Путь целителя

Вывалился Мегус на каменном полу и от неожиданности шлёпнулся на задницу, с трудом удержав ношу. К его огромной радости, лекарь-маг сразу же оценил ситуацию, схватил мальчика и без лишних слов понёс в полутёмный коридор. У лекаря было чистое гладкое лицо и небольшая клинообразная бородка с проседью. Он носил плащ из тонкой дорогой шерсти и явно не голодал. По пути он спросил лишь о времени укуса и добавил несколько язвительных слов в адрес «бестолковой деревенщины», прежде чем захлопнуть дверь перед носом. Мегус переминался с ноги на ногу возле двери и гнал от себя мысли о том, что же будет дальше. Пока что это было нетрудно. Пренебрежение лекаря неожиданно уязвило слишком сильно. Никто не виноват в том, что родился сыном простого сельского знахаря! Имей Мегус возможность с детства обучаться у магов, ещё неизвестно, кто бы спас больше тяжёлых больных. Дверь открылась, и к Мегусу вышла женщина в плаще из другой материи, гладкой и прохладной на вид. Едва ступив в коридор женщина качнула головой, капюшон упал, и Мегус невольно залюбовался изящным переплетением чёрных прядей в её причёске. Она поманила его за собой и привела в небольшую комнатку с высоким столом-конторкой посередине, полками для бумаг и двумя скамейками. Из аккуратной стопки листов на ближайшей полке женщина взяла один, что-то написала и протянула Мегусу. Первым делом в глаза бросились красиво отпечатанные буквы сверху листа: «Гарст Бахус, архимагистр, маг-целитель, действительный член Гильдии магов». Должно быть, неизвестный мастер немало потрудился, вырезая надпись на доске. ― Не стой столбом, ― нахмурилась женщина. ― Напиши название банка и имя клиента. ― Чьё, госпожа? ― Того, кто купил «Врата», конечно, ― ответила она с плохо скрытым раздражением. ― Не похоже, чтобы тебе кто-то доверил деньги для оплаты лечения. Мегуса впервые окатило настоящей, ледяной волной страха. В том, что его выходки отец не простит, он не сомневался ни капли, но одно дело, когда у тебя нет больше дома, потому что ты сам покинул его, лишив себя пути назад. И совсем другое ― если дом окажется разорён по твоей вине. ― Понимаете, госпожа, хозяин «Врат» не использовал их сам и не давал на это разрешения. Я их… украл. ― Что за глупые шутки? ― она вышла из-за конторки так резко, что гулко стукнула откидная крышка. ― Но так оно и есть… Постойте же, я могу всё рассказать! Шуршащая ткань промелькнула мимо, и Мегус остался один, быстро убедившись, что не может никуда выйти. Переполненное тревожной маетой ожидание показалось вечным, пока, наконец, не вернулся давешний лекарь. Он внимательно оглядел мегусов старенький плащ и грубые башмаки, и сказал больше с досадой, чем с гневом: ― Вот это я дал маху под старость лет! Подумать только, архимагистр Бахус взялся за лечение, не убедившись в платежеспособности клиента! До сих пор нищие ко мне через «Врата спасения» не попадали, но кому это будет интересно? Каждый ребёнок в Р’лиехе знал, что шансы на спасение при тяжкой болезни или ране выше всего в Обителях, магических сердцах мира. Но не каждый знатный и достаточно богатый эрлиец мог жить рядом с Обителями, в которых места не было никому, кроме магов и их учеников. Полвека назад в ходу был кровавый ритуал вызова: он позволял быстро связаться с магом и обратиться с просьбой о помощи. Если маг считал нужным ― приходил. Всё переменилось, когда в Обителях научились делать «Врата спасения», которые сами доставляли страждущего прямиком к лекарю. Одного. А то мало ли кто и зачем набьётся в сопровождающие. Богачи, покупавшие «Врата» для себя, носили их вместе с кошелём. Мегусова отца богачом не счёл бы и последний оборванец, но знахарям маги частенько ссужали свободные «Врата спасения». Если знахарь бессилен помочь, а пациент или его родня готовы отдать последнее ― вот и пригодятся. И посреднику в деле спасения неплохо перепадёт. «Так вот оно тут всё как…» ― Прошу вас, ― отчаянно взмолился Мегус, ― поставьте Хоруса на ноги! Я буду работать на вас, сколько вы скажете! ― С чего ты взял, будто мне нужен бестолковый работник? ― Я могу делать любую работу! Пусть это для вас ― сущая ерунда, но я знаю и умею больше того, чему меня учили! ― Дай угадаю. Тебя научили кое-как читать, и ты прочёл хозяйственные записи, пока старшие не видели. Архимагистр Бахус выдержал долгую паузу и почесал кончик крупного пористого носа. ― Проблема в том, что твою просьбу, воришка, я успел выполнить. И теперь думаю, то ли пустить тебя на пособие по анатомии, то ли продать в рабство кочевникам из степей. Оба варианта не окупают расходы. «Выполнил!» ― Мегус едва не разразился ликующим возгласом и осекся. Как же теперь… как он вернёт Хоруса матери? Чем будет его кормить? И над запоздалым пониманием, что загнал себя в большую яму, чем мог вообразить, ― навязчивый вопрос, несущийся по замкнутому кольцу. Как спасительная и опасная сила в амулете у лекаря на груди. ― Это ваш Амулет дает вам силы мага, гарст Бахус? ― Ты почувствовал, воришка? Нет, он только помогает сохранять силу. Если ты украдёшь его, ничего не приобретёшь. Что ты заметил? Замкнутый контур? Тьфу, откуда тебе знать такие слова? Кольцо? ― Да… нет, то есть, да, кольцо, только оно не простое. Оно собирает и отдаёт. ― И даёт нам возможность использовать магическую силу вне Обители, ― важно кивнул Бахус. ― Ну что ж, шансы вернуть мои денежки немного возросли, как мне кажется. Теперь вот еще что: «Врата» можно заставить сработать дважды, но возвращают они в одно-единственное место. Там, откуда ты утащил пациента ко мне, родители смогут его найти живым и здоровым? ― Конечно, ― закивал Мегус и тут же поправился. ― Днём. ― Учту. Звать-то тебя как? ― Мегус, гарст… ― Ну что ж, воришка Мегус, мадам Опунция укажет тебе кладовые, где скопилась лишняя пыль. Долг свой изничтожением пыли ты не уменьшишь, но на миску каши к ужину заработаешь. Каши в миске, на взгляд Мегуса, могло быть и побольше, но и ту кухарка выдала с пренебрежительной гримасой. На обратном пути в ту самую маленькую комнату с конторкой за новыми распоряжениями его перехватил сам архимагистр. ― Умеешь писать? ― Умею, гарст Бахус. ― Ладно, посмотрим. Пошли. На мятом листе Мегус старательно записал первое, что взбрело в голову ― рецепт настойки из корня сабирии. ― Спасибо, хоть при острой боли в животе этот чудо-корень не назначают, ― хмыкнул Бахус. ― А почерк сойдёт. Будешь переписывать книгу, мне тут по случаю очень неплохая досталась, пусть и старая. Полезный опыт не стареет, запомни это, воришка Мегус. Листы книги трескались, а чернила были ничуть не лучше тех, которыми Мегус учился писать. Непонятные учёные фразы в записях будоражили любопытство и одновременно засасывали в пучину безнадёжности, временами казавшуюся бездонной. Как узнать, верно ли разобрал выцветшие и местами стёртые знаки, если не понимаешь сути написанного? Знаки плясали перед глазами, раздваиваясь и растекаясь по сторонам. Пальцы, непривычные к долгому письму, уставали, и приходилось их разминать. За утренней миской каши Мегус опоздал, потому что увлёкся длинным описанием приготовления одного снадобья. Там поначалу было понятно почти всё, а потом пошло про заклинания, расположение звёзд и неизвестный обряд «Холодный огонь». К тому же, пытаясь вникнуть в подробности, Мегус переписывал гораздо медленнее, особенно когда приходилось помечать места, где не было ни малейшей уверенности, что правильно разобрал незнакомое слово. Невольно вспоминался оттиск на листках Бахуса. Конечно, вырезать на доске целый лист неизмеримо дольше, чем его переписать. Зато потом можно понаделать много листов. И даже целых книг, если посадить за работу нескольких искусных резчиков. А если нарезать букв по отдельности и потом собирать листы из них? Мегус посмотрел на свою писанину. Это какое же требуется мастерство, чтобы вырезать такие маленькие буковки из дерева или кости? Но ведь в Обителях живут маги, разве они ничего не смогли бы придумать? Работа двигалась медленно, но архимагистр Бахус не торопил. Чем больше переписывал Мегус о магических ритуалах и заклинаниях, тем чаще задумывался об их природе, почему одни могут творить магию, а другие нет. Вот он, Мегус, чувствует силу и в самом Бахусе, и в его экономке, мадам Опунции, и в разных диковинных штуковинах, и в некоторых местах дома. Силу нельзя увидеть глазами или пощупать руками, но невозможно не понять, что она есть. Покалывание и щекотка во лбу и висках, внезапный жар в кончиках пальцев, полосы и нимбы, которые предстают, если закрыть глаза и долго сосредотачиваться. Мегус пытался нащупать и втянуть в себя нити, окутывавшие один из амулетов, будто кокон. Пробовал бормотать вычитанные в книге заклинания там, где сила ощущалась сильнее всего. Ничего не получалось. Оставалось лишь писать и писать, с утра до вечера, чтобы наверстать потерянное время. За всеми этими занятиями даже Пиния и родные вспоминались всё реже. Как-то, нечаянно пролив на лист чернила. Мегус оторвал уцелевший кусок и написал на нём короткое письмо Пинии. Матери не решился: вдруг узнает отец и договорится с Бахусом, чтобы вернул непутёвого сына домой. В ответ на осторожный вопрос, как можно отослать письмо, мадам Опунция скривила губы и назвала цену почтового отправления «в эту позабытую Спящим глушь». Вопрос отпал сам собой. Мегус бегал с поручениями по лавкам, таскал за экономкой корзины в ярмарочный день, но так и не встретил никого из родных краев. Что ж, если бы его убили за провинность или продали в рабство, никто не потрудился бы лечить и возвращать маленького Хоруса, так ведь? Значит, мать не должна сильно переживать. А Пиния найдёт себе мужа и утешится. Для приходящих к архимагистру учеников Мегус был чем-то вроде стола или метлы. Его просто не замечали, а он никогда не пытался добиться их расположения. И за тем, как они выполняют задания Бахуса, наблюдал, если получалось, как можно незаметней. И не видел никаких высших существ, которыми в далёких бедных краях привыкли считать магов. Они так же ошибались, ленились и получали нагоняй, как ученик любого ремесленника. Разве что вожжами Бахус их не порол прямо во дворе. Бахусов ассистент Патокус ― единственный, кто обитал в его доме постоянно ― конечно, с радостью перевалил на Мегуса мытьё инструмента и сосудов, а сам только произносил заклинание против заразы. Но тут уж делать было нечего. Очень быстро Мегус выучил каждую интонацию, каждый жест, которыми Патокус сопровождал слова. В конце концов, ему всё же удалось вызвать бледное подобие не раз виденного фиолетового свечения. Ненадолго, совсем ненадолго. «Не льсти себе, деревенщина, ты не ошибся в какой-то тонкости, а взялся за то, что тебе не дано и дано никогда не будет». Мегус орудовал ёршиком, отмывая склянку, покрытую изнутри противным липучим налётом, когда вошли двое учеников и принялись тоскливо обшаривать взглядами столы и полки. Взгляд одного из них, рослого, в ладно пошитом сером ученическом плаще, остановился на Мегусе. ― Эй, ты, приготовь малый набор для вскрытия! ― Моё имя не Эйты. Я делаю, что велел хозяин, а подскакивать перед каждым ― Мегус проглотил слово «обнаглевшим» ― учеником он мне не приказывал. ― Да как…как ты смеешь, раб! ―рослый едва не задохнулся от злости пополам с изумлением ― как будто с ним заговорил сторожевой химс из будки. ― Я не раб, и ты мне не хозяин. ― Вот сейчас и посмотрим, ― оскалился рослый и взмахнул рукой. У Мегуса перехватило дыхание: показалось, что воздух в лёгких превратился в колючую сухую пыль. Воздух, который Мегус жадно хватал ртом, мгновенно становился той же пылью. ― Ползи на своё место, раб! Перед глазами плыли чёрные полосы, в горле пересохло, словно в пустыне в разгар лета, но Мегус не сдавался. Не падал на колени. Отчаянно пытался снова и снова вырвать, отбросить от себя чужую силу, не дающую ему дышать. Один глоток! Маленький глоточек обычного воздуха. Только не упасть, пока жив ― не упасть перед этим гадёнышем, возомнившим себя властелином! ― Фаранус! ― Разгневанная мадам Опунция налетела, словно изголодавшийся крылатый кровосос на добычу. Мегус наконец-то смог вдохнуть, а ученик разом будто бы сделался меньше ростом. ― Вон из этого дома! ― Мадам… ― В этих стенах магия только исцеляет, и никогда не обращается против другого эрлийца! Вон! И не рассчитывай, что Бахус отменит решение, стоит твоему отцу попросить! Когда Фаранус, разом утратив самоуверенный вид, убрался, Опунция напустилась на Мегуса: ― Кто тебе позволил оскорблять учеников архимагистра, воришка? ― Я никого не собирался оскорблять… ― Это правда, ― робко встрял второй ученик, до сих пор старательно притворявшийся куском стены. ― Это Фаранус его оскорблял, а потом захотел проучить. А он сопротивлялся, я никогда не думал, что обычный селянин сможет сопротивляться магу… ― Ты начинаешь понимать, что думать ― это полезное занятие, ― проворчала мадам Опунция. ― Уже хорошо. И ушла, больше не сказав ни слова. Ученик торопливо нашёл на полках, что ему требовалось, и убежал следом, кинув на прощанье на Мегуса чуточку завистливый взгляд. Или показалось? Мегус отдышался и вернулся к оттиранию склянок. Что за мерзкую пакость Бахус в них хранил? Мысли сами собой перескочили с магии на мадам Опунцию. Слишком уж решительно она себя вела для наёмной экономки в богатом доме. Жена она всё-таки Бахусу или нет? Кто их знает, как у них в магических Гильдиях принято это дело. Надо Патокуса расспросить, когда будет в хорошем настроении. Не стоило давать много воли досужему любопытству: тут же вспомнилась Пиния, вызвав прилив желания. Мегус скрипнул зубами и ещё усердней заработал ёршиком. Мегусу давно перестало казаться, что книга никогда не закончится. Работа перевалила за половину. Слов, которые без помощи Бахуса невозможно было правильно записать, становилось всё меньше, и приходилось бороться с соблазном прочитать десяток-другой страниц вперёд, а уж потом переписать их. Мегус уже знал, как дорого берут переписчики старых книг; у них, конечно, всё красиво выходит, ровненько, и рисунки с чертежами скопированы точно до последнего штришка. Но уж Бахус-то мог себе позволить не экономить! Но предпочёл дать работу ему, Мегусу, а не тащить за шиворот к судье. Только подумал в очередной раз, как ему повезло, и архимагистр объявился собственной персоной, озабоченный и даже будто немного торжественный. ― Возьми у Опунции плащ, выстирай его хорошенько, и чтобы высох к ночи. И больше ничего не сказал. Мегус закончил переписывать главу и отправился куда велели. Мадам Опунция плащ-то дала, не новый, но куда приглядней старого мегусова, только нагрузила вдобавок ворохом другой стирки. К счастью, напоследок всё-таки дала магическую штуку, которая крутит в стиральном чане воду с мыльной пеной, и бельё вместе с ней. Мегус уже безо всякого напряжения чувствовал, что происходит в чане: два потока сгущаются и баламутят воду в разные стороны. Он и сам, будь нужда, смог бы такое сделать. В маленьком ушате. Вот то-то и оно. Не говоря уж о том, чтоб самому такую штуку смастерить. Воду хитрая вещица наколдовывать не умела, и сбегать до реки с большими вёдрами Мегусу пришлось раз шесть или семь. После этого труд переписчика показался блаженным ничегонеделанием, но буквы почему-то вело то в одну сторону, то в другую. Мегус решил дать кистям отдохнуть и стал читать. Всё то же самое. Ясно, понятно и подробно, пойди и сделай, если сможешь. Ещё обидней, когда чувствуешь, что начинает получаться, и знаешь, что делать дальше. А дальше ― словно тебя сбрасывают с горной тропы, по которой изо всех сил карабкаешься вверх. И даже не смеются, а просто не замечают твоих нелепых попыток стать с ними рядом, там, на вершине. Конечно, Мегус не захлопнул книгу со злостью ― старая, дорогая, надо беречь. Вернулся на четыре страницы назад, придвинул свои листы и сосредоточился на том, чтобы буквы выходили из-под пера аккуратно и ровно. После заката во дворе собрались все ученики Бахуса в новых тёмно-серых плащах. Патокус, мадам Опунция и сам Бахус тоже вышли из дома в лучших одеждах. ― А ты почему ещё не переоделся? ― рявкнул Бахус, заметив Мегуса возле сарая. ― Живо! Архимагистр важно раскланивался со встречными магами, большинство из которых тоже сопровождал выводок учеников. Ничего не понимающий Мегус тащился в хвосте. Фарануса было не видать. Патокус задержался раскланяться и обменяться любезностями с нарядной девицей, и Мегус вцепился в него клещами, не дав вернуться на прежнее место в шаге позади главы дома. ― Неужели Фарануса и вправду выгнали из-за меня? ― Есть принципы, которые одинаковы для всех, воришка Мегус, ― ассистент намеренно подчеркнул старое прозвище. ― После нынешней ночи ты будешь понимать гораздо больше. Или так навсегда и останешься деревенщиной. Они остановились у низкого, без окон, здания со стенами из тёмно-серого камня и пологим куполом. У Мегуса бухало сердце: он с каждым шагом ощущал приближение настоящей Силы. У входа стояла стража: первые увиденные Мегусом эрлийцы с тяжелыми мечами и в доспехах. Сила пульсировала поверх брони. «Её, наверное, никакое оружие не пробьёт». Ждать пришлось довольно долго, прежде чем сказали: «Ваша очередь, гарст Бахус», и все они гурьбой потянулись за архимагистром под широкую арку. Пола у здания не было, и ноги вошедших ступали по той же неровной каменистой почве, что и снаружи. Мегус чуть не ахнул. Здесь было средоточие Силы, она тянулась широкой дугой от стены до стены, и, если присмотреться, можно было понять, что в ней вплотную течёт множество отдельных потоков. ― Мы в Сердце Обители, ― возгласил Бахус. ― В одну из священных ночей, когда магия Р’лиеха открывается для его избранной семьи Эрли! Склонимся же в знак благодарности! Он низко поклонился первым, и все повторили за ним. Бахус простёр руки, и к нему устремился поток, отделившись от основной «реки», ударил прямо в грудь, ― на миг Мегусу показалось, что хозяин прямо здесь упадёт замертво. Не упал. Отделил два небольших потока, заставил их обогнуть себя. Их приняли Патокус и мадам Опунция. Когда Сила, бьющая в Бахуса, начала истончаться, он жестом подозвал учеников. Они подходили по очереди, и каждому доставалась тонкая светящаяся нить, тёмно-синяя или фиолетовая. ― Впусти её в себя, ― подбодрил Бахус, видя, что Мегуса, оставшегося последним, трясёт от волнения. ― Не мешай. Но сначала успокойся. Если бы я считал тебя неспособным, не привёл бы сюда. Но ведь сколько уже было бесполезных попыток тянуть к себе Силу, которая чувствовалась и тут, и там! «С ней уж кто-то работал. Это как дерево, которое уже пустили на постройку дома. А здесь ― лес, в котором растёт моё дерево. Чистая Сила, предназначенная мне!» Мегус протянул руки, сложенные чашей, будто подставлял их под текущий ручеёк. И ручеёк не просто полился в ладони ― он впитался в него до последней капли, подарив ощущение силы и всемогущества, словно у Спящего, только что сотворившего новый мир. «Ещё, ну пожалуйста, ещё!» И, словно откликом на безмолвный зов, к Мегусу стремительно потёк ручей уже не от Бахуса ― от главного потока. ― Соблюдать порядок! ― возмущённо заголосил кто-то невидимый. ― Не перебирать квоту! Торговля открывается через два часа! Мегус испуганно оттолкнул от себя поток, почти со слезами глядя, как он вливается обратно. Что это означает? Силой Сердца Обители торгуют, будто зерном или кожами? Патокус больно ткнул под ребро, возвращая к реальности и намекая, что пора вместе со всеми двигаться ко второй арке у противоположной стены. Сила кипела в Мегусе и требовала выхода. Действия. Он вспоминал всё, что успел прочитать и запомнить, переосмысливал, смеялся над собственными жалкими потугами и прикидывал, что станет делать теперь. «Я знаю! Знаю! Теперь всё обязательно должно получиться!» И даже нудным диссонансом бродящая в мозгу мысль «и тут, как везде, больше дано тому, у кого больше денег» не способна была заглушить его ликование. ― Все, способные овладеть Силой, имеют право на её долю, ― рассказывал позже Бахус. ― Такой закон был принят, когда строились Обители возле всех девяти Сердец. Сердца ― это узлы, сплетения, откуда мы можем черпать, пусть всего несколько ночей в году. В хрониках писали о великих расах, которые сами могут создавать Источники и черпать из них, сколько угодно. Нам здесь, на Р’лиехе, этого не дано. Обители обособляются всё сильней, и право для каждого давно превратилось в слова. Ты попал ко мне по случайности, а сколько других способных живут там, где родились, и умирают, не узнав, кем могли стать! ― Но это ведь неправильно… ― Зато устраивает самых влиятельных и богатых из магов, ― грустно улыбнулся архимагистр. ― Конкурентов меньше. Меня и самого всё устраивало, в общем и целом. Пока я не понаблюдал за тобой, воришка Мегус, и не увидел, с какой страстью ты, лишённый силы, рвёшься вверх, будто птица из клетки. Но не воображай, будто весь Р’лиех уже у твоих ног. Если и теперь думаешь стать магом-целителем, путь ученичества будет длинным. С долгом уж точно успеешь расплатиться. Сила кипела в Мегусе и требовала действия. Но, проснувшись утром, он с ужасом понял, что она едва заметно, по крохам, но уходит. ― И чем дальше от Обителей и Сердец, ― говорил Патокус, под чьим руководством Мегус делал амулет, чтобы собирать и возвращать потерю, ― тем рассеяние сильнее. Поэтому большинство из нас не любят покидать Обители надолго, даже с амулетами. «Родились там, откуда путь в Обитель долог и тяжёл ― лечитесь у знахаря. Для самых денежных, так и быть, найдутся «Врата спасения». ― Мы еще принимаем торговцев и искусных мастеров, ― добавил Патокус, а кое-где вход уже закрыт для всех, кроме больных на время лечения. Ведь ради медицины и лечебной магии когда-то Обители и создавали. К нам даже из других миров приходят. ― Но чем магам могут помешать мастера? ― Тем, приятель, что у магов рождаются не только маги. А Обители всех желающих не вместят. Ну как, начинает доходить? Мегус промолчал. «Я и так с первого дня догадывался, что попал не в сказку». Хода назад нет. После Сердца Обители прежняя жизнь без магии, переполняющей каждую частичку тела, стала бы худшим из кошмаров. Путь определён, и чтобы изменить что-то, по нему надо идти, а не топтаться в начале.