легче, проще, теперь между нами не было никаких обязательств. Мы вновь стали Пелагеей и Димой Биланом, потеряв тех, безумно влюбленных в друг друга, Полю и Диму. — Давай не будем загадывать, — я не желал сейчас думать о том, кем же мы теперь будем приходиться друг другу, друзья — коллеги, все равно… — Тогда до какой-нибудь неожиданной встречи, Димк, — и она ушла. Тихонечко собралась, оделась, прикрыла за собой деверь и навсегда ушла из моей квартиры. Из моей жизни. После, меня еще несколько дней подряд тревожило какое-то непонятное чувство радостной печали, но несмотря ни на что, я точно знал, что тот разговор был единственным правильным нашим решением, что мы когда-либо принимали совместно за два года отношений. Просто, нужно уметь отпускать людей, сохраняя о них лишь пару воспоминаний в каком-нибудь укромном уголке своего сознания.

Для воспоминаний о тебе, Поль, я создал целую книгу. Большую такую, знаешь, которую я изредка, но все же пролистывал с улыбкой на лице.