Воспламенение

— Ладно, я серьезно. Почему ты такая угрюмая? Я не могу держать мрачных работников, знаешь ли. Это плохо сказывается на бизнесе, — требовательно поинтересовалась Люси, упершись ладонями в бока и стрельнув по ней взглядом, прищурившись. — Ну так что? Мара вздохнула и склонилась над прилавком. Стоит ли ей рассказать Люси о своей… небольшой проблеме? Есть ли в этом какой-то смысл? С другой стороны, было бы неплохо обсудить это хоть с кем-то, а не держать все в себе. — Дело… в моих отношениях. — Ох, проблемы в раю? — спросила ее начальница, подпрыгивая и усаживаясь на прилавок. — Хочешь, я выбью из него все дерьмо? У меня есть бита для крикета, которая так и просится, чтоб ей воспользовались. — Что?! Нет! — воскликнула Мара, широко распахнув глаза. — Я не хочу, чтобы ты отделала Брендона битой для крикета… Стоп, ты играешь в крикет? С каких это пор? Рыжеволосая только пожала плечами: — Немного. Но если все действительно так хорошо, как ты утверждаешь, отчего тогда мы такие хмурые? Он не оправдал твоих ожиданий? Вы встречаетесь всего неделю. Я имею в виду, что ему нужно время. — Нет, нет, ничего подобного, Люси, — пробормотала Мара. — Брендон просто замечательный. Он милый, добрый и такой понимающий. Просто… — Ты с ним несчастлива? — Ох, нет, я не говорю, что это так… — Но ты и не выглядишь очень счастливой, — добавила Люси, с пониманием глядя на Мару. — Позволь мне спросить кое-что. Тебе хорошо с ним? Что ты чувствуешь, когда целуешь его? Когда обнимаешь? — Ну, я не знаю. Мне нравятся его поцелуи. Они сладкие и нежные. Но в них нет искры, понимаешь? — она покраснела и потупила взгляд. — Извини. Ты, наверное, думаешь, что я неблагодарный нытик, раз жалуюсь тебе на такого замечательного парня, как мой. Забудь. — Нет, нет, нет, — быстро возразила Люси, махнув рукой. — Я совсем так не думаю. Да, Брендон замечательный и да, он прекрасный парень, НО если он действительно не так уж и сильно нравится тебе, то зачем вы встречаетесь? Если для тебя он значит меньше, чем ты для него. — Но он мне нравится, — уверенно сказала Мара. — Я забочусь о нем, и его поцелуи приносят мне счастье. В наших отношениях нет ничего плохого. Минус лишь в ее ненавистной «скорлупе». — Тогда в чем проблема? — Я не знаю. Это действительно странно, но я не могу понять в чем дело, — Мара уронила голову на прилавок. — Я ужасная девушка. Некоторое время Люси молчала. — Мара, ты говоришь, что в ваших поцелуях нет искры и ты не чувствуешь эйфории, будто у вас медовый месяц и ЭТО КОГДА-НИБУДЬ КОНЧИТСЯ? ЛАРРИ, ОТОРВИСЬ ОТ ТЕЛЕФОНА И НАЧНИ РАБОТАТЬ! — крикнула она через плечо и вновь повернулась к Маре. — Ты, случайно, не сравниваешь Брендона с другим парнем? Например, с бывшим? — Что?! — Мара мотнула головой. — Нет. Не с Миком. Люси пристально посмотрела на нее: — Тогда с кем? «С Джеромом», — подумала она, но быстро покачала головой: — Ни с кем. — Врунья из тебя никудышная, Мара, — злорадно ответила Люси. — Расскажи мне об этом «ни с кем». Он хорошенький? Очень. — Он мой сосед по общежитию и полный придурок! — Да? Не знала, что плохие парни в твоем вкусе, — хихикнула Люси. — Видимо, каждой девчонке нужен такой вот свой плохиш. — Нет, не нужен. Мне нравятся хорошие парни. Не те, что постоянно прикалываются, строят козни и пренебрегают правилами! Не говоря уже о проблемах, что они доставляют ради своего удовольствия, а потом смеются над тем, как остальные страдают. — Ох, и ты сравниваешь Брендона с ТАКИМ парнем, правильно? Мара потянула свой хвостик. — Ну, да. Может, немного, — заметив на лице Люси самодовольную ухмылку, она добавила: — Но это не меняет того факта, что он полный кретин и делает все, что ему заблагорассудится, не задумываясь о последствиях. И я не могу доверить ему свои чувства. — Почему нет? — Потому что, — она закрыла глаза, — он причиняет мне боль. — Что, прости? Причиняет боль? — Люси выпрямилась, повысив голос. — Я могу навалять ему своей битой. Мара рассмеялась, несмотря на свое плохое настроение. Образ Люси в ее голове, колотящий Джерома битой для крикета, выглядел ну очень смешно. — О, не в физическом плане. Просто он наговорил мне столько ужасных вещей. Люси явно расслабилась. — Ох, я не говорю, что с его стороны простительно быть придурком по отношению к тебе, но ты действительно представляешь его, да? — Нет! Ладно, немного. Но я думаю, это пройдет. — Хмм, а что ты чувствуешь, когда целуешь его? То же, что и с Брендоном? — Эй, кто сказал, что я целуюсь с ним? — возмущенно спросила Мара. — Это написано на твоем лице. А теперь ответь на мой вопрос. Что ты чувствуешь? Она вздохнула. Люси бывает неумолимой, если что-то хочет. — Ну, когда я целую его, то чувствую эту самую искру. Мое тело будто в огне, и я могу почувствовать, как стучит мое сердце буквально в каждом уголочке тела. Стоит ему лишь посмотреть на меня, как я чувствую жар, разливающийся по всему организму. — О как. А что насчёт девушек? Мара моргнула: — Девушек? Что Люси имеет в виду? Разве не понятно, что ей нравятся мальчики, а не девочки? В конце концов, у нее же есть парень. — Я имею в виду, что ты чувствуешь, когда видишь его с другими девушками? Полагаю, он привлекателен, на другого бы ты и не посмотрела, Мара. Извини, но это так. Она вспомнила про фан-клуб Джерома. Одна лишь мысль о том, что та девчонка прикасалась к нему, заставляла ее кровь закипать. — Я начинаю психовать. Или злиться. Или расстраиваться? — Или ревновать? — услужливо подсказала ей Люси. — Мара, ты ревнуешь его. — Что? Я не… — Мара! — Люси положила свою руку поверх ее. — Ты ревнуешь его к другим девушкам. Признай. — Но они же первокурсницы! — запротестовала Мара. — Как я могу ревновать его к молоденьким девочкам? — Можешь. И ревнуешь, — Люси ободряюще сжала ее ладонь. — Это нормально. Нормальные эмоции. Мара опустила взгляд на ладонь Люси, сжимающую ее руку. На ее ногтях красовались яркие розовые звезды. — Нет, это не так. — А как? Она посмотрела на рыжеволосую девушку: — Ревновать — это ненормально. Моя уродливая сторона выходит наружу, когда я ревную, Люси. Я чуть ли не нахамила учителю после того, как увидела его с этими девицами. Конечно, я вовремя остановилась, но некоторые люди заметили это и смотрели на меня с явным недоумением. Я не хочу, чтобы это повторилось. Особенно по отношению к Брендону. Люси сочувственно кивнула: — Ну, пока ты не используешь Брендона, чтобы вызвать ревность у того парня, то все нормально. Мара, почему ты побледнела? Ох, только не говори, что ты уже делала это? Она уткнулась лицом в ладони. — Я не думала об этом, когда так поступала, а сейчас… Ах, Люси, я ужасный человек! — Мара чувствовала себя просто кошмарно. Она ненавидела, когда Джером делал так, а теперь и сама поступила так же. А, главное, для чего? Ради ревности? Мести? Собственного эго? Всё же ревность пробуждала ее худшую сторону. — Эй, эй, эй, — начала успокаивать ее Люси. — Это была ошибка, ладно? И теперь ты знаешь, что ошиблась. Ты взяла на себя ответственность за этот поступок и больше не будешь так делать. Но, Мара, если Брендон тебе не по душе, вам не стоит встречаться. Это нечестно по отношению к бедному парню, что при поцелуях с ним, ты думаешь далеко не о нем. — Но это не так. Не совсем так. Мне действительно хорошо с Брендоном. В другом же парне мне нравятся только поцелуи с ним, а это не рационально. — Ну, будь то рационально или нет, но ты хочешь его. Сильнее, чем собственного парня, — она спрыгнула с прилавка и продолжила: — Скажи, ты ревнуешь Брендона к другим девушкам? Когда они флиртуют с ним? Разговаривают? Мара покачала головой и Люси улыбнулась. — Ну вот тебе и ответ, Мара. Брендон может быть абсолютным совершенством, но он не тот, кого хочет твое сердце. Или тело. А теперь перестань быть такой мрачной. У нас посетитель. Улыбайся! ___________________________________________________ Мы не можем найти и полюбить идеального человека, но учимся видеть прекрасное в его несовершенстве. — Мое сердце (или же тело) хочет это самое несовершенство? — пробормотала Мара, проводя пальцами по выгравированным словам. Она вернулась в этот парк и вот опять стоит перед мраморной стеной, думая о своей сумасшедшей личной жизни. Это становилось уже привычным ритуалом, но парк успокаивал ее. Даже ночью. Она вздохнула и плюхнулась на скамейку. Слова Люси до сих пор звенели у нее в голове. Она и вправду призналась, что ревновала Джерома к тем девушкам, что окружали его и флиртовали с ним. И в том, что и сама вызывала его на ревность, целуясь у него на глазах со своим парнем. Было ли это оттого, что тот популярен, или являлось для Брендона нормой - купаться во внимании, и он просто пользовался Марой? Или ей было комфортно с ним даже в окружении девушек потому, что она знала, что ему нравится только она? Все варианты звучали довольно убедительно, но возникал вопрос, как он смог пробудить ее чувства. Это правда, что Брендон был добрым и милым, а его поцелуи сладкими и нежными. Но Джером… Джером заставлял ее чувствовать. Его поцелуи были обжигающими, а касания отправляли ее тело в полет, но Мара знала, что это лишь физическая потребность. Между ними не было никакой глубокой эмоциональной связи, искрящегося намека на отношения. Потому что это Джером, а Джером явно не создан для отношений. Но Мара была именно такой. Она не подходила под тот тип девушек, что встречаются с кем-то лишь на один раз, ради удовлетворения своих физических потребностей. Нет, она была рациональным и эмоциональным человеком, который хотел быть с тем, кто будет заботиться о ней, ухаживать, уважать. С кем-то, с кем она сможет вести бесконечные разговоры, открывать свое сердце и доверять. И Джером не был тем человеком. Тем не менее Мара задумалась, как бы она чувствовала себя, состоя в отношениях с Джеромом. Он не кретин и не дурак, и к тому же не легкомысленный, в чем Мара была уверена. Он вполне умен и его интеллект не уступает ее. Также он не был уличен в причастности к большим своим проделкам, а это говорит, что он осторожен. Очень осторожен, когда ему это надо. Несмотря на то что другие думали о нем или то, что он хотел, чтобы о нем думали, она знала его настоящего. Так что они могли бы встречаться, если… Она встала и покачала головой. Ни за что! О чем она вообще думает! Без вариантов, Мара никогда не сделает этого. Такой поступок был бы сравним с прыжком в океан без спасательного жилета, без возможности спасения. Она вздохнула и закрыла глаза. Брендон был полным совершенством, именно таким парнем, о котором она мечтала, но она не могла быть с ним. Он не являлся тем, кого хотело ее тело, не заставлял ее кровь закипать, но все равно был идеален. Она не могла бросить его, не должна бросать, ведь он не сделал ничего плохого. Кто-то мог бы сказать, что с ее стороны эгоистично не довольствоваться тем, что она имеет, что это несправедливо. По отношению к нему. Он не заслуживает быть лишь прекрасным парнем-номер-два, что постоянно сравнивается с другим. Люси была абсолютно права. Это несправедливо. Ни к одному из них. Нельзя заставить себя быть счастливым, если не хочешь этого. Мара знала это по своему опыту, но хотела ли она этого для них? Ни в коем случае. Мара открыла глаза, устремив свой взгляд в беззвездное небо. Несовершенное. Она чувствовала себя сломанной куклой. И улыбалась. Удивительно. Может, сломанные вещи могут исцелять друг друга и поэтому часть ее так и тянет к Джерому? Потому что однажды она была той смой сломанной куклой. Оглянувшись на мраморный мемориал в последний раз, она медленно пошла в сторону Анубиса. Многие мысли до сих пор были запутаны, но одно ей было ясно. Она должна порвать с Брендоном. ____________________________________________________ Порвать с Брендоном. Сказать легко, не то, что сделать, особенно учитывая тот факт, какой он хороший парень. Сначала он зашел за ней в Обитель, чтобы вместе пойти в школу, потом поддерживал ее на уроке физики, когда мисс Джиллиан заваливала ее вопросами, а после проводил ее до другого кабинета, чмокнув на прощание. Также он пообещал встретить ее с работы и извинился, что не сделал этого вчера, так как был на тренировке. Он действительно делал все возможное, чтобы она не могла его бросить, даже не зная об этом. Мара вздохнула и смяла в руке папку. Почему у учителей она всегда является девочкой на побегушках, у которой как будто нет своих дел на перемене? В школе полно учеников, можно попросить кого-то другого. У нее были и свои проблемы в лице русоволосого парня, что так успешно избегал ее. Не то, чтобы ее это заботило. Не так уж и сильно в любом случае. Но то, что он являлся основной причиной почти всех ее проблем, все же заботило Мару. И даже сейчас, когда Джером не пытается привлечь ее внимания, она не может выпустить его из головы. Просто отлично. Прозвенел второй звонок, заставляя коридор опустеть. Она медленно шла вперед, вспоминая свои последние «приключения» в пустом коридоре. Неосознанно она дотронулась до своих губ, воспоминаниями возвращаясь в тот момент. Поцелуи, прикосновения, шепот…А затем она резко вынырнула из своих мыслей, услышав пару голосов. — Ты должен быть на занятиях! — Ага. Ты тоже. — Я серьезно, Эдди. Или ты хочешь, чтобы я позвонила твоей маме и рассказала о твоем поведении? — Ничего не говори моей маме, Поппи. И почему ты до сих пор здесь? Иди и пристань к кому-нибудь другому ради разнообразия. — Не пойду! — Эй! — сказала Мара, заходя за угол. — Что здесь происходит? Она увидела Эдди, сидящего у стены, прислонившись к ней головой, взволнованно уставившегося на Поппи, что маячила неподалеку. Они оба уставились на Мару, когда та заговорила; Поппи даже немного покраснела. — Школьный представитель, — пролепетала молоденькая девушка. — Что ты здесь делаешь? — Я могу задать вам тот же вопрос, — ответила Мара, поднимая с пола папку. — Разве вы не должны быть на уроках? Она с отвращением посмотрела на Эдди. Хоть она и знала этого парня совсем немного, но после пятничной вечеринки вела себя с ним крайне настороженно. — Ну, мисс представитель, — американский бунтарь подпер подбородок коленкой, — мы должны быть на занятиях. Но не значит, что мы этого хотим. — Это ничего не меняет. Почему ты сидишь на полу посреди коридора? Если ты пытаешься откосить, то мог бы это сделать как-нибудь хитрее. Эдди пожал плечами и засунул в уши наушники: — А я и не пытаюсь схитрить. У меня есть заявление. Мара приподняла бровь: — И какое же? — Я ненавижу математику, — он улыбнулся ей. — А теперь, пожалуйста, проваливай, если не собираешься ничего предпринимать. И забери эту раздражительную малявку. Поппи выглядела так, будто готова взорваться. Мара в страхе наблюдала за тем, как она подошла к нему, вытащила из его ушей наушники и закричала на него лишь сильнее. Она не была похожа на ту милую застенчивую девушку, что повстречала вчера Мара. — Эддисон, клянусь Богом, если ты сейчас же не встанешь и не потащишь свою задницу в класс, я позвоню твоей маме и расскажу, что ты снова пропускаешь занятия! — Ну и дела, Поппи. Обращаться ко мне полным именем действительно было необходимо? — он закатил глаза. — И вообще, какое тебе дело, на уроке я или нет? Как я уже говорил, я ненавижу математику. Так что позволь мне просто посидеть и послушать музыку, пытаясь абстрагироваться от этой дурацкой школы. Хорошо? Хорошо. — Нет, нехорошо, — возразила Поппи, глядя на русоволосого парня. — Твоя мама отправила тебя сюда для того, чтобы ты бросил эту свою дурную привычку пропускать занятия, а чем занят ты? Прогуливаешь! Ты здесь всего пару месяцев, а уже взялся за старое. — Отвали, Поппи, — застонал Эдди. — Я до сих пор виню тебя за то, что мама отправила меня сюда. Это твоя вина. — Не моя! — Твоя! — Эм, извините, — вежливо прервала их Мара, рассматривая обоих ребят. — Но откуда вы знаете друг друга? Эдди ухмыльнулся: — Видишь ли, это не твое дело. Но если тебе так интересно, мы возлюбленные, волей небес разделенные по разным странам-АУ! Блин, Поппи, ты бьешь словно парень. — Прекрати нести чушь, — обратилась к нему Поппи и повернулась к Маре. — Мы знаем друг друга с детства. Лучшая подруга моей матери жила в Америке и мы каждое лето и в праздники арендовали домик на пляже по соседству с ней. Эдди оказался ее сыном, хотя от нее он явно унаследовал только внешность. Она вновь посмотрела на него, а он ухмыльнулся. Мара же моргнула. — Так, он твой… друг детства? — осторожно спросила Мара у Поппи, прекрасно понимая двойной подтекст ее слов. Друг детства, в которого она была влюблена. И это Эдди? Как это вообще возможно? Но опять же большинство вещей, связанных с любовью не поддаются логике. Поппи слегка кивнула и покраснела: — К сожалению, это так. — Как бы то ни было, — протянул Эдди, — я все еще не собираюсь идти на урок. Прими это или уходи. Кстати, что-то мне подсказывает, что и ты сейчас прогуливаешь свой урок. Какая ирония. Поппи топнула ногой: — Эдди! Ты… Я… тьфу! Ты невозможен! Он закрыл глаза и улыбнулся, закидывая руки за голову и облокачиваясь на стену. — Ага, так меня зовут. Я в курсе. — Агрх, Мара, может, хоть ты заставишь его идти на занятия? — обратилась к ней Поппи. — Ты же школьный представитель. Ты же можешь что-то предпринять, верно? Мара беспомощно пожала плечами: — Единственное, что я могу сделать, так это рассказать обо всем Виктору, но не думаю, что это то, чего ты хочешь. Эдди широко распахнул глаза: — Позволь мне кое-что уточнить. Быть школьным представителем это тоже самое, что и быть королевой? Только ради шоу, не имея никакой реальной власти? Словно марионетка? Одна лишь пустая болтовня. Мара покраснела: — Не говори так о нашей королеве. Он усмехнулся: — Еще пара фактов про британцев — вы так слепо защищаете свою королеву. И постоянно несете какой-то бред. А еще ужасно целуетесь. Даже говорить об этом противно. — О, да? А что ты скажешь насчет американцев с вашим тупым чувством юмора и ожирением из-за фастфуда? — произнес новый голос. Все трое повернулись посмотреть, кто же идет к ним. Это оказалась Патрисия. — Я тоже могу рассказать о вас много гадостей, так что закройся. — Патрисия, — спросила Мара, —, а что ты здесь делаешь? — О, я пришла за тобой, — ответила она. — Меня послал учитель, потому что ты как нереально долго несешь ему эту папку. Вот он и забеспокоился. Теперь я понимаю, почему ты так задержалась. Она пнула ногой кроссовок Эдди. — Классная обувь. Очень по-бунтарски. — Классная сетка, — парировал Эдди. — Очень по-шалавски, особенно если добавить к этому твою короткую юбку. Поздравляю. Глаза Патрисии загорелись: — Скажи это еще раз, если осмелишься. — Не, спасибо, — ухмыльнулся Эдди. — Один комплимент в день, Трикси. — Конечно. Вы американцы, не можете сделать ничего полезного, лишь идя против общества и обжираясь. Не удивительно, что из этих ртов не выходит ничего хорошего, — выплюнула Патрисия. — Мара, поторопись в класс и не тащи за собой этот мусор, — она развернулась и направилась обратно по коридору в ту сторону, откуда пришла. — Я тоже тебя люблю, — прокричал ей вслед Эдди, за что получил ответ в виде фака. Он усмехнулся и проводил ее взглядом до угла. — Она действительно британка, да? Когда Поппи кивнула, он откинулся на стену и пробормотал: — А она горячая. На этой финальной ноте Мара поняла, что ей нужно поскорее убраться отсюда. __________________________ — Ну ничего себе, каков нахал! — проворчала Патрисия, расставляя тарелки. — Назвал меня чертовой проституткой! Да что он о себе возомнил? Мара пожала плечами и начала раскладывать ложки: — Американский бунтарь? — Вот почему я ненавижу американцев! — Эй, не стоит ненавидеть американцев, — сказала Нина, подходя к ним. — Я думала, что мы с тобой уже решили эту проблему. Патрисия вздохнула: — Да я не про тебя, Нина. А про новенького парня. Как там его зовут, Мара? — Эдди. — Да, Эдди. Он назвал меня проституткой. — В самом деле? Как грубо, — Нина вскинула бровь. — Знаю! Но все же. Мара, позови ребят ужинать. — Почему я? — Мара недоуменно моргнула. — Потому что ты ближе всех к двери, а мы с Ниной поможем Труди принести все на стол. — Но… — Никаких но! Все, что тебе нужно сделать, так это постучаться в пару дверей, а теперь кыш! — отмахнулась Патрисия, уходя в сторону кухни. Мара вздохнула и подчинилась. За первой дверью были Фабиан и Мик. Она постучала: — Мальчики, ужин готов! Два голоса в унисон ответили ей, что сейчас придут. Она улыбнулась и пошла к лестнице в сторону комнаты Нины и Эмбер, чтобы позвать блондинку к столу. Но когда она дошла до двери, то услышала писклявый вскрик, а затем смех Алфи. Она просунула голову за дверь и увидела Эмбер и Алфи… красящих свои ногти? Что? — Эм, ребята, мне неловко прерывать вас, но ужин готов. — О, все в порядке, спасибо, Мара, — улыбнулась Эмбер. — Алфи Льюис, если ты думаешь, что можешь уйти только с тремя накрашенными ногтями, то смертельно в этом ошибаешься! — Но Эмбер, — проскулил Алфи. — Мужчины не красят ногти в ярко-розовый цвет! — Что ж, это очень плохо! Мара засмеялась и покинула эту компанию. Осталась лишь одна дверь. Комната Джерома и Алфи, но поскольку Алфи сейчас с Эмбер, то она застанет лишь Джерома. Она сделала глубокий вдох и направилась в сторону нужной двери. Остановившись, она хотела постучаться, но тут дверь распахнулась и она оказалась лицом к лицу с Джеромом. Они оба замерли — Мара с поднятой для стука рукой и Джером, просто смотрящий на нее сверху вниз. Мара первой нарушила молчание: — Я как раз собиралась постучать, чтобы позвать тебя на ужин. Он молчал, будто ждал, что она скажет что-то еще, из-за чего Мара чувствовала себя неловко. — Это все, что я хотела, — наконец, пробормотала она, разворачиваясь, чтобы уйти. — Подожди! Мара, — Джером потянулся к ней и схватил ее за руку, — мне есть что сказать. Она перевела взгляд на его пальцы, держащие ее руку, а потом снова посмотрела на него. Он быстро выпустил ее, вспомнив их последний разговор, по поводу таких вот прикосновений без спроса. — Да? Я слушаю. Он провел рукой по волосам. Было заметно, как он нервничает: — Я просто хотел сказать, что я попробую. — Попробуешь? Джером вздохнул и посмотрел ей прямо в глаза: — Я ненавижу, когда ты с ним, Мара. Я ненавижу, когда он касается тебя, ненавижу, когда ты смеешься с ним, и ненавижу, когда вы с ним целуетесь. Это просто сводит меня с ума. Мара затихла, а ее сердцебиение ускорялось с каждым его словом, ожидая, что же он скажет дальше. — Я знаю, что он само совершенство, парень-мечта, которого желает заполучить каждая девушка, и я знаю, что ты доверяешь ему. Но, Мара, если ты дашь мне шанс, то я постараюсь стать лучше. Я изменюсь ради тебя. Ей становилось страшно, когда он так отчаянно смотрел на нее; в его голубых глазах сверкали крошечные искорки надежды. Трещина в его броне. — Я постараюсь, Мара. Постараюсь измениться, чтобы ты смогла доверить мне свои чувства. Я обещаю.