Воспламенение

Этот поцелуй был другим. Он отличался от предыдущих. Он не был жарким и страстным, не был наполнен желанием и греховностью. Поцелуй был отчаянным. Отчаянным и с привкусом горечи, наполненный невысказанными обещаниями и чувством собственности. Он был чертовски правильным и неправильным одновременно. Это был поцелуй проклятых. И где-то в глубине затуманенного сознания, Мара понимала, что сама воспламеняла их порочную связь. Она отстранилась и запрокинула голову на дверцу шкафчика. — Нет, — пробормотала Джеффри, закрыв глаза ладонями. — Нет, нет, нет, нет! Во имя всего святого, что она делает? Поцеловав Джерома, она как бы приняла его предложение, согласилась, что они принадлежат друг другу. Что они заодно. И это пугало Мару. Страх буквально разрывал её на части. Эта новая, нелепая возможность завершения. Чувство баланса и открытости. Быть с ним — означало стать участником шоу с собой в главной роли. Выпустить свою потаённую отвратительную сторону на свободу. Но больше всего Мару пугало то, что её близость с Джеромом ещё сильнее навредит Брендону. Она захлёбывалась чувством вины и раскаянием, что душили её изнутри. Непрошенная слеза скользнула по её щеке. Быть с Джеромом — значит возненавидеть себя. — Мара, — мягкий голос Джерома вернул её из мыслей, и она почувствовала, как он утыкается лбом в её макушку. — Мара, посмотри на меня. Пожалуйста. Она почувствовала нотки отчаяния в его голосе и покачала головой, отказываясь убирать ладони от лица: — Я не могу. — Почему? — спросил Джером, пальцами мягко вырисовывая узоры на тыльной стороне её ладоней. — Потому что, — прошептала она, чуть дёрнув руками, — я боюсь. — Чего ты боишься, Мара? — пальцы Кларка застыли в воздухе. Она не отвечала. — Мара, — вновь спросил он, — чего ты боишься? Джеффри лишь сильнее прижала ладони к глазам: — Тебя, — наконец ответила девушка. — Джером, я боюсь тебя. Стоило этим словам сорваться с её губ, как Мара почувствовала, что Джером отходит от неё, и тут же поняла, что ей не следовало этого говорить. Мара застыла, чувствуя, как отдаляется тепло его тела, и медленно убрала руки от лица. Джером глядел на неё широко распахнутыми голубыми глазами, тело его застыло от шока: — Что? Она сглотнула, чувство вины терзало её за произнесённые опрометчивые слова. — Джером, нет, — в отчаянии начала она, делая шаг навстречу юноше, — я не это имела в виду… — А что же тогда, Мара? — процедил Кларк, не давая ей до себя дотронуться. Боль и гнев поглощали всю его сущность, и он сделал ещё один шаг назад. — Мне очень жаль, что я так сильно пугаю тебя, Мара. Если бы я знал это раньше, то свёл своё присутствие в твоей жизни к минимуму. Он одарил её последней улыбкой — холодной и безжизненной, развернулся и пошёл прочь. Мара почувствовала, что её желудок будто упал, стоило ей увидеть его удаляющуюся спину. Он неправильно понял её слова. Она боялась не его, а тех чувств, что Джером в ней пробуждал. Его присутствие в жизни девушки было пугающим, существенным и неожиданным. Он заставлял её кричать, плакать, смеяться, быть смелой, а самое главное — заставлял её чувствовать. Она действительно ощущала себя более живой в эти последние две недели, нежели несколько месяцев назад, и всё это благодаря ему. И пусть Мара не одобряла методы Кларка, она была ему благодарна. Так благодарна, что заставила его страдать. Паршиво. Но она не должна сдаваться сейчас, ей стоит попробовать ещё раз. Постараться правильно объяснить свою мысль и сохранить тот прогресс, которого они достигли в своих взаимоотношениях. Может у них действительно отношения? Голос в её голове прошептал отрицательный ответ на этот вопрос. У них были лишь мешанина эмоций, разрушающая страсть, да «перетягивание каната». Но их взаимоотношения всё ещё развивались, и это было важно для Джеффри. Лишь это имело значение в данный момент. Собрав мысли в кучу, Мара побежала за Джеромом, надеясь поймать его прежде, чем он совершит что-нибудь непоправимое. __________________________________________________ Спустя пятнадцать минут выматывающих поисков, Мара оказалась блуждающей в саду. Свежий воздух отдавал дрожью в позвоночнике, но, несмотря на холод, Мара заставляла себя шагать дальше сквозь этот природный заповедник. Трава под её ногами была влажной, а розы покрывали капельки росы. Джеффри проследила путь одной из них и поймала на кончик пальца, наблюдая, как капля скользит вниз по её руке. Она мерцала на солнечном свете, словно бриллиантовая слезинка. На лице Джеффри появилась несмелая улыбка. Сколько времени прошло с того момента, как она последний раз наслаждалась красотой сада? Два, может, три года? Она вспомнила первый раз, когда нашла это место. Ей было двенадцать лет, глаза её широко глядели на мир, а сама девушка была потерянной. Она случайно наткнулась на этот сад, приняв его за вход на школьный спортивный корт и тут же влюбившись в него. Мягкий запах цветов и шелест деревьев заставили её почувствовать, будто она находилась в своём саду в родном городе. — Я смотрю, ты вновь нашла путь сюда. Глаза Мары распахнулись, и она обернулась к источнику звука. Позади стоял Джером, прислонившись к дереву, но не смотря на неё. Он держал тонкий стебелёк розовой розы, покручивал его в пальцах и наблюдал за отблесками капель росы. Мара, словно под гипнозом, смотрела на то, как солнечные лучи пробивались сквозь крону дерева, скользили по его лицу, окрашивая то красными полосами, а затем вновь ускользали, отчего лицо Кларка казалось ещё бледнее, чем обычно. Он выглядел частью этой картины, прекрасно гармонируя с окружающей его красотой. — Никто не говорил тебе, что невежливо так пялиться? — спросил он, заставляя Джеффри отвлечься от мыслей. Он по-прежнему не смотрел на неё, акцентировав внимание исключительно на цветке в своей руке, и Мара почувствовала, насколько сильно ранили его её слова. — Джером, — воскликнула она, делая осторожный шаг к парню. Он же никак не отреагировал, поэтому она сделал ещё один шаг, за ним — следующий, и остановилась только тогда, когда расстояние между ними достигло вытянутой руки. — Джером, посмотри на меня. — Почему ты здесь? — в ответ произнёс Кларк. — Ты знаешь почему, — ответила Джеффри, пытаясь очистить его голос от этих ноток отчаяния. — Я пришла, чтобы извиниться. Я имела в виду совсем не то, что сказала. То есть… Эти слова… Они были вырваны из контекста, и ты подумал, и… и… да посмотри ты уже на меня, чёрт побери! Услышав её последний выкрик, Джером вскинул голову: — Что ты от меня хочешь, Мара? Она почти засмеялась над его ответом. — Чего я хочу от тебя? Чего я хочу? Ха! Давай-ка проясним, на прошлой неделе ты ворвался в мою жизнь без всякой видимой на то причины, вечно вставляя свои пять копеек. Командуя мной, приказывая и не давая делать то, что хочу я! Навязывая своё мнение! — её дыхание сбилось, и слёзы гнева противно кололи глаза, пытаясь вырваться наружу. — И теперь, стоит мне сказать что-то, что обижает тебя, ты убегаешь зализывать свои раны, а когда я пытаюсь извиниться и объяснить свои слова, ты ведёшь себя как чёртов трёхлетка, отказываясь даже смотреть на меня! Что же я хочу от Джерома, хм? Да ничего! Абсолютно, чёрт возьми, ничего! Я даже не понимаю, зачем трачу свои силы, пытаясь исправить это, — она сделала в воздухе между ними какой-то неопределённый жест. — А знаешь что? В этом и заключается моя ошибка. Хорошего дня, Джером, — процедила она, яростно отворачиваясь от парня и утирая злые слёзы тыльной стороной ладони. Она развернулась, чтобы уйти и вернуться в Анубис, спрятаться от всех проблем в своей спальне и провести остаток дня в постели. Может, тогда эта неразбериха утрясётся сама собой. Никакого Джерома, никакого Брендона, никаких слухов и вандализма. Мара медленно шла вперёд. Один шаг, за ним другой, потом третий; Джеффри всё надеялась, что Джером окликнет её, вернёт, заставит остаться. Но стоило Маре достичь выхода из сада и так и не услышать голоса Джерома, как сердце её упало. Она знала, что он не позовёт её. И Мара не понимала, что ранило сильнее: тот факт, что Джером не остановил её или же то, что она так хотела быть остановленной.