Тягучая карамель

Солнце печёт в затылок; волосы, кажется, обугливаются и тлеют. Ватануки их ерошит, проверяя, и тут же по лбу тыльной стороной ладони проводит, пот утирая. В мае жарко, душно до одурения. Мальчишка закидывает школьную сумку на плечо; легче она от этого отнюдь не становится. Он вышагивает по плавящемуся асфальту, щурится и раздражается — жарко-жарко-жарко. Ватануки взглядом цепляется за яркую вывеску кондитерской; солнце по-прежнему обжигает, а он стоит, замерев у стеклянных дверей, и колеблется. Смотрит на вывеску, и на ум Карута приходит — у мальчишки в груди приятно теплеет, и он дверь решительно толкает. Звон колокольчика помещение оглашает, кондиционерная прохлада дарит мгновенное облегчение, и Ватануки думается, что Карута чудо и спасение даже косвенно. За прилавком — листающая глянцевый журнал девушка, студентка, возможно. Мальчишка замирает у прозрачной, идеально-чистой витрины; глаза разбегаются, он теряется в обилие сладостей, предложенных для покупки. Девушка предлагает помочь в выборе — Ватануки это предложение сразу же отметает, он гостинец для Каруты хочет выбрать самостоятельно, чтобы руку к этому (хоть и не буквально) никто не прикладывал. Мальчишка вытаскивает из банки — горлышко символично лентой розовой обвязано — леденец на палочке, блестящий, бело-розовый и круглый. Ватануки почему-то кажется, что для Каруты он лучше всего подходит. Монеты из влажной ладони выскользнуть норовят, и Ватануки пыхтит, краснеет стремительно — он не злится, не раздражается, он смущается и не хочет казаться неуклюжим. Девушка за прилавком изгибает губы в понимающей сочувственной улыбке, выхватывает ловко нагретые его пальцами монеты и благодарит за покупку — страницы глянцевого журнала всё продолжают убывать. Мальчишка по раскалённому асфальту шагает быстрее, шустрее, бодрее; он представляет реакцию Каруты на подарок, и хочется закричать, раскинув руки, от радости предвкушения. Ватануки в здание Аякаши фактически влетает, резким движением распахнув дверь — та о стену аж ударяется. — Карута, — финальные шаги, преодолевающие оставшееся расстояние, размашистые, быстрые и глухо отдающиеся в пространстве. — Это тебе, — мальчишка ей леденец протягивает, а у самого в груди сердце ёкает, уши горят смущённо. Где-то в стороне Занге очередную нелепость роняет; она мимо слуха Ватануки пролетает, он сосредоточен на Каруте, что на леденец смотрит, словно не понимая, что это. А затем губы девушки медленно растягиваются в нежной улыбке, она тонкими пальцами палочку леденца обхватывает и тот к груди прижимает. — Спасибо, Ватануки, — говорит она привычно-неспешно, слова подобно той карамели тянет, голову к плечу склоняя. Мальчишка взъерошивает волосы на затылке; довольство его изнутри буквально распирает, однако показывать он это не хочет — не положено вроде как. Чуть позже — в полеужинное время на диване — Карута леденец неторопливо поедает, пока Нобара вокруг неё кружит с восторгом. А Ватануки, рядом сидящий с перекинутой одну за другую ногой, мысленно для себя отмечает, что стоит зайти в эту кондитерскую ещё раз; приглянулись ему несколько пирожных, наверняка и девушке понравится.