Предупреждающие знаки

      Впервые это случилось, когда ей исполнилось девять лет. Тогда Анжела и не догадалась бы, что происходит, если бы однажды, открыв глаза, не увидела свою мать, обёрнутую вокруг её тела (в буквальном смысле, приняв форму цепи), и руки тёти Ким, которые были прижаты ко лбу ведьмочки и светились, испуская магию.       В гостиной всё было разрушено: кушетка сломана пополам, словно кто-то большой и тяжёлый решил присесть на неё, окна выбиты, а стеклянный журнальный столик разбит. Анжела плачет, не в силах вспомнить, как оказалась в центре хаоса. Цубаки, вернувшись в человеческую форму, берёт девочку на руки и, пытаясь успокоить, шепчет снова и снова: «Всё хорошо, всё нормально…». Анжела видит кровь на её лице, но не имеет ни малейшего представления о том, что или кто поспособствовал появлению ран, и от этого начинает плакать ещё сильнее.       Она проводит остаток дня в постели, прячась от солнца и мучаясь от головной боли, а также иногда в ванной комнате. Вызванная на дом медсестра Мира Нагас подтвердила подозрения: это был временный побочный эффект от внезапно пробудившегося «господства магии», который скоро должен пройти.       — Дайте ей две таблетки аспирина, и пусть пьёт много воды. И позвоните мне, если к утру состояние не улучшится, — это всё, что она могла посоветовать.       Анжела принимала аспирин, но её рвало через десять минут, и ни Мифунэ, ни Цубаки не могли уговорить ведьмочку принять больше. Она провела ночь, беспокойно мечась по постели и тихо скуля всякий раз, когда острая боль вновь давала о себе знать. Проходили часы, прежде чем ей удавалось уснуть на несколько минут. Как правило, уже под утро.       Мифунэ оставался рядом с ней всю ночь. Он мало разговаривал, что, впрочем, не было чем-то удивительным. Он успокаивал Анжелу по мере необходимости, мучаясь из-за чувства вины. Когда пробудилась магия ведьмочки, самурай находился далеко — в парке, играя с младшим братом Анжелы, в то время как девочка больше всего нуждалась в нём. И это ранило больнее любого клинка.       Мифунэ не обсуждал это с Цубаки, но она всё равно была в курсе — за несколько лет брака она научилась понимать мужчину без слов.       Анжела проснулась в ужасном состоянии, чувствуя себя изнурённой. В гостиной было убрано, а одежда ведьмочки постирана. Словно ничего и не происходило. И лишь бросающееся в глаза отсутствие некоторых предметов мебели и окно, заделанное плёнкой, напоминали о вчерашнем инциденте.       Так или иначе, Анжела сохраняла надежду, хоть и знала правду, скрытую глубоко в ней самой. Никто бы не решился произнести это вслух, однако все прекрасно понимали — проблемы только начинаются.

***

      Она училась распознавать начало приступов, даже малейшие признаки того, что «господство магии» захватывало контроль над её телом. Головная боль, напряжение в глазах, онемение конечностей, трудности с фокусировкой зрения… любой из них мог предвещать приближающийся кошмар. Признаки появлялись по одному-двум, а иногда и все сразу. Бывало, приступы возникали внезапно, без предупреждающих знаков.       Хуже всего было то, что она не могла точно определить, начинался ли настоящий приступ или голова просто болела от волнения. Если удавалось отыскать Ким, та в большинстве случаев помогала преодолеть боль, но… Ким имела множество обязанностей и часто находилась слишком далеко, и тогда Анжеле не к кому было обратиться за помощью. Приходилось возвращаться домой в ужасающем ожидании последствий от очередного не остановленного вовремя приступа.       В такие моменты она мало что помнила, но разрушенные комнаты, разорванная одежда, а также травмы — её собственные и окружающих — служили доказательством пробуждающихся способностей. К счастью, это случалось редко — раз в несколько месяцев. Но этого было достаточно для того, чтобы Анжелу охватила паника.

***

      Доктор Штейн подробно ответил на все интересующие её вопросы:       — В ведьмах заложен деструктивный инстинкт, который мы называем «господством магии». Он заставляет ведьм вести себя подобно чудовищам. Магия Ким отменяет «господство», поэтому мы используем её, чтобы уберечь тебя. Однако основная проблема заключается в том, что данный способ не на сто процентов эффективен. Мы сдерживаем «господство» единожды, дважды, а потом — бум! — и ты взрываешься как фейерверк.       — Вы не сможете меня вылечить? — спросила Анжела, не скрывая ноток разочарования в голосе. А ведь ей говорили, что профессор — гений в медицине. И она верила…       Штейн пожал плечами.       — Даже с моими навыками ничего не изменить. «Господство магии» является слишком сильным побочным эффектом, проявляющимся у молодых ведьм. В конце концов, не исключено, что однажды и у Ким не получится помочь тебе. Боюсь, ты надолго застряла в этом состоянии.       Для страдающего ребёнка несколько лет ожидания — это целая вечность, а слова Штейна привели Анжелу к ещё большему отчаянию.       Неожиданно доктор наклонился к самому уху девочки:       — Но если ты так хочешь, я мог бы попробовать. Я всегда мечтал препарировать живую ведьму…       Цубаки, прятавшаяся неподалёку, ворвалась в кабинет и молча увела Анжелу.

***

      Можно было попытаться изменить девочку с помощью Морального Манипулятора. Это то, что Мифунэ и Цубаки — приёмные родители Анжелы — обсуждали поздно ночью, полагая, что ведьмочка спит. Они не ругались и не спорили — просто должны были понять, на какой риск соглашаются.       Их обоих мучили сомнения. С одной стороны, устройство давало надежду на окончательное решение проблем Анжелы, но с другой… они не верили. Не верили, что после эксперимента девочка вернётся той же личностью, какой была раньше. Они боялись неизвестности.       Но всё же нечто, способное спасти ведьмочку от приступов, казалось им заманчивым; они страдали, видя, через что приходится проходить несчастной девочке. Вид измученной Анжелы причинял им боль.       Таким образом, взвесив все «за» и «против», они всё равно не смогли прийти к согласию, но спустя некоторое время даже сама Анжела захотела, чтобы её изменили — превратили в кого угодно — лишь бы не доставлять близким столько проблем.

***

      Они сделали всё возможное, чтобы она чувствовала себя обычным ребёнком, но это было бесполезно. Привычные для большинства детей развлечения — такие как вечеринки или спортивные игры — в случае с Анжелой усложнялись постоянным беспокойством. Невозможно было расслабиться, зная, что вне дома девочка находилась в опасности.       Анжелу пугали уроки. Часы, проведённые в академии, становились для неё худшим кошмаром: она с друзьями, запертая в замкнутом пространстве в течение шести часов. Она была уверена, что одноклассники возненавидят её, если застанут очередной приступ. Каждый день проходил в стрессе и судорожном наблюдении за предупреждающими знаками.       Мифунэ был убеждён, что это неправильная жизнь для ребёнка. Анжела не сделала ничего плохого и не заслужила мучений. Если бы кто-то посторонний причинял ведьмочке страдания — самурай прекратил бы их в одно мгновение, уничтожив источник… однако единственный враг Анжелы — она сама. Её тело и разум. И Мифунэ ничего не может с этим поделать. Всё, что ему остаётся — оказывать поддержку и ждать. Ждать и надеяться на лучшее.