Отель приватных услуг

Каково осознавать, что ты никому и никогда не был нужен? Каково знать, что у тебя нет родителей, что у тебя нет будущего, что в скором времени тебя отпустят, а потом ты сдохнешь через пару лет от страшной болезни или банального голода? Обиженный на весь мир ребёнок с опустошенными глазами. Нет, слёз никогда и не было. А зачем? Зачем слёзы, если никто не увидит их или просто не захочет увидеть боль маленького ребёнка, таких в мире тысячи, а может и миллионы. Кто-то ежеминутно умирает или так же остается без родителей, как маленький Ким Чунмён. Тихий и забитый ребёнок, он никогда не пользовался популярностью у взрослых, которые приходили в детский дом выбрать ребёнка, словно новую забаву или шмотку. И вы хотите сказать, что это такое самопожертвование — взять ребёнка из детдома, у которого то и гены не очень? Да, их всех выбирали по лицу. Чунмён уже давно научился различать, где люди действительно в отчаянии, хотят отдать свою заботу маленьким деткам, которые остались без родителей, а когда это банальные понты. Чунмён никогда не отличался чем-то от обычных детей, содержащихся в этом убогом детдоме. Но на самом-то деле в этом маленьком мальчике таились самые прекрасные мечты и взрослые мысли. Он словно чувствовал каждого человека, распознавая их эмоции, чувства и мысли. Из-за этого другие дети его боялись, что шло ему на руку. Годы шли, а он менялся, но менялся внешне, а внутри у него всё зарождались совсем не подходящие его возрасту и мышлению планы, мысли и мечты. Он был красив, красив, как снаружи, так и внутри. Но эта красота была порой пугающей, из-за чего его всё ещё сторонились. Но когда же наступит момент, когда этот парень прекратит быть один? «А что случилось с его родителями?» — спросите вы. А никто не знает, что же случилось с ними, потому что малыша то нашли на пороге детского дома, как бы это странно и пугающе не было. Спрашивается, как люди могут так поступать с совсем невинными и маленькими существами, которые и постоять за себя не могут?! Звери! И вот уже взрослый Чунмён стоит на крыльце детского дома, смотря на серое обшарпанное здание. Чунмёна дети в адском детдоме прозвали «Сухо», из-за того, что он всегда был краток, тих и сух во всём: в словах, мимике и жестах — он почти ни с кем не общался. Сухой и черствый. А какими бы вы были, если бы вас жизнь так потрепала? Он свободен. Он может идти и делать, что хочет. Только вот нет никакого рвения и желания. В детдоме ты хотя бы знал, что о тебе мало-мальски, но позаботятся, а здесь что? Здесь ты брошен на произвол судьбы. Шаг влево, шаг вправо — расстрел. А ему и всё равно — сдохнет, так сдохнет, чего уж тут. Его жизнь ничего не стоит. А почему тогда не покончит с собой? А он об этом никогда и не задумывался. Он считал, что так делают ну уж совсем вышедшие из ума люди. Если жизнь дана, то не тебе решать, когда её забирать. Он бродил по серым улицам, в поисках каких-то убежищ, но ничего не находил, и так на протяжении какого-то времени, но какого, никто не знает, потому что сам Чунмён ничего не считал и не замечал. Как мы все знаем, детдомовских детей не очень любят, да и устроиться на работу без образования не очень-то легко. Вот и Чунмён скитался от одной подработки к другой, заболевая и сдаваясь, но всё же что-то тянуло его жить. Где он только не работал, но отовсюду его гнали. Нет, Сухо был прекрасный работник, но вот стечения обстоятельств не давали ему остаться надолго на той или иной работе, что очень огорчало и заставляло ещё больше разочаровываться в себе и в жизни. А парень то был очень наблюдательным и заметил, как порой за ним наблюдает какой-то мужчина, ну или парень — он не знает. Но ему было всё равно, поэтому он так спокойно уже давно решился на воровство, ведь хоть чем-то, да надо набить желудок, чем просто сдохнуть в ужасной и позорной смерти на улице. Нет, это был его первый и последний раз, когда он воровал. Тогда-то его этот мужчина и остановил, пресекая страшный грех — не укради. Он просто схватил руку молодого парня, смотря прямо в глаза и шепча: — Если ты пошёл на такие крайние меры, я тебе помогу, — и эти слова опять разбудили надежду в молодом сердце. Мужчина, а точнее, такой же молодой паренёк, как и сам Чунмён, привёл его в небольшое здание, где было совсем немного людей, видимо, персонал. И знаете, этот парень ни разу не заговорил за всю дорогу, да и сам Чунмён не хотел говорить, ведь чувствовал стыд за самого себя и позор. Не думал он, что когда-нибудь до такого докатиться. Сейчас его накормят и выкинут, поэтому Сухо так сторонился всех в этом здании, шарахаясь всего и боясь сделать лишний шаг. Но его встретили тепло и уютно. — Здравствуйте, Ким Чунмён, я Со Ми, — улыбнулась обворожительно молодая особа, изящно скидывая блестящие волосы с плеча, демонстрируя золотое колечко на безымянном пальце. — Откуда вы знаете моё имя? — замялся парень. — Мы всё о Вас знаем. Теперь Вы часть отеля, — сказала она, улыбаясь. — Что за отель? — Это наша обитель. Поможете ли Вы подняться нашему отелю и зацвести? А мы дадим Вам кров, заботу и питание, — улыбнулась она, беря руку Чунмёна в свои ладони, сжимая и проницательно смотря. И он почувствовал тепло. Впервые за свою жизнь он почувствовал, что с ним искренны, что он дома, что он может ни о чём не заботиться. С этого и началась его жизнь в отеле, его работа и любовь. Оказалось, что тот парень, который привёл его в отель — это директор, Лу Хань, и он всего лишь на год старше Чунмёна. А Со Ми — администратор, на год младше. Но больше всего его волновала юная девушка Лим Мэй, которая работала менеджером. Кажется, он влюбился в эту девушку с первого взгляда. Она такая нежная, утончённая и совсем невинная. Девочке то всего 18, а у неё уже нет родителей. — Вы следите за каждым из тех, кто предположительно может стать частью отеля? — спросил однажды Чунмён. — Просто такие, как мы слишком выделяются из толпы, — тихо проговорила Со. — Мы хотим творить добро, — пискнула Мэй, вжав голову в плечи. — Громко сказано, Мэй. Просто мы помогаем людям, которым нечего терять, которые нуждаются в семье. Ты один из таких, — улыбнулся Лухан.

***

Редкие пересекающиеся взгляды сами о себе говорили, говорили о каких-то странных чувствах, которые никогда Чунмён не испытывал. Да, конечно, он был наслышан о не щадящем чувстве — любви, но ведь юный парень ещё не успел его испытать, а тем более узнать, как это. Его манил её маленький силуэт. Тёмные прямые волосы до лопаток, которые струились по плечам, а цвет их был неравномерным: с прожилками русого, вкраплениями блонда и какого-то каштанового цвета — это безумно красиво сочеталось, создавая своеобразный танец на ветру. Молодая ровная бледная кожа с кокетливыми родинками в некоторых участках лица. Притягательный и соблазнительный разрез глаз, словно у диковинного дикого животного, а цвет их был изумителен и странен одновременно — насыщенный кофейный цвет с прожилками бордового, ну или это просто так казалось… О, а этот взмах густыми ресницами, словно взмах крыльев бабочки. А вы знали, что если бабочка взмахнёт крыльями в определённом месте и время, то за несколько километров будет ужасный ураган? Вот и она была такой же: манящей и красивой, но ураганом внутри. Он боялся этих чувств. А ещё эти запреты хозяина отеля. Прикосновения невзначай, долгие взгляды, полуулыбки, разговоры ни о чём. Они привязывались к друг другу. И всё бы было хорошо, если бы не эти запреты и случайный поцелуй, а точнее не случайный, а намеренный, потому что Чунмёну надоела эта неразбериха. Он был трепетным и ласковым с этой девушкой, оберегая от всего. Она была для него омутом, спасением от всепоглощающей тоски и пропасти одиночества. Плавные и лёгкие движения её рук, её тела, словно она и сама бабочка, такая лёгкая и свободная. И их чувства были для друг друга новыми и абсолютно неподдельно невинными. И они преступили черту — коллеги, друзья, придавая своим новый характер — любовники. Нет, никто из них не боялся впервые ощутить боль или наслаждение, потому что они знали, что они будут едины, что они точно подходят друг другу, что только вдвоём они смогут сотворить своё собственное маленькое счастье. Никто из них не знал, чем руководствоваться, как правильно делать — они просто поддавались чувствам. Одной прекрасной ночью они переступили границы, закрывшись в одном из прекрасных номеров своего же отеля, предаваясь своим чувствам. В панорамном окне виднелись огни Сеула, придавая комнате небольшой свет и интимную обстановку. Казалось, словно город пульсирует, также предаётся чувствам, как сейчас Чунмён с Мэй. Их движения были рваными медленными, но трепетными и бережными. Он боялся навредить девушке, чьё нутро не знало ещё мужчин, а она боялась, что же будет дальше. Но парень всё умело делал, наверное, давние инстинкты, как у животных, брали верх и он ими руководствовался, пытаясь делать приятно своей возлюбленной. Она была совсем другой. Если сравнивать Мэй с Со Ми, то вторая была сильной, ледяной и обворожительной, притягивая к себе взгляды своими ненавязчивыми движениями и прекрасной красотой, по ней было видно, что она сильная и независимая женщина, которая добилась всего сама, пройдя через тернии страхов и боли. А вот Мэй была хоть и серьёзной, но всё равно была до жути нежной и какой-то особенной, от неё не знал, чего ждать. Всегда ходила на работу в строгих костюмах, которые состояли всё время из юбки, которая так красиво подчёркивала стройные ноги. Полупрозрачные блузки, подчёркивающие её фигуру, которую было бы кощунством скрывать. А она и ничего не стеснялась. Ей льстило то, как на неё смотрят мужчины, то, как на неё смотрит сам Чунмён. Да, они обе, и Со Ми, и Лим Мэй были статными и красивыми женщинами, таящими в себе какие-то тайны и изюминки, но всё же различались и внешностью, и характерами, и отношением к жизни. А этот животный интерес, что же твориться и храниться внутри этой молоденькой и неопытной девушки, которая разбивает сердца мужчинам. Чунмён осторожно задирает бежевое платье, поглаживая кожу на бедре, из-за чего по нему бежали мурашки, а Мэй томно вздыхала в губы парню. Он нащупал молнию на спине и потянул маленькую собачку внизу, оголяя спину молодой девушки, забираясь рукой под ткань и поглаживая лопатку. И у них была собственная музыка, собственный танец, собственная химия между друг другом, которую уже не остановить. Он быстро освободил девушку от одежды, оставляя её в нижнем белье. Нет, она не прикрывалась — а смысл? Она влюблена в Чунмёна и планирует, как минимум, эту ночь провести с ним и никогда об этом не жалеть. Он целовал её шею, стараясь не оставлять никаких следов, он сдерживал себя, но его выдержка была на пределе. Всегда спокойный и рассудительный Сухо, сейчас еле сдерживался, чтобы не завладеть так любимой и желанной девушкой. Почему этот грёбанный отель сближает людей, но в тоже время они не могут быть вместе? Он, кажется, рвёт на себе рубашку и чувствует, как холодные кончики пальцев Мэй прикасаются к его груди, очерчивая каждую мышцу, проходясь по коже, спускаясь к кубикам пресса. И он вздрагивает от новых ощущений и нахлынувших чувств. — Ты боишься меня? — хрипит Чунмён, утыкаясь в шею девушки и приводя дыхание в порядок. — Я никогда тебя не боялась, Чунмён. Даже тогда, когда узнала, что ты из детдома, что ты решился на воровство — я никогда тебя не боялась. Я сочувствовала тебе, хотела как-то возместить всё это… — И поэтому ты влюбилась? Специально? — Ты дурак! Я влюбилась в тебя, потому что ты особенный, не такой, как все, я вижу, какой ты настоящий, я чувствую тебя! — и она нежно целует парня, притягивая к себе, закидывая ножки на бёдра Чунмёна и притягивая ближе к себе, чтобы почувствовать всё естество. В миг парень оказался без штанов и белья, как и девушка. Они не замечали ничего. Они не говорили — они чувствовали. Они дышали друг другом. Он пристроился между её ног, кусая нежную кожу за ухом и, кажется, рыча, медленно входя в девственное лоно возлюбленной, придерживая её за спину и ягодицу, разрывая девственную плеву. Он поглаживал кожу, делал приятно, чтобы хоть как-то сгладить вину. А какую вину? Девушка ничего не чувствовала, она лишь понимала, что счастлива, что испытывает чувство полноценности. И как бы вы не говорили, что счастье не меряется в сексе, в страсти и так далее, именно сейчас она это испытывает. Да, счастье нельзя измерить и посчитать, ты сам вправе решать, когда счастлив, а когда подавлен. Она понимала, что проведёт всю жизнь рядом с Ким Чунмёнов во что бы то не стало. — Чунмён, — позвала девушка, задыхаясь в собственных чувствах, нахлынувших на неё разом. — Мне не больно, не сдерживайся, пожалуйста! Я люблю тебя, — прошептала она, целуя парня около глаза, из-за чего он прикрыл веки и начал медленно двигаться, разнося по всему телу мурашки и новые ощущения. В лёгких было катастрофически много воздуха, от которого никак нельзя было избавиться, кажется, Мэй задыхалась. Задыхалась от любви, от чувств и ощущений. Сухо переплёл пальцы, задирая руки девушки и укладывая по обе стороны от её головы, дыша куда-то в шею, задыхаясь, крепко закрывая глаза, даже, кажется, что сейчас появятся маленькие искорки. Ему было чертовски удобно, чертовски приятно, как и девушке. Она начала тихо стонать на ухо парню, царапая своими тёмными ногтями мощную спину парня, хватаясь за неё в порыве. Время остановилось, но мелькание за окном говорило о том, что ночь идёт, жизнь кипит, город только пробуждается. Кто-то так же, как и Чунмён с Мэй сейчас придается любви, кто-то тусуется в клубах, кто-то грустит, или умирает. Взамен одной жизни приходит другая, порождая новые связи. Как бы это странно не звучало, но у нас у всех есть своя половинка, свой человек, с которым в любом случае ты когда-нибудь встретишься, когда-то полюбишь, когда-то породишь новую жизнь. Глубокая ночь. Кажется, что всё это лишь сон, но это реальность, поэтому Чунмён пытается себя убедить в том, что это действительно реальность, поглаживая нежную кожу на спине Мэй, иногда задевая волнистые тонкие чуть влажные кончики волос. Она лежит на груди Сухо и слушает, как сердцебиение парня приходит в порядок. Спокойствие, вот, что они сейчас чувствуют. И плевать на всех вокруг. Они одни и они любят. Она спасла его от пропасти смерти и грехов, а он её от одиночества и страхов. Да, её история не такая сложная, как Чунмёна, но их всё же свело это до жути странное место «Отель приватных услуг». Они были так же одиноки, как и все остальные в отеле, но так же нашли друг друга, преодолевая все преграды, держась за руки и, каждый раз признаваясь в любви, подпитывая это чувство. — Чунмён, что мы будем делать? — взволнованно говорила девушка, сидя напротив парня, и бегая глазами по кабинету менеджеров. — А что нам делать? — А как же запрет Кая? — Чонин бесится из-за того, что Ми не его, вот и запретил отношения. Не волнуйся ни о чём, я защищу тебя. Никто и не узнает о нас, — мягко улыбнулся Сухо, убирая выбившуюся прядку волос девушки обратно за изящное ушко, от чего она опустила взгляд и блаженно прикрыла пушистые ресницы. — Мы любим друг друга, и это нас защитит.

Его слова всегда были правдой.

***

— Со Ми, будешь ли ты крёстной? — прозвучал звонкий женский голосок на весь холл. — Чьей крёстной? — спросила девушка, не отрываясь от документов. — Стоп, что? — Ну, Кай отдал нам отель, поэтому теперь можно признаться. — Я так и знала, что вы с Чунмёном. Так, а это что? — указала девушка на тонкое колечко на изящном пальчике светловолосой. — Мы втайне поженились, — добавил спокойно Чунмён, обнимая свою жену за талию, притягивая к себе и утыкаясь лбом в её висок. — Конечно буду! — взвизгнула брюнетка, подскакивая к паре и обнимая их. — А Чанёль крёстным, да? — усмехнулась Мэй, поглаживая чуть округлившийся животик.

Никто и не помнит своего прошлого, потому что они творят своё настоящее и будущее.