Озарение

На парковке Стоунхарта творилось настоящее побоище. Пара десятков крепких, хорошо вооружённых охранников гибли один за другим в отчаянной попытке попасть всего по двум целям. — Мистер Дункан! — сквозь симфонию выстрелов, отчаянный крик старика остался никем не услышан. «Оружие? Но как? С каких пор? Разве они умеют пользоваться оружием? Даже Эйхорст, будь он проклят, не носил при себе оружия, а ведь он был умнее всех рабов Хозяина вместе взятых!» — Элдрич был в панике. Игра пошла не по правилам. Во всяком случае, не по тем правилам, в которые старик искренне верил. А были они просты — стригои тупы. Стригои не пользуются оружием. Стоунхарт его родной дом и его надёжная крепость. И, похоже, он ошибся по всем пунктам. Поток панических мыслей прервал выстрел мистера Дункана, раздавшийся совсем рядом с ухом Палмера. Ужасный гул заполнил всю его голову, а затем наступила тишина, которая словно отделила его от остального мира. Он не слышал ни предсмертных воплей своих людей, ни отчаянные команды Дункана, ни выстрелы, ничего. Даже когда все его ещё живые охранники, разом схватились за головы и попадали на пол, корчась от боли, он всё так же безучастно продолжал на это смотреть. Ведь в его личном мире была только тишина и больше ничего. А ещё он впервые за очень долгое время почувствовал, как отдыхает. Он так устал от всего — от лжи, интриг, болезней, страданий, ошибок. А тишина дарила столь приятный покой, который был ему не ведом даже во снах. Почему-то в его голове зародилась мысль, что именно так и ощущают себя мёртвые. Не важно, что творится вокруг них. Их это уже не касается. Их здесь нет. Их уже нельзя потревожить. И что удивительнее всего — это совсем не пугало. «Бах!» — слух предательски вернулся. Впрочем, за последним выстрелом последовала такая гробовая тишина, что Палмер уж было решил, что снова оглох. Но нет, он просто остался совсем один. Точнее единственным живым человеком. Стригой в форме спецназовца развернулся к нему и наставил на него дуло. Ну вот и всё. Он знал, он знал, он не мог не знать! Когда перед последним визитом Эйхорста, он рассматривал сердце Коко, каждый его дюйм, стараясь навсегда запечатлеть его в своей памяти. Не потому ли, что он знал, что больше никогда его не увидит? Когда вместо сладостного и желанного добивания своего врага, он предпочёл как можно быстрее собраться и поехать «Я должен увидеться с Сетракяном, немедленно!». Не потому ли, эта мысль подгоняла его весь маршрут, потому что он знал, что отведённого ему времени осталось совсем немного? Когда он сказал Абрахаму «Это последний поворот колеса. Игра закончится для нас обоих, так или иначе». Не потому ли, что он искренне верил в свои слова? Хотя на счёт Абрахама он всё ещё имел некоторые сомнения. Если старый еврей что-то и делал с завидной регулярностью, так это выживал… Но выстрела не последовало, вместо него, он услышал голос, который невозможно ни с кем спутать. — Ты украл кое-что моё! — Ты? — скорее удивлённо, чем напугано, ответил Элдрич. Подумать только, они с Сетракяном так долго ломали голову, в кого же мог вселиться Хозяин после Боливара, а этим кем-то оказался… никто. Просто случайный парень. Пусть даже и морской котик. Какое разочарование. Хозяин продолжал злобно смотреть на него своими горящими глазами. Если бы он умел поджигать взглядом, Палмер был готов поклясться, что от него уже осталась бы только горстка пепла. Надо было что-то ответить. — Оно наше. Хозяин издал недовольное рычание, но автомат опустил. Хорошо. Элдрич встал на ноги и прошёл мимо древнего вампира, смахивая грязь с рукава своего пальто, словно это беспокоило его в разы больше, чем только что разразившаяся на его глазах бойня. Но иначе было нельзя. — Ты будешь рад узнать, что партнёра ты выбрал себе столь же коварного и жестокого, как и ты. Бомба в моём сейфе. Только я знаю комбинацию. Точнее её знали двое, но мистер Дункан лежал прямо тут с простреленной головой. Хозяин окинул своего бывшего слугу оценивающим взглядом с ног до головы: — Похоже, это в моих же интересах не уничтожать тебя. В этой короткой фразе содержалось столько яда и презрения, что Элдрич сам для себя неожиданно понял — он победил. Не в войне нет. Он должен быть честен с собой — ведь не будь на его стороне Хозяина, с его жаждой власти над всем миром, и его верного лакея-фанатика из 40-х, ничего этого никогда бы не произошло. Не он один её начал, не ему одному её заканчивать. Но в битве, в этой битве, он победил. Ведь он всё ещё был ему нужен. Он улыбается, искренне. Хозяина смущает эта улыбка, она совсем не похожа на вздох облегчения человека, которого приговорили к казни, но у которого появилась, пусть и призрачная, но надежда пожить подольше. Тварь в теле Крофта недоверчиво склоняет голову на бок. Элдрича это замешательство веселит ещё больше. Ведь только подумать, существо, прожившее столько тысяч лет, так и не научилось понимать людей, их мотивы, их поступки. Что ж, значит, придётся ему объяснить. Впервые за свою жизнь он смело, без страха, нерешительности или трепета смотрит в горящие глаза Хозяина: — Всё, что ты получал от меня, ты получал лишь с моего позволения. И всякий раз, когда ты решал, будто можешь взять у меня что-то силой, я доказывал тебе обратное. Я не позволил тебе заполучить Оксидо Люмен. Я не отдал её твоим червям. И эту чёртову бомбу ты тоже от меня не получишь. Ты вообще ничего больше от меня не получишь. Прежде, чем Хозяин успевает среагировать, Элдрич выхватывает давно припрятанный пистолет и без тени сомнения стреляет себе в висок.