Такая разная любовь

      «Что такое любовь?» — этот, казалось бы, прозаичный вопрос суровый полковник Волынский задавал себе часто, еще с времен студенчества. И много лет не мог ответить на него. Время шло, размышления по этому поводу с временем и количеством пережитых событий были разными, но чёткого ответа он так и не смог дать. В его жизни было две по-настоящему любимые женщины и отношения были настолько разные, что привести их, непохожих и своеобразных, к одному выводу не представлялось возможным. Первая школьная любовь — отличница Танечка с красивыми русыми косами; студенческое светлое и чистое чувство — тоже отличница, с боевым характером и гордым нравом — Валя Калитникова; бывшая жена — как попытка забыться; после несколько безвкусных длинноногих кукол — чистая физиология.       Иногда полковнику казалось, что он спокойно может прожить и без женщины — полная и абсолютная свобода казалась мужчине лекарством от всех душевных болезней. Но, сколько не пытался бы себя убедить в этом, — не получалось. Сердце то и дело подавало сигналы SOS при виде Калитниковой. Начиная со второго курса Академии МВД эта брюнетка не давала ему спокойно жить, заполонив собой все его мысли. Она не отталкивала, но и не подпускала слишком близко — держала нейтралитет. Он упивался отведенной свободой, но хотелось большего. Мужества хватило на то, чтобы как честному человеку признаться в своих чувствах… и получить отказ. Просто безапелляционное «нет, я люблю другого». Это был удар ниже пояса. Она быстро вышла замуж и спустя полгода взяла академический отпуск. Причину этого отпуска парень увидел сам, встретив её на сессии — Валя не спеша спускалась по крутой лестнице. Округлившийся живот скрывал широкий вязанный кардиган, но студент всё равно заметил. Сглотнул, взял себя в руки, подошел, поздоровался, улыбнулся и помог спуститься. А дальше просто «стрельнул» у одногруппника сигарету и отошел во дворы за Академией. Слишком о многом нужно было подумать. Именно тогда, растягивая на полчаса одну несчастную сигарету, отчаянно сжимая пальцы в кулак, пообещал себе больше не влюбляться.       Студенчество закончилось, жизнь покатилась своим чередом. Был районный отдел, брак, продлившийся всего 5 лет, перевод, повышение, быстрый взлет и ожесточенная походка по карьерной лестнице… И одна единственная дата, связанная со старой любовью. ***       Ты с улыбкой смотришь на Валентину. Неужели она серьезно думает, что ты поверил, что она просто так защищает Подольского? С этой же улыбкой пытаешься ей объяснить то, что Виктор может оказаться не такой белой овечкой, какой он кажется, но ей твои слова равнодушны. Она просит тебя не забирать дело, а ты чувствуешь ощутимый укол ревности — опять тебе предпочли кого-то иного. Несмотря ни на что, все равно переживаешь за неё. Если дело получит огласку… — Как только эта история дойдёт до Москвы, у меня не будет выбора. Я не хочу, чтобы под раздачу попала ещё и ты. — Не поняла. А причём тут я? — Притом, что все знают, что вы общаетесь. И не только по работе. Ты вот даже сейчас его выгораживаешь. Валя! Прошу тебя, будь поосторожнее. Просишь от чистого сердца и покидаешь кабинет, в глубине души все-таки надеясь, что она тебя послушает. *** — Это еще ничего не значит! — Да ладно? — фраза выходит излишне саркастической, но ты не можешь сдержаться. Неужели этот святоша дороже ей, чем ты? Да, она не питает к тебе светлых романтических чувств, но она ведь твой друг! Хотя, когда дело касается любви, мы становимся слепы — ты ведь и сам это прекрасно знаешь. Вы бодаетесь взглядами, потом заходит начальник пресс-службы — Александрова, кажется, — и с упоительным выражением лица говорит, что генерал нашелся. Кружок поклонников генерала Подольского, а не кабинет начальника управления… ***       Ты много слышал о Викторе, но, зайдя к нему в кабинет, впервые увидел своего «конкурента». Казалось, что там должен был голливудский красавец и вообще. Перед тобой стоял обычный мужик в генеральском мундире, выглядящий проще, чем тот Володин! И ради него она была готова хоть каждый день упрашивать тебя не забирать дело у убойщиков? Ты стараешься быть как можно корректнее, но твоё истинное отношение к нему так и норовит выплыть наружу. А он не так прост — отлично держит удар. Самообладание у него намного лучше, чем у тебя. ***       Странное дело — при Володине разговаривать с Подольским стало проще. Снова «включился» режим начальника, пусть и не такой тотальный. Да и со Стасом в последнее время ты нашел нейтралитет — хотя столько лет ладили с друг другом, как кошка с собакой. Он оказывается не причём, хотя, это, в принципе и так было понятно — только ты был ослеплен ревностью. Еще один укол ты чувствуешь, тогда, когда он собирается играть «в открытую». Рациональное зерно в его словах есть, но ты ведь два дня старался сделать так, чтобы УСБ не узнало о нём! ***       Ты подходишь к нему и первым протягиваешь руку в знак уважения — да, вы сверлили друг друга взглядами и не доверяли, но он оказался не виноват. Сам ведь говорил, что «Задача УСБ — в первую очередь, защищать сотрудников, а не сажать». Прощаешься, снова смотришь на Валентину, спиной чувствуешь в чём-то благодарный взгляд генерала. Ты вышел из кабинета и рука сама потянулась к мобильному телефону. Заученный наизусть номер, два гудка и спокойный ответ: — Слушаю. Включаешь «начальника» и «приказываешь» ей: — Товарищ полковник, можете выйти ко мне? Я стою у лифта. Мне нужно срочно с вами поговорить. — Сейчас буду. Первым из её кабинета выходит сам Виктор, заметив тебя, усмехается, но данный маневр хозяйка кабинета не замечает — она закрывает дверь. Подольский дипломатично отсылается на какие-то важные дела и уходит в противоположную от тебя сторону. Не дурак он, явно не дурак — заметил, как ты смотришь на неё. — Пётр, о чём ты хотел поговорить? — Валентина… — робеешь, совсем как тот Петя, из далеких восьмидесятых. — Рабочий день уже закончился, может я тебя подвезу? Она смотрит на тебя немного подозрительно, но с улыбкой. — Хитрый лис. — Кто из нас еще лиса, — усмехаешься. — Это у тебя шарфик с лисицами. — Сдаюсь, — она примирительно поднимает руки. Ты воспринимаешь эту фразу как своеобразное согласие — жмешь на кнопку лифта. ***       В твоей машине просторно и, возможно, даже уютно. Ты внимательно следишь за дорогой, не забывая изредка кидать взгляды на старую подругу. Она держится уверенно, стойко — ну прям оловянный солдатик. Видно, что ей хочется тебе что-то сказать, но она упрямо молчит. Только тогда, когда ты глушишь мотор у её подъезда, её прорывает: — Ну и скажи, зачем тебе я? — Прости? — Зачем тебе престарелая полковница с кучей проблем и сыном-инвалидом?! — срывается она, но тут же берет себя в руки и продолжает спокойным тоном. — Почему ты бегаешь за мной, как тот цепной пес? Почему тебя не пугают мои трудности, почему именно ты, да, ты, а не мой муж пришел в больницу к моему сыну? Почему решаешь мои проблемы? Почему ты помог Подольскому, хотя видишь, как я к нему отношусь? Ты же не благородный… — Нет, не благородный, да и никогда не был им… — Тогда почему? Почему скорее ты… — Валентину прерывает телефонный звонок — звонит сын. Она тут же преображается — берет себя в руки, пытается сделать свой голос радостным. — Да, Андрюша. Да, скоро буду. Что? Карниз упал? Ты не ушибся? Ну и слава Богу. Андрюш, да это мелочи совсем. Разберемся. Всё, сыночек, я совсем рядом уже. Давай. И я тебя люблю. Калитникова смотрит на тебя внимательно, будто чего-то выжидает. — Иди, тебя сын ждёт. — До встречи. — До встречи, — киваешь и опускаешь взгляд на рулевое колесо. Как только она заходит в подъезд, поднимаешь взгляд на её окна. Там уже горит свет и видно силуэт Андрея, сидящего у окна. Спустя еще секунд двадцать он отъезжает оттуда, — встретить маму, а ты грустно усмехаешься сам себе, и, кажется, знаешь, что сделаешь завтра. И обязательно позвонишь своему старому другу. Его дочь после аварии восстанавливали в каком-то специальном центре и сейчас эта веселая девчушка так же резво бегает, как и прежде. Тебе понадобятся все контакты и ты сделаешь всё, что в твоих силах. Ну, а перед этим, конечно, прикрепишь многострадальный карниз.