***
Scars on 45 – Fading Bright Eyes Dark — Люси Хартфилия, скажите, пожалуйста, откуда вы берёте сюжеты для своих романов? — спросила её журналистка. Люси стояла на сцене. Была конференция её второй книги. Первая обошлась не такими громкими аплодисментами, на презентацию пришли единицы, только самые близкие. Она не унывала, ведь всё это делала для себя. Люси была всю жизнь уверена, что это она делает для себя: ни для родителей, ни для своего жениха Локи, ни для кого-либо. Это было только её дело, и почему-то это она точно знала. — Сюжеты? — усмехнулась Люси, а ведь она не знала. Все идеи как-то сами приходили в голову. Например, когда она гуляла по парку, заглядывала в зоомагазин или протирала старые полки со сказками. Всё это вертелось в её голове, а большего знать и не обязательно. — Даже не знаю, как и сказать. Обычные бытовые дела меня наталкивали на завязки тех или иных действий. — Люси, журнал «Книга в лапах дракона». Почему вы решились на вторую часть книги «Дикого дракона»? По мнению многих, конец казался логически завершённым. Она бы поморщилась, ведь у главного героя романа был огонь в душе, как ему можно было перестать путешествовать и попадать в разные переделки? Логический конец? Она бы рассмеялась им в лицо, но маме бы это не понравилось. Люси в любом возрасте получила по губам за нецензурную лексику или малейшие ругательства. — Потому что я не хочу лишать приключений своего персонажа только из-за «логичных» концов, — Лейла неодобрительно помотала головой. Люси уже мысленно представила, как её будут ругать. — Люси! Сайт «Странные сюжеты». Многих ещё с первой книги интересует решение насчёт имени главного героя, что вы можете на это сказать? А это вопрос заставил Люси самой задуматься. Ведь и правда, откуда? Почему оно? Нет, она помнила ту ночь перед днём рождения и тот листок на столе, её подавленный вид. Мама и отец зашли к ней в ровно в полночь с тортом, но настроения не было. Она помнила каждую мелочь той ночью: как мама пыталась выведать, отчего их дочь загрустила, в её распоряжении был целый торт, а ни аппетита, ни настроения у неё не было. Куда всё ушло? Люси чувствовала себя раздавленной, потерянной, утратившей что-то, но не знала что. В ту ночь она не помнила, что ей снилось, но проснулась она в слезах. И временами, с ней потом бывали похожие моменты. Она поняла, что уже продолжительное время не может выдать ответ, мама предупреждала её, что журналисты будут рвать на части, но не думала, что такой банальный вопрос поставит её в тупик. Люси взяла себя в руки и ответила что-то внятное, соврав про то, что услышала где-то. Конференция закончилась, но Люси не забыла тот вопрос. Вопрос не забыла, но она всю жизнь ходит с чувством, словно чего-то не хватает. Как это у вас бывает, когда вы выходите из дома с этой мыслью, а потом возвращайтесь и понимаете, что ключи остались на той стороне. Так же было и у неё…Глава III. Дикий дракон
1 марта 2017 г. в 21:31
Примечания:
Вот и конец этой истории. Надеюсь, что не разочаровала тебя, пока ты путешествовала по этому миру и истории Нацу и Люси
John Powell feat Jonsi – Where No One Goes
Знаете такое родное чувство, даже первое осознание того, что человек стал тебе по-настоящему дорог? Нацу никогда не осознавал этого, он просто знал, что Люси его друг, его лучший друг, ему не нужны были слова или какие-то обещания, чтобы это знать.
Она же поняла не сразу, сначала Нацу был для неё объектом изучения того мира, ей казалось, что он был всего лишь песчинкой, лишь малой крохой того, что она могла увидеть, но потом, только уже через пару лет их дружбы с Нацу, её вечных пропаданий в том мире, ей, наконец, пришло в голову то, что тот дракон и был тем самым миром; книга никогда не посылала её в другие места, только к Нацу, к главному герою сказки. Люси ждала, что история на страницах должна была поменяться, ведь дракон рос, у него появлялись другие истории, но этого не произошло. С каждым годом Люси всё чаще и чаще вспоминала про свой выбор. Да, она не могла его изменить. Стражник пространства с тех пор появлялся лишь пару раз, ей не приходилось узнавать что-то новое. Нацу же просил её забыться. Он всегда решал проблемы по мере их поступления. С одной стороны, ей даже были симпатичны его взгляды, с другой же — хотелось рвать на себе волосы от безрассудства. Годы шли, взгляды обоих были непоколебимы, но они уживались, играли, Нацу учил Люси всяким боевым искусствам, его народ постоянно путешествовал, поэтому дракон пытался узнать, как можно больше. Когда они остановились недалеко от города, то Нацу использовал эту возможность для того, чтобы провести подругу на ярмарки и волшебный салют. Пришлось натянуть чёрную мантию, чтобы никто ничего не заподозрил. В том мире не было людей, поэтому Нацу держал Люси подальше от чужих глаз, зная, что разбойники могут пойти на всё ради редкой наживы.
Люси чувствовала родство с тем миром, его жителями, природой, которая менялась в зависимости от того, где остановились драконы-кочевники. Всё, что Люси смогла узнать о том мире, благодаря Нацу. Он водил её по разным закоулкам городов, показывал интересные лесные места, деревья, на которые можно заползать, а какие нельзя трогать. На самом деле дракон выглядел как настоящий дикарь, что в речи, что в повадках, но лес он знал лучше любых экспертов. Он уходил из дома с самого утра и возвращался уже поздней ночью. Ему нравилось чувствовать свободу, которую дарил лес и всё, что было вокруг него: разные запахи и дикость испокон веков не теряли силы. Лес оставался таким же могущественным, как и раньше. В отличии от драконов.
Нацу рассказал Люси о том, что драконы тоже были когда-то сильнее, чем есть сейчас. Конечно, не такими, которых девочка ему постоянно описывала и тем самым вызывала комплексы у дракона, а только в два раза больше человека, когда-то они умели извергать пламя, но в те времена драконы не умели говорить, были лишь глупыми ящерицами (так Нацу оправдывался перед Люси). Но чем меньше становились драконы, тем они становились умнее.
Ходила легенда, что принцесса эльфов, Анна, полюбила говорящего дракона, которого ей принесли в дар, тот был редчайшим, с чёрно-бирюзовой чешуёй, необычным закруглённым носом. К тому моменту драконы потеряли способности к пламени, но научились говорить, они истощали в размерах, но знали намного больше прежнего. Анна много времени провела с драконом, он рассказывал ей сказки о феях и воинах, о диких лесах и том, что когда-то драконы умели даже парить в небе. Дракона звали Акнология. Он говорил, что был сыном вожака их племени, но всех убили во время одного из налётов, а самого его связали и отправили принцессе, то есть ей. Анна расплакалась и просила прощения за своих людей, но ведь слова и слёзы никогда не помогали горю, тогда она отпустила дракона, посчитав, что тот находился в заточении, но дракон был мудр. Он не говорил, что ему плохо в замке. Принцесса давно уже смирилась с тем, что её любовь к дракону ни к чему хорошему не приведёт. Она боялась, что тот морочил ей голову всё то вместе проведённое время, но дракон испытывал к ней точно такое же чувство. По началу он думал о том, чтобы сбежать при первой же возможности, но принцесса эльфов была так прекрасна. Её ласковый голос и приятная улыбка покорили сердце дракона, он не мог спать ночами, ждал новой встречи с ней и не хотел сбегать.
Как оказалось, любовь намного сильнее, чем могло бы показаться. В ночь, когда принцесса поцеловала дракона, он превратился в человека, точнее в человека с рогами, острыми клыками, хвостом и крыльями.
— Но стой! — воскликнула Люси. — Как это так? Он дракон, а она эльф.
В голове Люси возникла нелепица. С каких это пор разным расам разрешён брак? Это не против законов природы?
— Люси, — засмеялся Нацу, — у нас не такой мир, — он посмотрел куда-то вверх. Его мир был невероятным и порой он даже не подозревал об этом, всё время удивляя девочку новшествами, которые казались ему простыми и незатейливыми.
И правда ведь, в мире, в котором жил дракон, не было таких границ. Как было уже сказано: тогда царил мир и властвовало спокойствие.
— И что же это получается? Если я захочу быть с каким-нибудь единорогом, то пожалуйста? — Люси повернула голову на бок и нахмурилась, ожидая объяснений от юноши-дракона.
Им тогда было по четырнадцать, и подобные вопросы имели место быть у ребят их возраста.
— Если хочешь иметь детей-кентавров, то да, — по Нацу было видно, что он ревновал. Люси хоть и была ему другом, но он никогда не говорил, что не мечтал о большем, тем более, что она стала настоящей красавицей и в последний год им удавалось видеться чаще, чем обычно. В раннем детстве Люси удавалось выбраться только на час или два, позже иногда на три, сейчас же она говорила родителям, что пойдёт к друзьям и ведь не врала, поэтому ей удавалось проводить с Нацу намного больше времени.
Люси сохраняла такие же тёплые взаимоотношения с родителями: с папой она обсуждала новые научные статьи, они посещали музеи, ходили в кафе, где отец пил самый горький, по мнению Люси, кофе на свете, а она объедалась сладостями, мороженым или тортами. Лейла частенько давала дочери наводки об интересных книгах, которые читала в её возрасте. Что-то приходилось по вкусу — что-то нет. Люси в то время увлеклась любовными романами, в ней горела страсть и желание узнать что-то невероятное об этом соблазнительном чувстве, хотелось чего-то интригующего, от чего сердце уходит в пятки. Обычно Люси читала где-нибудь в тени дерева, а Нацу спал на её плече или слушал выразительную речь. У неё чуть язык не отвалился, пока все семь частей «Гарри Поттера» не были осилены. Нацу нравилось слушать и воображать себя волшебником, брать палку и словно летать на ней по полю, чтобы бабочки разлетались. Летать, да, об этом Нацу часто мечтал, но ни одни крылья драконов за последние столетия не были пригодны для этого. К сожалению, Нацу не обделило это правило. Но всё-таки в чём-то он отличился. Фея, которая раздавала награды, подарила Нацу знак величия за то, что он спас весну и фею, которая за неё отвечала. Ему поставили красную печать на правом плече в форме хвоста феи с острыми крендельками по бокам.
Люси обиженно уткнулась в книгу. После слов Нацу, о детях-кентаврах, ей не хотелось с ним больше разговаривать, но, как это обычно бывает у девочек, она лишь делала вид. Ей хотелось, чтобы он извинился, искрутился весь перед ней, но, увы, Нацу был недальновидным малым и решил, что она просто хочет почитать в одиночестве, поэтому ушёл на разведку.
Ах, сколько вот таких непонятных ситуаций ещё им пришлось пережить. Люси тоже его часто злила, напоминая о драконах и принося картинки с теми, которых в книжках рисовали. Особенно его злили драконы, которые умели пускать пламя. Временами он грустил, вспоминая те картинки. И, конечно, Люси об этом не знала, продолжая подшучивать. В этом и происходили все недопонимания — в обыкновенном молчании. Многие вещи происходят в голове совсем не так, как они есть на самом деле.
Книга, которую нашла Люси, принадлежала старой волшебнице, которая умела перемещаться из одного мира в другой. Она умерла задолго до того, как книга попала в магазин, а это единственный портал, который уцелел до этого времени. Вот так всё и случилось. Люси, всю жизнь думала, что она самая простая девочка, а стала самой особенной, которая только может быть.
Death Cab For Cutie – I Will Follow You Into The Dark
Когда им было по восемнадцать, Люси часто начала рассказывать про парня, который её вечно доставал и не давал проходу, оказывая знаки внимания; его звали Локи. Нацу бы ему надавал люлей, но не мог выбраться из книги. Раньше Люси и Нацу пытались протащить его в тот мир, но стражник пространства давно позаботился об этом. Нацу ревновал сильнее и теперь-то он понимал, что испытывает не лёгкую симпатию. В свою очередь, Люси в то время тоже пропадала за книгами намного меньше, чем обычно. Она старалась касаться Нацу чаще, при любой удобной возможности обнять его. Нацу же невзначай приносил Люси сладости, которые она обожала. Сладости того мира действительно стали для неё чем-то особенным, и он это знал. Конечно, он это знал. Казалось, что Нацу знал о ней каждую мелочь: например, она терпеть не могла, когда кто-то дотрагивается до её ушей или то, что рыба хороша только в аквариуме и живая, чем жареная, варёная или запечённая. Нацу отменно её готовил, но Люси морщила нос от всех шедевров. А вот от кусочка сочной дикой свинки она никогда бы не отказалась. И вот это всё делало из Нацу не просто идеального друга, а идеального пазла, подходящего Люси.
Любовь? Да, любовь, конечно. Могло ли быть иначе? Возможно, но они не думали иначе, так ни разу и не пожалев о своём решении.
Остался последний год. Люси старалась быть чаще с Нацу, она уже последние годы не выходила из книги, не могла и двух часов провести без него, как и он без неё. Всегда к нему, быстрее-быстрее! Каждый день она ценила. Любой, даже самый обычный, потому что это был их день. Возможно, что эта история должна была закончиться подобно «Русалочке», но Люси всегда верила, что исход будет подобен Акнологии и Анне. Именно их любовью они оба восхищались, как чем-то невероятным. Нацу часто смотрел в небо по ночам и видел там огни, будущее или прошлое, а Люси ему постоянно твердила про галактики, другие планеты, миры, которые никем не исследованы, про то, что всё так далеко и многих огоньков на самом деле уже нет, но ему не хотелось это слушать. Его небо было особенным, Нацу искренне желал, чтобы и Люси взглянула на него проще, но возможно, что это он был слишком прост для неё?
А вот этот вопрос нередко выступал в его голове. Он боялся её потерять, что какой-нибудь Локи сможет приворожить Люси. Да, он верил и доверял ей, но не верил в себя, ведь каждый день становится короче предыдущего, ему так казалось. Срок приближался, он ничего не смог найти или придумать решение данной проблеме. Люси уже смирилась с утратой. У неё не было выбора, Нацу не позволил бы ей раствориться в памяти всех, кто ей дорог. Он бы жизнь свою отдал, только бы она осталась в его памяти, его душе и навсегда с ним. Они часто ссорились из-за того, что Люси не видела решения, из-за того, что опускала руки, но эти ссоры… «Так нелепо» — тут же вспоминали они. Это всего лишь глупое недоразумение, которое не стоит даже запоминать.
Последние месяцы казались самыми тяжёлыми. Вроде бы уже ничего не поделать, но ведь они оставались рядом друг с другом, несмотря ни на что.
И вот он, наступил тот самый проклятый день. Они не могли улыбаться, радоваться, как это делали вчера, не могли забыть, не могли разговаривать, смотреть друг на друга. Они держались за руки, как в первый день знакомства и вспоминали всё, что с ними произошло. Люси должна была остаться в воспоминаниях жителей волшебного мира, а вот её голова должна была замениться другими, абсолютно другими воспоминаниями. В тот день она приехала к родителям, оставшись в своей комнате всё с такими же розово-голубыми обоями, плюшевыми медведями повсюду и огромным шкафом со сказками. Она не верила, что волшебный мир станет для неё сном. И это только удача, если он когда-нибудь ей приснится.
Осталось не больше часа, они грелись у костра на брёвнышке, так и ничего не сказав друг другу.
— Всё-таки, — пропищала она через проступающие слёзы, — мы не Акнология и Анна.
Нацу впервые за это время посмотрел на неё. И он увидел на её лице сожаление, но она не жалела о том, что познакомилась с ним, что влюбилась, что потеряла лучшие годы в книге. Она не пожалела ни об одном поступке, ни об одном слове, только лишь о том, что они не Акнология и Анна, точнее, что их история имеет прямо противоположный конец. Неизбежный конец, который вот-вот настанет, а самое печальное, что они оба знали это.
— Ты не должна плакать, у тебя будет великолепная жизнь. Я уверен, что ты подаришь этому миру чудесные книги, которые напишешь сама, уверен, что у тебя будет рядом достойный человек… — в его горле словно застрял комок. И ведь ему было никак не отпустить её, в этот мир, который он только что описал. Ему не хотелось, чтобы Люси была счастлива без него, чтобы её улыбку разделял кто-то другой, но у него так же не было выбора.
Порой самые дорогие нам люди уходят из жизни — не важно как, не важно, что придётся при этом испытать, с этим уже ничего не поделаешь. Когда-то Люси сделала выбор, что она останется в двух мирах. Нацу никогда не жалел об этом. Только эти два мира делали её той, кем она была. Ему не хотелось бы быть тем, из-за кого она лишится своих родителей. Люси любила их не меньше, только в тот вечер не могла думать ни о ком, кроме того драк… нет, человека, держащего её за руку. Нацу когда-то ей сказал: «Все мы отчасти дети Анны и Акнологии, ведь посмотри сколько у нас общего: уши, волосы, глаза, нос, руки и ноги. Но я говорю это не только из-за тела, их души сплелись, подобно старым корням тех деревьев, которые напали на нас в ночь знакомства. Ты знала, что они стоят на месте только из-за тех самых корней, которые и держат их в земле, дают им опору, помогают существовать?». Нацу был человеком, самым главным для неё человеком.
Осталось две минуты, Нацу начал провожать её, боясь, что она превратится в волшебную пыль. Люси раскрыла книгу, уже не сдерживая слёз, она попыталась подумать о том, что хочет оказаться дома, но у неё не вышло, там ей быть совсем не хотелось, на тот момент Люси считала, что её дом возле него. Люси была не там, где хотела, но с кем хотела. Нацу понимал это, он подошёл к ней и прижал к себе. Секунды шли. Он поцеловал её в лоб. Ему не хватало мужества сказать, что он любит, как будет скучать, потому что это не описать, было настолько тяжело. Ничего ему не давалось так, как расставание с ней. Люси бросило в жар от его прикосновения, она застыла, боясь его спугнуть. Готова ли она проститься? Она никогда не будет к этому готова, никогда не была и сколько бы времени им не осталось быть вместе, этого бы не хватило. Свет, такой знакомый Нацу, с этим светом она всегда приходила, а сейчас уходит. Обычно это было быстро, но тогда для него шли часы, он видел, как медленно она исчезает, и чем становилось меньше света, тем меньше оставалось света и в нём, тем тяжелее ему было.
Оказавшись в своём мире, Люси оставалось до дня рождения всего пара секунд. Она надеялась, что не забудет его, что всё это бред и завтра они вместе будут есть торт на её праздник, как это делали каждый год. Люси схватилась за голову, её трясло, хотелось вернуться, но Нацу бы никогда не простил ей того, что она так эгоистично поступит, тогда Люси попыталась оставить для себя подсказку: она резко схватила листок бумаги, ручку и как можно быстрее и чётче написала его имя. Часы пробили двенадцать.