Исток

Она была… интересной. Эта новая знакомая Ханыля. Говорила с его братом так, точно он был её давним другом, и самгёпсаль готовила с особым изяществом. Но самое главное — она периодически смотрела на Чимина так выразительно, что у него сердце заходилось. Казалось, у неё есть тайное право кидать на него столь многозначительные взгляды. Но какое, откуда? Чимин бился над этой загадкой, наблюдал за Хачжин, как только она отворачивалась, и поглядывал на Ханыля, пытаясь понять, замечает ли он что-то. Но его брату очевидно было не до этого. Ханыль уже был изрядно пьян и сейчас пытался доказать Хачжин, что она в чём-то очень крупно ошибается. Слушая брата и тихонько посмеиваясь, Чимин потянулся за мясом. Он не заметил, что Хачжин сделала то же самое. Когда их руки соприкоснулись, Хачжин не смутилась — как он ожидал, — а только улыбнулась, ловко убирая ладонь. И ему захотелось спросить, почувствовала ли она это тепло, поняла ли… Потому что сам Чимин точно ничего не понял. — Нет-нет, — донеслись до него возражения Ханыля. — Если люди расстаются, это ещё не значит, что они…мм… не любят друг друга, просто… так сложились обстоятельства… никто не виноват? «Когда они успели перейти к столь интимным темам?», — удивился Чимин и посмотрел на Хачжин, ему было интересно, что она ответит. Девушка тем временем слегка склонила голову на бок: — Я и не говорила, что расстаются только нелюбящие, — она встретилась взглядом с Чимином, и в глазах её была тоска. — Но люди должны быть сильнее обстоятельств, иначе потом не смогут простить себя. Ханыль ничего не ответил. Хачжин уткнулась взглядом в стопку. За столом воцарилась мучительная тишина. «Видно, она потеряла того, кого любила, или боится потерять», — подумал Чимин, чувствуя неловкость. Ханыль ведь тоже был охвачен чувством, страдал. Чимин в эту компанию явно не вписывался. Поэтому он решился прервать молчание и, подумав, произнёс: — Я, кстати, в офисе задержался. Обсуждали дальнейшую судьбу портала. — Портала? — переспросила Хачжин. Ханыль кивнул, показывая, что ему очень интересно. Чимин отлично понимал, что ещё стопки через три его брат непременно вырубится. Пора было заказывать такси. — Да. Я главный редактор нашего портала ON-news. Может, слышали? Хачжин кивнула: — Много раз. А что с ним? Вообще-то Чимин не думал, что она будет задавать ему вопросы. Уточнил: — Вас действительно это интересует? И получив в ответ жаркое «да», всё-таки стал рассказывать. Сейчас шла разработка нового дизайна ON-news. К тому же планировалось расширить сеть корреспондентов. Их преимуществом перед другими СМИ медиахолдинга всегда была скорость, но Чимин считал, что сейчас они работают не в полную мощность. Хачжин слушала его очень внимательно и задавала вопросы. Возможно, поэтому он говорил так много. «И соджу, наверное, действует», — подумал он, убеждая себя в том, что его словоохотливость никак не была связана с искорками, плясавшими в её глазах. — Пойдёмте? — предложил Чимин, наконец, больше обращаясь к Хачжин, чем к Ханылю. Оплатив счёт, они вышли на улицу. Чимин придерживал Ханыля. Хачжин шла по другую сторону от его брата, и это не очень понравилось Чимину. Случайно касаться её руки было приятно, и он жалел, что утратил такую возможность. Противный голос в его голове кричал о том, что он слишком много думает о девушке, которую видит второй раз в жизни, но Чимин велел ему заткнуться. В конце концов, во всём этом не было ничего серьёзного, просто Чимину нравилось смотреть на неё, нравилось то, как она слушает его. Хачжин остановилась. Запрокинув голову, она вглядывалась в раскинувшееся над городом небо. Чимин последовал её примеру — он с детства любил таинственные созвездья, читал истории о них. Со звёздами всегда было связано нечто очень важное, принадлежащее только ему. Именно поэтому Чимин вздрогнул, когда Хачжин произнесла задумчиво: — Кассиопея прямо над нами. Чимин не мог не подхватить: — А вот там Цефей, — он протянул руку, указывая на далёкое созвездие. Хачжин вдруг слабо охнула, прошептала что-то странное: «Нет, это слишком». На глазах у неё блестели слёзы. Хачжин оттёрла их рукой, перехватила его недоумённый — а может, и взволнованный, он не знал точно — взгляд. — Простите, — поклонилась слишком низко. — Это всё соджу. Я слишком много выпила. — Да ты трезва, как стёклышко… — вставил Ханыль и покачнулся. Чимин кивнул: — Всё в порядке. Любите астрономию? — Да, — откликнулась она и сделала маленький шаг ему навстречу. — Очень люблю. Потом подняла руку. Чимину показалось, что она хочет коснуться его лица. И это не было возмутительным или неправильным. Скорее Чимин предвкушал, что сейчас Хачжин приблизится, проведёт по его коже, и всё вдруг станет ясным, он поймёт, наконец, почему она так смотрит на него, чего ждёт. Но рука Хачжин дрогнула и опустилась на плечо Ханыля. — Оппа, — обратилась она к Чимину, странно выделив обращение, будто оно ей совсем не нравилось. — Вы вызвали такси? Про такси он действительно забыл. Какая глупость. Поспешно зашёл в приложение, выбрал ближайшую машину. Хачжин продиктовала свой адрес. Теперь она смотрела только на Ханыля, и это раздражало. И пока они ехали, всё не поднимала на Чимина глаз и руки сцепила в замок. Он не знал, что с ней происходит, что тревожит эту странную Го Хачжин. Но рядом с ней ему было спокойно, так хорошо, точно он, наконец, обрёл то, что искал всё это время. И совсем не хотелось выходить из машины. Но пришлось: нужно было проводить Ханыля до дома. Чимин попрощался с ней, и Хачжин ответила, всё-таки посмотрев на него: — До свидания, ва… до свидания. Всё в ней было непонятным — даже оговорки. Чимин думал об этом, пока добирался до дома и когда ложился спать. Хачжин точно всё ещё была рядом с ним, дразнила, взывала к чему-то и оставалась загадкой. Он прикрыл глаза, всё ещё не решив, как оценивать эту встречу. Можно ли вообще было её оценить?

***

Кошмары снились Чимину с пяти лет — с того дня, когда он увидел свою мать в луже крови и осколок рядом. Ханыль, который о многом не знал, но почти обо всём догадывался, советовал ему сходить к психологу: «Это всё ненормально, хён». Конечно, Чимин ни к кому не обращался. Он привык к тому, что несколько раз в месяц видит белое искривлённое лицо, слышит собственный крик… Это стало повседневностью — не больше и не меньше. Но сегодняшний сон удивил его. Сначала он даже показался Чимину довольно приятным. Там была Хачжин в традиционной одежде. Она несла поднос с чаем, и это у неё выходило хорошо. Чимин любовался ею, а потом он понял, что чай отравлен и уже в следующую секунду пил его — чашку за чашкой. Чимин не мог поступить по-другому, иначе она бы пострадала, а в этом сне он так берёг Хачжин, и его сердце едва не разорвалось, когда он увидел, что не справился: она лежала на холодном полу камеры, а её белый наряд был окрашен кровью. Кровь вдруг затопила всё. Она хлынула на Чимина, и он увидел людей — десятки, сотни. Они все были мертвы и тянули к нему свои руки, а Хачжин, которая ещё недавно стояла рядом, исчезла, и он слышал её голос: «В конце концов, вы всё разрушите». Чимин проснулся от собственного крика. Потом он долго лежал и смотрел в потолок, пытаясь понять, чтобы это всё могло значить. Чимин чувствовал себя измотанным и не просто несчастным, а раздавленным, почти умирающим. — И причём здесь Хачжин? — спросил Чимин у нависшего над ним потолка. И, не найдя ответа, попытался уснуть. Правда, всё равно ничего не вышло. Стоило закрыть глаза, как тени возвращались, как накатывала волнами неведомо откуда взявшаяся боль. Обречённо посмотрев на часы — они показывали пять утра, — Чимин встал и включил ноутбук. Раз выспаться всё равно не получилось, можно было хотя бы хорошенько поработать.

***

День выдался таким же безумным, как и все предыдущие. Разве что порой в привычной кутерьме мелькали воспоминания о Хачжин, и это сбивало с толку, но в остальном четверг ничем не отличался от вторника, среды или любого другого буднего дня. Не было ничего более стабильного, чем постоянно меняющаяся ON. Отец позвал их в обед и кратко изложил планы насчёт «захода» в Японию. Сделал несколько замечаний по последним сюжетам — госпожа Ли пообещала принять всё к сведению, — похвалил Лиен, журнал которой снова был признан самым читаемым женским изданием полугодья. Чимина позабавило то, как изменилось лицо Лиен при этой новости. Она была настолько в восторге от самой себя, что поначалу даже не смогла справиться с чувствами и скрыть их под привычной маской. Взгляд, которым её одарил Чун, Чимин тоже заметил. Его старший брат явно был восхищён. «Почему все думают, что я должен жениться на Лиен, если Чун так на неё смотрит?», — подумал Чимин. Вообще-то он никогда всерьёз не размышлял об этом — его собственная личная жизнь не особо волновала, что уж говорить о чужой, — но, если вспомнить, Чун и Лиен всегда вот так переглядывались. Точно только они могли по-настоящему оценить друг друга. «Вот и прекрасно», — заметил Чимин, не желавший слушать госпожу Ли, которая как раз говорила что-то насчёт телеканала и его дальнейшего развития. Чимин не выносил всё, что было связано с телевизионной кухней — корреспонденты и монтажёры без конца шумели, не умели нормально работать, да и вообще весь их отдел больше походил на атавизм, — к тому же госпожа Ли его раздражала. Слишком уж она была выглаженная, слишком добропорядочная, будто действительно не имела никакого отношения к случившемуся с его матерью. Когда заседание закончилось, отец попросил её задержаться. Чимин поспешил к выходу, попутно заметив, как напрягся Йонг. Младший из Анов ничего толком не знал, но чувствовал, конечно, что всё это не просто так. Чимин жалел брата, но прекрасно понимал: эта демонстрация ни к чему хорошему не приведёт. В дверях он столкнулся с Чуном. Тот скривился: — Куда бежишь? Не научили, что старших надо пропускать вперёд? — Да как-то забыли, все силы на тебя потратили. Жаль это ни к чему не привело, — огрызнулся Чимин. Лиен, стоявшая за его спиной и хорошо слышавшая их, хмыкнула: — А ведь правда. Чимину её поддержка была неприятна. Чун же разозлился и, кинув на Чимина испепеляющий взгляд, покинул кабинет.

***

Рабочий день Чимина закончился ближе к десяти вечера. Голова раскалывалась от вопросов, предложений, глупостей и жалоб — вот их, конечно, было больше всего, — глаза уже ничего не различали, а спина немилосердно ныла. — Я разваливаюсь, — сообщил Чимин органайзеру. Он положил голову на стол и закрыл глаза. Нужно было немного отойти от дел, а потом собираться, ехать домой, есть, ложиться спать, чтобы завтра снова проснуться и включиться в бесконечный круг. Чимин почти не удивился, когда мысли снова свернули к Хачжин. Ещё секунду назад он решал, кто займётся разработкой рекламной статьи для Coca-Cola, а теперь видит Хачжин так отчётливо. Вот она смотрит на звезды и таинственно улыбается, а потом слабо охает, узнав, что не только ей интересны истории небесных светил. Странная девушка. Определённо очень странная. Надеясь найти что-нибудь о Хачжин и разрешить свои сомнения, он зашёл на Facebook, но в её профиле не было ничего, кроме года и места рождения. Она даже фотографию не прикрепила. С Instagram дела обстояли чуть получше. Там Хачжин выложила несколько снимков. Правда, все они были сделаны полтора-два года назад. Вот она в лёгком зелёном платье на площади Кванхвамун, а дальше только несколько фотографий еды. Чимин вздохнул. Хачжин была на приёме с Йонгом, так что чисто теоретически он мог знать что-то, но если подумать… зачем всё это Чимину? Он снова посмотрел на её фотографию. Залез ещё в несколько социальных сетей, но там у неё даже профилей не было. — Хачжин… Го Хачжин… почему это имя мне так знакомо? — спросил Чимин у самого себя. И тут его осенило. Точно — они ведь писали об этом. Она та самая девушка, которая спасла ребёнка из воды, едва не утонула и впала в кому. Интересно, когда она пришла в себя? На этот счёт источники никакой информации не давали. Это разочаровывало. «Но она не выглядит больной или растерянной. Скорее — наоборот ведёт себя так, точно знает что-то очень важное обо мне, Ханыле, а, может, ещё ком-то», — устало подумал он и, рассудив, что просто сходит с ума от недостатка сна, заставил себя остановиться. Он совсем не знал Го Хачжин, и у него было полно дел куда более важных, чем мысли об этой девушке. Да и мало ли почему она так смотрела на него вчера? Может, и правда, просто слишком много выпила? Успокоив себя таким образом, Чимин закрыл вкладки с её страницами в социальных сетях. — Я больше не буду думать о Хачжин, — пообещал он самому себе. — Это бесполезно, а у меня много работы. И довольный собой выскользнул из офиса, прихватив с собой пакет документов. Сердце, правда, не желало сдаваться, бунтовало и возмущалось, но Чимин твёрдо решил не слушать его. Его ждали дела, ему нельзя было отвлекаться. Хачжин не вписывалась во всё это… да и сам он, наверняка, не очень-то интересовал её.