Жизнь за Ареной

POV Хеймитча Бегу из последних сил. Грудь сдавило от нехватки воздуха, во рту пересохло, ужасно хочется пить, но я не могу остановиться, иначе оно настигнет меня. Переродок. Чудовище, созданное Капитолием. Ужасная помесь зверей: огромное создание, покрытое густым мехом, бежит попеременно то на двух, то на четырех конечностях. Из огромной, похожей на медвежью пасти, торчат острые как бритва клыки. Зверь очень похож на медведя, но слишком проворный. Животное издает громкий рык и ускоряет бег. Я вижу неподалеку озеро и бегу к нему на пределе своих возможностей. По идее, от такого бега у меня уже должны болеть все мышцы, однако дискомфорт мне причиняет только нехватка воздуха в сдавленной груди. Я подбегаю к озеру, зачем-то с разбега бросаюсь в него и… просыпаюсь. - Что за черт! Вскакиваю и, испуганно озираясь, тычу ножом в пустоту. Мне все приснилось. Как обычно. Вот уже двадцать с лишним лет эти кошмары не дают мне покоя. Стою и пытаюсь сообразить, почему моя рубашка мокрая. Принюхиваюсь: пахнет спиртным. А, все ясно. Оказывается, я во сне перевалился через подлокотник кресла и прижал таким образом грудь и живот. Так вот почему мне было тяжело дышать. Но, откуда мокрое пятно на моей… черт! Во сне я смахнул со стоящего рядом стола стакан с ликером и пролил на себя. Это же последняя бутылка! Придется опять переходить на местную сивуху, пока не наступит день Жатвы. Стоп! Кажется, я что-то забыл. Во рту, словно пустыня знойным днем. Кое-как доплетаюсь до кухни, набираю ковш воды и залпом осушаю его. С постепенным пробуждением приходят воспоминания: Жатва! Сегодня же Жатва для… черт знает, каких по счету Голодных Игр. Мне же полагается присутствовать. Который час? Пытаюсь отыскать в своем бедламе наручные часы, ведь настенные давно стоят. Осознав всю бесполезность своей затеи, выхожу на улицу и направляюсь к Дому Правосудия, на площади перед которым и будет проходить Жатва. На полпути вспоминаю, что даже не сменил рубашку, не говоря уже о том, что следовало бы умыться. Ай, черт с ним! Меня оттуда не выгонят, в каком бы я виде не явился. А жаль. Как бы я хотел не видеть всей этой церемонии, а еще лучше не принимать никакого участия в ней, но, увы, мне, наверное, суждено до смерти быть бессменным ментором Двенадцатого Дистрикта. Как же я устал смотреть, как на верную смерть ведут совсем еще детей. Даа! Теперь к запаху перегара и немытого тела примешивается запах спиртного. Хотя это меньшее из зол. Ну и плевать! Меня как раз усадят рядом с Эффи Бряк. Она вот уже три года работает куратором трибутов Двенадцатого Дистрикта. Каждый год она выглядит по-разному, но в то же время она неизменно похожа на размалеванную куклу с разноцветными волосами. За слоем грима толщиной, наверное, с мой палец, невозможно угадать ее точный возраст, хотя если присмотреться – ей не больше тридцати. Хотя фигурка у нее ничего, да и ножки тоже. Честно сказать, думаю, родись она в каком-нибудь из дистриктов, там, где люди не превратили себя в огородных пугал в погоне за модой, она была бы вполне симпатичной девушкой. Подхожу к сцене, все уже на местах. Мой стул свободен. Нетвердой походкой направляюсь к нему. Пока я занимаю свое место, Эффи презрительно поджимает губки, глядя на меня. Меня это забавляет, и я начинаю грубо лапать Бряк, от чего она еще больше начинает злиться. Эффи Бряк вырывается и тихо попискивает, вероятно боясь, чтобы микрофоны не разнесли на весь Панем ее поросячий визг. Освободившись от меня, она тут же направляется к шарам с именами смертни… то есть счастливчиков… конечно же счастливчиков. Бодрым голосом с манерным капитолийским акцентом она что-то там щебечет, а я привычно отключаюсь и мысленно представляю, как буду напиваться в Капитолии, пока мои трибуты будут погибать на арене. Я уже привык к этому, смирился с тем, что никогда не смогу помочь никому из нашего дистрикта. Дети из других дистриктов к тому моменту, как попадают на арену, многое умеют, не то, что наши. Да и репутация у других дистриктов лучше, чем у нас, а это играет важную роль при поиске спонсоров. - И пусть удача всегда будет на вашей стороне, - весело лепечет Эффи и вытягивает бумажку с именем девушки, - Примроуз Эвердин! – выкрикивает она, оглядывая толпу. Я следую глазами за ее взглядом и замечаю маленькую худенькую девочку с двумя светлыми косичками и широко раскрытыми глазами, в которых застыл страх. Удивительно, как она до сих пор не грохнулась в обморок. Сильная девочка для своих лет. Ей, наверное, двенадцать и это ее первая Жатва. Но на арене силы воли недостаточно и у меня перед глазами уже стоит картина: растерзанное окровавленное тельце маленькой девочки. - Прим! Прим! – до моего слуха доносится голос из толпы. Миротворцы задерживают девушку лет шестнадцати. - Есть доброволец! Я хочу участвовать в Играх! – кричит девушка, вырываясь. Вот это поворот! Я чуть не свалился со стула. Эффи Бряк, кажется, даже подпрыгнула от восторга. Да, не часто такое встретишь на Играх, не считая, конечно дисткриктов с номерами 1, 2 и 4. Ужас, который навевает на людей Капитолий со своей ареной, разбивает все узы, какие только могут держать людей вместе: любовь, семья, дружба… все это уходит на задний план в день Жатвы, уступая место безотчетному страху перед Играми и желанию выжить. В такой момент каждый думает о себе. А она подумала об этой маленькой девочке, которую сейчас пытаются оттащить подальше от сцены. Девушка поднимается на сцену и называет свое имя: - Китнисс Эвердин. Ну точно, сестра. Я встаю со стула и направляюсь к ней. Мне так много хочется сказать этой девочке. Хочется поблагодарить ее за смелость и любовь к сестре, но вместо этого я бормочу что-то еле понятное, пытаясь пристыдить Капитолий и в следующий момент чувствую, как все плывет перед глазами и на меня надвигается бетонный пол. Дальше все звуки затихают, и я проваливаюсь в темноту.