Второй шанс для Беллы

Увы, флафф, но иначе никак. *************************************************************************       Сознание медленно возвращалось, хотя по-прежнему казалось, что ее окружает липкий серый туман. Каждая клеточка тела кричала от боли. Особенно мучила резь в животе. Преодолевая слабость, она обхватила больную часть тела руками и снова провалилась в беспамятство.       Второй раз прийти в себя было не так трудно. Боль еще присутствовала, но была значительно тише. Наверное, врач дал настойку опия.       Да, скорее всего, она в больнице. Однако, чувствовалась какая-то странность в ощущениях. Что именно? Думать оказалось весьма трудно, но через какое-то время удалось понять, что именно ее удивило. Кровать! Не жесткая узкая койка общественной больницы, а мягкая перина, теплое одеяло, которым она была заботливо укрыта и взбитые подушки под головой. Похоже, это роскошная палата для избранных. Но к чему такая честь для нищей эмигрантки в чужой стране?       Подавив панику в душе, она потихоньку открыла глаза и осмотрелась.       Приятно осознавать, что почти угадала. Она лежала на широкой кровати, с четырьмя резными столбиками и шелковым балдахином над головой. Рядом, на маленькой скамеечке дремало странное существо в полотенце, завязанным наподобие передника, и с белой косынкой на голове. Огромные уши качались в такт дыханию.       Этого, так сказать, врача следовало пинком выгнать из Коллегии. По-видимому, он перестарался с дозировкой, вот и кажется невесть что вместо сестры милосердия. Так можно из пациента не только законченного наркомана сделать, но и на тот свет отправить.       Услышав шорох, сестра тут же проснулась и подошла поближе. Увидев, что пациентка вполне осознано смотрит на нее, расплылась в улыбке:        – О, госпожа! Вы наконец-то очнулись. Хозяин будет так рад, так рад!       Странная медсестра положила теплую ладошку на ее лоб, проверяя, нет ли жара. Дашенька лишь на секунду прикрыла глаза, а когда открыла, оказалось, что в комнате уже никого не было. Куда же делась ее сиделка? Она даже слегка приподнялась на локте. На это ушли последние силы, и она упала обратно.       В коридоре послышались шаги и голоса.        – Куда вы? Ее нельзя беспокоить! Дайте ей немного прийти в себя и окрепнуть. Молодой человек! Неделя без сознания – это не шутки!        – Пустите! Пустите! Я должен ее увидеть!       Услышав до боли родной голос, Дашенька оцепенела. Родик! Но как же… Он же умер?! Нет, это бред! Галлюцинации, порождённые воспалённым сознанием!       Дверь с грохотом распахнулась, и в комнату буквально ввалился клубок тел. Оказалось, что двое молодых людей с трудом удерживали третьего. Но вот ему удалось вывернуться, и он метнулся к ней. Рухнув перед кроватью на колени, он потянулся к ней, но, чего-то испугавшись, отстранился. Что не помешало бережно схватить ее руку и покрыть поцелуями.        – Жива! Как же ты меня напугала! Обещай, что больше такого не повторится, иначе мне не для чего будет жить. Обещай!       Стоило только Дашеньке увидеть его ближе, как сердце болезненно сжалось, а по лицу побежали слезы. Родик! Живой! Тёмно-рыжие волосы, в неровном свете ламп отливающие медью. Серые глаза, что смотрели на неё взволнованно и нежно. Такой взгляд у него был, когда его пустили в комнату после ее родов. Вот небольшая ямочка на подбородке.       Но глаза цеплялись за отличия. Маленький шрам над правой бровью. Узенький, почти незаметный. След от ожога на шее. Да и в целом он выглядел несколько старше, чем она помнила.       Неужели он не погиб при взрыве, а сбежал? Неужели и он предал ее?        – Молодой человек, ну что, убедились, что ваша жена пришла в себя? А теперь уходите, дайте покой моей пациентке, – к ним подошел врач в странном халате лимонного цвета. Он положил руку на плечо Родику и слегка отстранил его. Муж уже не сопротивлялся и позволил остальным себя увести прочь из комнаты.        – Да уж, милочка. Вы знатно всех напугали. Как вы сейчас себя чувствуете? – Он откинул одеяло и через ткань сорочки стал осторожно прощупывать живот. – Тут болит? А тут?       Осмотрев пациентку, он удовлетворенно кивнул своим мыслям и достал из саквояжа, что держала в руках странная санитарка, бутылочку с лекарством и серебряную ложку. Отмерив необходимую дозу, он протянул её пациентке:        – Вот, душенька, откройте ротик и выпейте.       Как и большинство лекарств, оно оказалось горьким и противным. Дашенька закашлялась и сморщилась от боли.        – Ничего-ничего, вы уже не маленькая девочка. Лекарство и должно быть противным, – усмехнувшись, заявил он, протягивая карамельку. – А то все болеть повадятся. Ну, вот и молодец. А теперь спать!       У нее, и правда, глаза прямо-таки слипались. Она покорно их закрыла и честно попыталась уснуть. Но сон не шёл.       За закрытой дверью послышался разговор. Давешний доктор разговаривал с женщиной. Если верить слуху, это была мама. Господи, может, это предсмертный бред? Тогда есть шанс увидеть сыночка, Юрочку. Но постойте... Почему звучат чужие имена, что сейчас ощущаются такими родными?        – Что с моей дочерью?        – Миссис Блэк, не волнуйтесь! Раз ваша дочь очнулась, несмотря на свое тяжелое состояние, значит, теперь не умрёт. По крайней мере, пока не придёт её срок. Это чудо, поистине чудо. У мисс Беллы железная воля и стремление к жизни. Все что ей сейчас нужно – это полный покой и полное отсутствие любых стрессов. Желательно временно сузить её круг общения. Однако… – мужчина замолчал.       – Что? – взволнованно спросила мама. – Мистер Сметвик, не молчите.       В ее голосе слышалась паника.        – Видите ли, ваша дочь побывала на Грани. Такое путешествие ни для кого не проходит даром. Все, кто видел Изнанку Бытия так или иначе меняются. Всё зависит от первых эмоций после пробуждения. Да... не волнуйтесь, если она что-то забудет или будет непривычно себя вести. Как я упоминал, это последствия встречи с Изнанкой. Некоторые получают дар прорицания, целительства, знания языков и так далее. К сожалению, данный феномен почти не изучен. Так что предупредите родных, чтобы они не показывали явно своего удивления. Ведите себя естественно. Беллатрикс ни в коем случае нельзя волноваться.       Когда в коридоре стихли тяжелые шаги, дверь тихонько скрипнула. Невесть по какой причине Дашенька закрыла глаза и притворилась спящей. Чуть слышно прошелестело платье, ее окутал легкий аромат духов. На лоб легла узкая ладонь.        – Спишь? Спи, доченька, спи. Теперь все будет хорошо. Мама рядом, – услышала она.       Дашенька замерла, стараясь дышать ровно. Из-под зажмуренных век текли слезы. Она мысленно кляла себя за черствость в прошлом, за все волнения, которые доставляла семье.       Через некоторое время теплые губы матери коснулись её лба. Когда тихие шаги затихли где-то в коридоре, она открыла глаза и долго лежала, пока не сморил сон.

***

      Второй раз пробуждение было более легким. Боли не ощущалось, но слабость и головокружение никуда не делись. Очень хотелось в туалет, но звать сиделку с судном казалось неприличным. Решив, что и сама прекрасно справится с этой задачей, она села на кровати. Дождавшись, пока в голове прояснится, она встала и осторожно, опираясь то на мебель, то на стены, побрела в туалетную комнату. Первая же попавшаяся дверь оказалась дверью в гардеробную, а вот вторая порадовала – цель найдена.       Оправившись, она подошла к раковине. Открыв кран с холодной водой, умылась. И только тогда посмотрела в зеркало.       Отражение оказалось одновременно и привычным, и незнакомым. В голове полный беспорядок, будто перемешались две разные жизни. Она внимательно рассматривала себя.       Худое смуглое лицо с запавшими от болезни глазами, спутанные смоляные кудри. Чуть выше запястья небольшой след от ожога в виде крыла бабочки. Когда ей было лет семь-восемь, они с Анди повздорили из-за последнего эклера. В результате стихийного выброса сестры чашка с горячим чаем лопнула, и её ошпарило. Ожог тут же залечили, но след остался.       Что? Анди? Сестра? Но у нее только брат Антон.       Плеснув в лицо горсть холодной воды, чтобы немного прояснить сознание, она продолжила рассматривать отражение. А это что за уродливая гадость? Что это за татуировка? Как она оказалась на ее предплечье? Какой моветон! Такую мерзость могли себе позволить только портовые девки самого низкого пошиба! Она потерла рисунок, но тот никак не хотел исчезать.       К горлу подкатила тошнота. Пора возвращаться, пока еще остались крупицы силы и упрямства.       Так же по стеночке, она вернулась в спальню и застала там всполошённую сиделку, похожую на ушастую нечисть.        – Куда вы ушли? Вам еще нельзя ходить. Немедленно вернитесь, целитель Сметвик еще не отменил постельный режим, – строго велела сиделка, помогая добраться до кровати.       С удовлетворенным вздохом Дашенька опустилась в постель. Голова кружилась не только от слабости, но и от впечатлений. В мыслях царил хаос. В памяти проплывали знакомые-незнакомые образы. Мама, отец, брат, сестры…       Какие сестры?       Подсознание выдало два имени – Анди и Нарси. Если последнее вызывало в душе волну нежности и привязанности, то первое – непонятную обиду и злость.       Как она ни пыталась, вспомнить имена родителей не получалось, а вместо них в памяти была пустота. Попыталась припомнить, как зовут бабушку, деда, тёток и дядей, но кроме смутных силуэтов перед внутренним взором ничто не напоминало о родственниках. В воспоминаниях мелькали то Смольный институт, то какая-то школа-интернат под названием Хогвартс, движущиеся лестницы и набережные Петербурга, на которых оживали каменные львы и грифоны. Какие-то люди с учительскими указками и соратники из «Народной воли» с револьверами, готовящими покушение на шефа полиции. Взрывы самодельных бомб и крик «Бомбарда Максима» в ушах.       Жутко разболелась голова. Она попросила сиделку дать ей лекарство от мигрени и, выпив очередное зелье, заснула тревожным сном.       Следующие несколько дней прошли всё так же в постели. Лишь изредка ей разрешали прогуляться по комнате или немного посидеть в кресле. Навещали её лишь целитель, матушка и Родик. То есть Руди. В последние дни лишь он поддерживал её. Говорил с ней, что-то рассказывал, не давая скучать, баловал. Она поймала себя на мысли, что с нетерпением ждет его, прислушиваясь к звукам в коридоре.       Несмотря на постельный режим, настроение, не без помощи мужа, повышалось. Мигрень постепенно сходила на нет, но каша из воспоминаний никак не желала растворяться. Все так же она (Кто? Дашенька или Беллатрикс?) не могла определиться с собственной личностью.       Невольно вспомнился салон княгини Волконской, куда так любила ходить матушка. Там по пятницам проводились спиритические сеансы, обсуждались путешествия Рерихов на Тибет, предсказания Ленорман, книги Елены Блаватской. Помнится, подростком она читала «Тайную доктрину» последней. Там что-то говорилось о реинкарнации или перевоплощении души. Так может быть Блаватская была права?       Итогом размышлений стало решение жить настоящим. Вот только какое оно, это настоящее?       В памяти зияли огромные дыры. По крупицам она стала собирать информацию. Так оказалось, что зовут ее Беллатрикс Лестрейндж, в девичестве Блэк, ей двадцать восемь, замужем, детей нет. Муж – Рудольфус, тридцати пяти лет, Рабастан (Басти) – деверь, младше него на два года, авантюрист, бабник и вообще шалопай. Матушку зовут Друэлла, в девичестве Розье, отца – Сигнус. Стыдно признаться, но имени свёкра она так и не вспомнила, а спрашивать было весьма неловко. Пресловутые Анди и Нарси оказались ее сестрами – Андромедой и Нарциссой.        – Ууу, как все запущено, – присвистнул муж, когда она в очередной раз начала расспрашивать, как бы невзначай, о родственниках. – Знаешь, как только Сметвик разрешит тебе покидать комнату, сходи-ка в главный зал и повтори генеалогическое древо. А то, не дай Мерлин, твоя тётка Вальбурга пожалует в гости и поймает тебя на незнании родословной. Тогда тебя даже смерть не спасет. Она и мертвого поднимет и проэкзаменует.        – Она такая строгая? – не удержалась от вопроса Беллатрикс.        – Не то слово! Не удивлюсь, если её даже Тёмный Лорд боится, – преувеличенно внимательно оглядываясь по сторонам, громким шепотом ответил он и рассмеялся.       Руди. Теперь звать его, как когда-то раньше, Родиком, язык не поворачивался. Это был уже не восторженный юнец, ратующий за слом многовековых устоев, ратующий за свободу всех людей. Нет, это был взрослый, уравновешенный, уверенный в себе мужчина. Лишь иногда, вот как сейчас, сквозь серьезный тон и безупречные манеры прорывалось мальчишеский задор.       Совет оказался весьма своевременным.       Буквально через пару дней целитель счел состояние ее здоровья удовлетворительным и разрешил покидать комнату, однако, не слишком усердствуя.        – Ну-с, милочка. Надеюсь, в следующий раз мы встретимся с вами при менее печальных обстоятельствах. Учтите, я потребую от вас первый танец, даже если ваш муж вызовет меня на дуэль, – закрывая саквояж, с улыбкой произнёс мистер Сметвик. – Да, советую вам понемногу тренироваться с палочкой. Так ядро быстрее восстановится.        – Договорились, доктор, – ответила она, протягивая для прощания руку. Целитель поцеловал ей руку и исчез в камине.       В тот же вечер Белла спустилась в малую гостиную. Руди умчался куда-то по срочным делам, отец с утра был на заседании в Палате Лордов, а матушка, по словам домовички (да-да, странная сиделка оказалась домовым эльфом или иначе говоря домовичкой), отправилась навестить Блэк-менор. Так что дома в тот вечер никого не было.       Удобно устроившись в кресле, она взяла газету. И тут ее ждал шок. На первой странице крупным шрифтом стояло название «Магический вестник» и рядом дата. 1979 год. Эта информация настолько её потрясла, что она не обратила внимания на движущиеся фотографии, напечатанные на передовице.       Пока она пыталась примирится с мыслью, что последнее её воспоминание относится к Британии почти пятидесятилетней давности, как открылась дверь, и в помещение буквально ввалился ее благоверный в весьма расхристанном виде. Женщина слегка поморщилась, ощутив исходящий от него стойкий аромат алкоголя.        – Бель, дорогая, не смотри на меня так осуждающе. Я всего лишь встретил в Лондоне твою сестру с мужем. Не мог же я отказаться от приглашения, – смущенно улыбнулся он, чмокнув её в щёку. Для большей убедительности он даже пару раз хлопнул ресницами, что сильно её рассмешило.        – Клоун, – хихикнула она. Действительно, попытка состроить умильную мордашку в исполнении мужчины более чем тридцати пяти лет от роду выглядела весьма и весьма комично. – Ещё скажи, что больше так не будешь.        – Не сердись, – он присел на подлокотник кресла и поцеловал её запястье, – тогда я разрешу купить тебе новую шляпку для скачек в Аскоте.        – Для каких скачек? – полюбопытствовала она.        – Дорогая, ты что, забыла? Во вторник открываются скачки в Аскоте. Малфой тут шепнул мне по-родственному, что в этом году его вассал Гойл выставляет умопомрачительного гиппогрифа по кличке Тихоня в четвертом заезде среди двухлеток. Советует ставить только на него.        – Тихоня? – она удивленно приподняла брови. – Странная кличка.        – Кличка как кличка. Разве в кличке дело? – Рудольфус пожал плечами.        – Что в имени тебе моём… – процитировала она. – Будем надеяться, что Малфой тебя не обманул.       – Да, вот что еще! В День Леди, кроме конкурса на лучшую шляпку, в этом году снова проведут конкурс по чарам. Я так надеюсь, что ты, как всегда, будешь в числе лучших. Что сказал доктор, тебе можно уже пользоваться палочкой?        – Ммм, д-да, – осторожно кивнула она, припоминая, что мистер Сметвик говорил про какую-то палочку. – Он разрешил тренироваться.        – Отлично. Миледи, – он отвесил ей шутовской поклон, подметя пол воображаемой шляпой, – разрешите вас вызвать на дуэль. Победитель получает поцелуй.        – Какую дуэль? – недоуменно спросила она.        – Как какую? Магическую, конечно. Только дай мне фору. Ты же знаешь, что палочкой управляешь гораздо лучше меня.       Признаваться, что она не помнит не только как действовать палочкой, но и сам этот инструмент, было несколько неловко. Но дуэль – это не шутки!        – Руди, я не помню, где палочка.        – Мисти, – позвал он домовичку и строго спросил:        – Где палочка госпожи?       Мужчина кивнул головой и вышел из комнаты. Через несколько минут он вернулся, неся с собой красивый футляр с серебряными накладками.        – Миледи, примите, – встав на одно колено, он галантно протянул ей сей предмет.       Решив поддержать представление, она сделала изысканный реверанс:       – Благодарю вас, мой верный рыцарь.       Внутри, на бархатной обивке, лежала Она. Изящная, как стилет, резная палочка из темного ореха длиной чуть больше двенадцати дюймов. На вид хрупкая, но смертоносная, Белла была в этом уверена. Она притягивала взгляд, будто просилась в руки.       Неожиданно женщине стало страшно. Она буквально кожей чувствовала опасность, исходившую от палочки.        – Бери, не бойся, – будто издалека услышала она голос мужа. – Ты – ее хозяйка. Она не причинит тебе вреда.       Осторожно, готовясь, если что, отдернуть руку, она пальцами аккуратно коснулась дерева. И тут же её накрыла волна радости и счастья, будто ввернулась частичка её самой. Складывалось ощущение, будто в ладонь доверчиво сунулась голова маленького котенка, чтобы погладили и почесали за ушком. Словно во сне, она взмахнула палочкой, губы прошептали «Апис» и в разные стороны полетели… пчелы.        – Ай, Белла, убери их, ради Мордреда! – закричал Руди, прыгая и уворачиваясь от многочисленных жалящих насекомых.        – Не маши руками, хуже будет, – посоветовала она, мучительно вспоминая, что надо делать.        – Белла!        – Финита!       Супруги замерли, услышав посторонний голос. Она развернулась, мгновенно готовясь отразить возможное нападение. Краем глаза она отметила, что муж, на удивление, спокоен, и немного расслабилась. Возле двери, облокотившись о стену стоял мужчина, похожий на Руди как две капли воды. Басти.        – Я смотрю, у вас здесь весело, – заметил он и, подойдя к женщине, поцеловал её в щеку. – С выздоровлением, дорогая невестка. А ты в хорошей форме, раз уже успела погонять моего братца.