Сквозь тернии к звёздам

      Это случилось прошлой ночью. Под свист ледяного ветра и шум уродливых листьев мои слёзы капали на грязный пол храма рядом с особняком Сакамаки. Лучше умереть, чем испытать это снова. После той ночи всё стало чужим, совершенно непонятным. Я не узнаю их лиц, не узнаю голосов, они говорят сами с собой, но не обращаются ко мне вовсе. От леденящей душу боли моё сознание становится мутным, я не могу больше дышать. Судорожно сжимаю в посиневших руках измученное, давно смятое мной же одеяло. Они всё знают. Теперь они всё знают, бесполезно бежать. Кость моих крыльев разрывается напополам, обезображенные перья слетают на пол, разлетаясь на множества белоснежных песчинок. Я не могу больше терпеть — я кричу! Кричу так, что шею сдавливает невидимой верёвкой, голос срывается на самых верхних нотах. Кричу от невыносимой боли, от осознания того, что то мокрое пятно, на котором я лежу сейчас — моя кровь. Сияние над головой погасло. Теперь ты доволен, Сакамаки Райто? Я спряталась в собственных мечтах, окроплённых розовым сиянием. Я не слышу их шаги и голоса. Я не вижу их выражения лиц, но знаю, что все братья кривятся или издевательски посмеиваются. Кто-то поднимает с пола перо, кто-то слизывает бисеринки слёз с моих щёк. Я не вижу и не хочу видеть всего то, что происходит там, во внешнем мире. — Так она… Ангел? Задумчивый голос. Это Рейджи. Я узнаю его холодный тон из тысячи других голосов. Он лишь поправляет очки жёсткой рукой и направляется в сторону двери. — Интересно. Я думал, плоскодонка очередная скучная баба с вкусной кровью, но я ошибался. Ну и кто, я спрашиваю, сделал это? Это ты, грязная рыжая шлюха?! Аято. Ненавистный вампир, присвоивший меня себе ещё в начале дней. Мне всё равно на то, что он думает обо мне, что представляет. А он много чего представляет… Я знаю, о чём он думает. Я знаю его лучше, чем саму себя. — Оя-оя, не злись, мой милый братик. Спроси у своего ангелочка, а не она ли кричала от удовольствия той ночью? Не она ли просила меня продолжать, м? Тянусь руками к насильнику, желая, чтобы тот замолчал. Что я ещё могу сказать, если всё уже сказано и до него не дошло ни одно моё слово? Одурманенная безмолвной надеждой, в иллюзии слепой страсти я не понимаю происходящего вокруг меня. Я могла бы закричать, могла бы заплакать, но они ударят меня. Они убьют меня. Но я помню, что теперь умру и без их помощи. — Я погибаю. — Мой тихий шёпот заставляет их осечься, мигом отвлекаясь друг от друга. Даже Рейджи, захотевший уйти ещё тогда, оборачивается, непонимающе осматривая мою окровавленную фигуру. — Тедди… Ты слышал, что сказала эта идиотка? Она сказала, что хочет бросить нас. Как думаешь, стоит ли вспороть её мерзкий живот, Тедди? Сумасшедшее дитя крепко сжимает мишку в ладонях, стараясь не показать мне весь холод и отчаяние в больших глазах. Я так хотела узнать его побольше когда-то, но надежда умерла в моём сердце той ночью. Той проклятой ночью. — Нам нужно найти выход из этой непростой ситуации, — решает подать голос второй Сакамаки, — Мы не позволим тебе умереть. Шу, ещё хоть одна мерзопакостная усмешка и я придушу тебя своими же руками. Они умудряются ссорится даже в такой момент. Такие несчастные, такие погибшие. Я хотела спасти вас всех, но лишь погубила себя. Простите… — Как скучно. Я ухожу. — Шепчет блондин прямо мне на ухо и тихо посмеивается, лениво прикрыв глаза. Он не соврал, он правда уходит. Но он ведь не отмалчивается, как Субару, так что, думаю, всё в порядке? — Субару-кун, — Зову я, — Субару-кун, всё хорошо? Сдерживаю смех от собственных слов. Да что может быть хорошо? Сумасшедшие братья, вскипающая злость, умирающая я, да ещё и настолько глупая, что способна спрашивать, хорошо ли всё. Треск стены и громкий рык даёт мне осознать всё. Он в последний раз зло смотрит на меня и разворачивается, звучно хлопая прогнившей дверью. — Прислушайся к тишине, — Райто садится рядом со мной и насмешливо смотрит, проводя мягкой рукой по моим волосам, — Слышишь? Это твоя кровь утекает. Воспоминания сводят тебя с ума, правда, bitch-chan? Отдаёшь всё, не получая ничего взамен — это вся ты. Твой вид, твои жалкие слёзы, жгучее чувство ненависти ко мне возбуждают меня! Ах, как бы я хотел сейчас… — Заткнись! — Громкий вопль Канато прерывает его реплику. Тот лишь нагло смеётся и берёт моё лицо в свои ладони, проводя языком по опухшим губам. Противно. — Завидуешь тому, что она моя? — Лис издевательски прикусывает губу, наслаждаясь кипящей злостью своих братьев. — Вообще-то, она принадлежит Оре-сама, наглая потаскуха! — Не выдерживает Аято и звонкой пощёчиной оставляет след на лице младшего брата. Я вскрикиваю, поднимаюсь с места и испуганно оглядываю их. Я не хочу видеть это снова. — Я наблюдал, как она истекает кровью. Ощущал горький вкус умирающих амбиций, когда целовал её. Как тебе такое, мой горячо любимый брат? Тот, кто ещё недавно с упоением ел приготовленные мной такояки резко рычит, грубо вырывая меня из рук Райто и прижимая к себе. Я ощущаю его клыки в своей шее, но мне почему-то не больно. Только неприятно от того, что он так быстро глотает мою кровь. Отстраняясь, он откинул меня обратно и ушёл, бросив своё «Не смей больше к ней приближаться». Рейджи пообещал найти выход и неторопливо вышел. Канато забился в истерике и ушёл заедать отчаяние сладостями. Мы остались вдвоём. Как же я ненавидела их всех в этот момент за то, что они оставили меня рядом с ним. — Твоя любовь остаётся для меня святой, bitch-chan, — мурлычет он, — Не думай, что всё закончится. Я подарю тебе новую жизнь, показав то, кто же ты на самом деле, моя маленькая глупышка. В слезах я отталкиваю его от себя. Не хочу больше ничего слышать. Ненавижу, ненавижу, ненавижу! Он лишь смеётся, словно это один из обыкновенных дней и выходит из комнаты, оставляя меня в совершенно невинном одиночестве.

Оборвалось. Как много осталось всего не досказано. Такого важного, такого разного, так много чудес ещё могло удивить. Так много больших и маленьких радостей Не испытано. Не прочитано. Не согрето светом любви.