Тягучая карамель

За выходные погода чуть остывает: солнце не так печёт, а небо, наполненное голубой лазурью, навевает мысли о мятной свежести. Ватануки возвращается в Аякаши с неохотой; ветерок веет приятно-прохладный, и птичьи трели звучат удивительно мелодично, на что мальчишка раньше никогда не обращал внимание. Сумка оттягивает плечо, и в суставах пальцев возникает тянущая боль; он подцепливает носком ботинка лежащий на тротуаре камешек и раздражённо пинает его. Ватануки терпеть не может школу — бесполезное место, учиться можно и на дому. Он запрокидывает голову, щурится, а затем смотрит в сторону, замирая на полушаге — через дорогу находится та самая кондитерская, и за стеклом витрины виднеется та самая девушка. Решение принимается почти мгновенно; мальчик пересекает улицу и уверенно толкает дверь. Незнакомка вскидывает взгляд, и на лице её проступает узнавание вместе с тёплой улыбкой, такой же мягкой, как и топлёная карамель в баночках, выставленных на полках за её спиной. Девушка сегодня читает книгу в мягкой обложке с тонкими газетными страницами, должно быть, один из тех романов, что продаются в киосках на вокзалах — такие покупают на одну поездку и благополучно забывают в вагонах. Ватануки изучает ассортимент столь придирчиво, будто претендует на звание критика: рассматривает сладости по ту сторону витрины чуть ли не утыкаясь носом в стекло, а конфеты, стоящие в баночках сверху, вертит в руках, изучая мелкий шрифт на фантиках. Девушка посмеивается беззвучно, бросая на него искоса взгляды, а мальчишке всё равно; он вспоминает выражение лица Каруты, когда он принёс ей леденец, и сердце сжимается восторженно. — Пирожные свежие. Мы постоянно их заказываем, пользуются спросом, — замечает незнакомка спустя некоторое время наблюдений, потому что глазами мальчишка упорно возвращается к изящным корзинкам с воздушными завитками идеально-белоснежного крема, украшенного разноцветными цукатами. Ватануки на ценник смотрит и прикусывает губу; в кармане у него чуть больше половины нужной суммы, и от досады начинает слёзно жечь в глазах. Он раздражённо морщится и вынужденно смещает внимание на иные товары (в другой раз, в другой раз он обязательно купит эти пирожные и, может, даже сотрёт мазок белкового крема с подбородка или носа рассеянной Каруты). В глаза бросается банка с круглыми леденцами аквамаринового цвета, почти такого же, что и сегодняшнее небо. — Сто грамм, — указав на леденцы, произносит мальчишка; замена, на его взгляд, не совсем равная, но и то неплохо. Девушка выходит из-за прилавка и вытаскивает нужную банку — горлышко её перевязано голубой лентой на пару тонов светлее самих конфет. В кондитерской этой сладок даже интерьер: пастельные тона, ленточные банты, чёрно-белые фотографии в круглых ажурных рамках на стенах. Девушка протягивает Ватануки пакетик из тонкой бледно-голубой ткани, перевязанный такой же лентой, и с каким-то умилением смотрит, как он отсчитывает монеты; мальчишка перед уходом оборачивается и неловко взмахивает рукой. Почему-то уверен, что в следующее своё посещение девушка будет та же, изменится лишь то, что она будет читать. Ватануки мерещится, что земля под ногами пружинит, буквально несёт его к Аякаши, тормозит лишь у самых дверей, смыкая пальцы вокруг дверной ручки. Мальчишка встрёпан и взбудоражен, потому что в руке у него свёрток, что подарит Каруте улыбку, а ему — счастье, тонким пёрышком щекочущее грудь изнутри. Девушка расплывается вялой морской звездой по столу, прижимаясь щекой к скатертной поверхности; Риричие авторитетно поправляет очки, по сути и без того идеально сидящие, и касается окончанием ручки носа Каруты, поучительно-надменно, то есть в своей обычной манере, замечая, что нужно сосредоточиться на подготовке кольного проекта. Карута вяло бормочет, в этой домашней работе нет ни еды, ни енотов, следовательно, ей это неинтересно, на что Ватануки, не сдерживаясь, фыркает — эта девушка такая смешная, такая очаровательно-забавная, что определённо есть причина свихнуться на ней. Выпрямляется Карута неторопливо (спешка, видимо, вообще неведомое ей слово), и молчаливо смотрит, сосредотачивая взгляд на мальчишке; прикосновения Риричие к плечу и её возмущённые возгласы выпадают из фокуса внимания девушки. Встреча взглядов оставляет у Ватануки ощущение щемящей нежности и теплоты* — он улыбается едва-едва, уголками самыми, и пространство между ним и Карутой замирает, время останавливается. Пауза тянется-тянется-тянется, в иной момент она была бы невыносима, а сейчас сладко-томительна, потому что хочется оттянуть сладостное мгновение, когда заветный мешочек с леденцами перейдёт в ладони девушки, которые жадно изучающе ощупают, а после губы дрогнут в улыбке. — Я снова принёс тебе кое-что, — мальчишка смыкает плотно губы, удерживает вдох как можно дольше в груди, пока рёбра не начинают трещать, а голова не начинает кружиться. Солнце по косой диагонали лежет ручками лучей ему в глаза. — Я хотел купить пирожные, но потом подумал об этом, — Ватануки передаёт из рук в руки леденцы, задевая тёплые девичьи пальцы своими, горячими и потно-влажными от волнения. Он врёт беззастенчиво, не зная, от чего именно лицо так горит и краснеет как-то неправильно пятнами. Главным остаётся то, что девушка его подарок принимает, медленно потянув за концы ленточки и развязывая её. Ещё более важным становится то, что Карута просит мальчишку подставить руки и, когда он это делает, высыпает ему горстью половину леденцов, покрывая ладони сладкой липкостью. Она улыбается и жмёт едва плечами, забрасывая себе в рот сразу два леденца и по-хомячьи раздувая щёки, а Ватануки понимает, что счастлив до неземного, мерещится даже, что сейчас взлетит подобно воздушному шарику и стукнется макушкой о потолок.