Часть 16. Старики-разбойники
7 марта 2017 г. в 17:37
Постепенно Анна стала забывать кошмарные подробности похищения, а в памяти Дюка уж и вовсе не осталось о нем следов. Но изо дня в день рядом с Анной возникал мерцающий силуэт Густава Фаберже, тоскливо взирающий на нее с молчаливой просьбой в слезящихся глазах. Анна лишь бессильно разводила руками. Призрак, грустно улыбнувшись, исчезал до следующего дня.
...
Теплым майским вечером Анна вошла в гостиную и позвала мужа, прижимая палец к губам: - Яков, только взгляни на это.
Штольман отложил в сторону справочник новейшего оружия и прошел за женой в детскую.
На веселеньком ковре с котятами сидел Дюк и заливисто хохотал. Он восторженно кивал головой, стучал ладонями по полу, хлопал в ладоши. И не отрываясь, смотрел на гладкокрашеную стену комнаты, где были развешаны рисунки животных из журнала для малышей. Взгляд Дюка был устремлен на пустое пространство между парочкой его каляк-маляк, которые Анна никак не решалась выбросить.
Яков, стараясь не шуметь, вышел из детской и прикрыл за собой дверь.
- Аня, что это? Куда он смотрит?
- Там сидят два старика, представляешь? Они ему театр теней наперебой на пальцах показывают, а Дюк смотрит, - улыбнулась Анна.
Ошеломленный муж еще раз заглянул в детскую.
- Анна Викторовна, а с вами с ума сойду. Там нет никаких стариков. И теней тоже нет.
- Дýхи, Яков!
- Дýхи. Ну да, теперь понятно, - Штольман пожал плечами.
- А они в дверь не могли постучаться, представиться, наконец? Как-то неудобно, пожилые люди у нас в гостях, а мы даже чаю не предложили…
- Папа, папа! Пойдем смотреть! Там собачка – ргаф, рргаф! Как Тяфка! – выбежавший из детской Дюк схватил отца за руку и потащил за собой. – Мама, пойдем!
- Хороший мой, я не увижу. Ты с мамой посмотри… - Яков погладил сына по голове.
Анна с сыном скрылись в детской, и Штольман вздохнул. Он не удивится, если их второй ребенок тоже унаследует мамины способности, хотя, следуя вероятности, у них родится маленький логик. Яков улыбнулся, представив себе серьезную девочку с косичкой, спорящую с Анной на каждом шагу. Одно Яков мог предсказать абсолютно точно - простой и понятной жизнь его не будет уже никогда.
Выйдя из комнаты с сыном на руках, Анна мягко сказала: – Дюк, дедушки старенькие, они устали. Пойди поиграй с Тяфкой.
Она обернулась к мужу. – Яков, я сейчас приду. Надо поговорить.
…
Анна вошла в гостиную и села рядом с развалившимся на диване мужем, который тут же обхватил ее за талию и притянул к себе.
- Аня, они тут?
- Да. Я все расскажу тебе, подожди немного пожалуйста.
Облокотившись спиной на мужа, она устремила взгляд в пустоту.
Полупрозрачный и абсолютно седой старичок в пенсне сиплым голосом жарко переругивался с Густавом Фаберже.
- Густав, старый ты маразматик, не захлебнись в своем таланте! Ты мне что сказал?
- Терентий! – Фаберже гордо выпрямился.
- Я все помню! Не надо приписывать мне своих болячек, я моложе тебя на два года!
- На два года и два месяца, юноша, - Терентий погрозил собеседнику пальцем.
- Вот что ты врешь, а? Ты мне сказал – оставь у себя до тезоименитства государыни Марии Федоровны. А оно когда? В середине лета!
Густав стукнул туманным кулаком по столу.
- Тереша, я тебе говорил – до Пасхи! До Пасхи, пресноплюй ты слабоочий!
- Это я слабоочий? От слабоухого слышу! – уронив пенсне, Терентий замахнулся худенькой ручкой.
- Господа, господа! – Анна вскочила с дивана, пытаясь унять не на шутку разошедшихся духов. - Объясните пожалуйста, о чем речь. Я ничего не понимаю!
Терентий, с неподобающей его солидным годам легкостью усевшись на стол, сжал плечи и стал похож на нахохлившегося воробья. Фаберже удалился от драчливого приятеля и устроился в кресле.
- Дражайшая Анна Викторовна, - пафосно начал Густав.
- Имею честь сообщить, что я вспомнил, где шкатулка!
- Вспомнила баба, как в девках гуляла, - ехидно пробормотал Терентий со стола.
Обернувшись к мужу, Анна шепнула: - Яков, они припомнили, где шкатулка.
Штольман горестно вздохнул и откинул голову на спинку дивана.
"Припомнили. Вот черт их дернул".
Махнув рукой на стол, Густав продолжил: - Не то чтобы я сам… Вот Терентий Семенович усоп намедни.
Усопший Терентий аж подпрыгнул на своем насесте. – Я не усоп! Я почил в бозе, грамотей чухонский!
- Ты дашь мне сказать? – Фаберже поворотился к столу и погрозил кулаком.
- Простите нас, стариков, Анна Викторовна, никак не наговоримся. Так вот, он сразу меня нашел и напомнил, что моя шкатулка у него.
- Терентий Семенович Бронников, - сипло отрекомендовался узкоплечий старичок.
- Часовщик. Друг этого ... грубияна. Густав Петрович отдал мне свое изделие на сохранение. Говорит, держи до именин Марии Федоровны, мол мне в мастерской несподручно, все на виду.
- До Пасхи!
- Гусик, да все знают, что у тебя память к преклонным годам ни к черту стала, - часовщик закашлялся. - Вот и меня грудная жаба придавила.
- Соболезную вашим родственникам, - чинно сказала Анна.
Яков хмыкнул. Соболезновать стоило ему.
- О, вы меня не так поняли, дражайшая Анна Викторовна! Прошу простить за старческие жалобы, не хотел я… Ну да ладно, - Терентий Семенович сполз со стола.
- Астма у меня еще страшнейшая, а сноха давеча на чай заявилась с кошкой своей, Фуфелькой. Я уж и в дом к ним не хожу, дышать на пороге трудно, а тут... Персидская оранжевая, если знаете…
Анна извинительно пожала плечами.
- Нет, уважаемый Терентий Семенович, у нас только такса. Получается, вы не от жабы умерли?
- Да какая жаба? Сноха его - жаба зеленая! – рассердился Фаберже.
- Тереше еще жить бы да жить, а угас в несколько минут от приступа астмы. Дых-дых, пых-пых, и все…
Часовщик грустно покивал головой.
- Вот так я и покинул земную юдоль… Потом сынок мой вбежал, подкаблучник, а сноха всего и промолвила: «Папаша ваш того-с, не дышит», - повздыхав о слабохарактерном сыне, Терентий не стал долго горевать о себе.
- Не в этом дело, Анна Викторовна! – надсадно кашляя, дух забегал кругами вокруг стола.
- Глаза у этой бесстыжей завидущие, ручки загребущие. Заутра она с сыном моим въезжает в мою квартирку - найдет и приберет шкатулку как пить дать. И не докажет никто, что Гусика это…
Фаберже взмолился, глядя на Анну: - Анна Викторовна, прошу вас, помогите! Это совсем нетрудно, клянусь - как янтарь распилить. Дом у Тереши пустой стоит до завтра, зайдете, заберете подарок. И я упокоюсь наконец, а то вижу, утомил вас уже…
Вздохнув, Анна помедлила.
- Потерпите, господа. Мне надо поговорить с мужем, если позволите.
Говорливые духи тут же испарились, оставив в комнате устойчивое впечатление запаха микстуры от кашля.
…
- Пойти в чужую квартиру? Ночью? – Штольман недоуменно воззрился на жену.
- Анна Викторовна, вы вообще-то не забыли, что я преступников ловлю, а не… покрываю?
- Яков! – Анна положила руку ему на бедро. - Ну пожалуйста! Это никакое не преступление, а возвращение истинному хозяину.
Усевшись к мужу на колени, она забралась ладонью под лацкан его домашнего халата и ласково погладила теплую кожу на груди.
- Яков Платонович, это ведь справедливо будет? Не позволить убийце завладеть шкатулкой Фаберже?
Ладонь ее спустилась на живот, и Яков улыбнулся.
- Подкуп должностного лица, Анна Викторовна.
С сожалением забрав ее руку, уже развязавшую пояс халата, он поднес ее к губам и поцеловал.
- Аня, нет.
- Тогда я сама пойду! Ничего там нет опасного, просто приду и возьму! – не глядя ему в глаза, Анна слезла с колен.
- Я пошла переодеваться.
- Анна Викторовна! – ледяным тоном произнес Яков, удерживая жену за руку.
- Мы это уже обсуждали - супружеские обеты, послушание... Не помните?
Он поднял ее лицо пальцами. - Скажи мне в лицо, что ты сейчас поедешь в город.
Перебирая в руках вытащенный пояс, Анна потупилась. Вздохнула. Подняла глаза.
- Нет, без тебя не поеду…
Штольман мысленно поблагодарил ангела-хранителя жены за снизошедшее на нее благоразумие.
- Пожалуйста, поедем вместе! – притягивая к себе полы его халата, горячо зашептала Анна.
- Яков, я Густаву обещала помочь, и сейчас самое время. Если мы не заполучим эту шкатулку сегодня, Фаберже так и будет ко мне ходить, предлагать варианты. А теперь еще и к Дюку зачастит!
Якову категорически не понравились нарисованные воображением картины, в которых неугомонный призрак шлялся по дому и докучал сыну и жене. Вздохнув, он заправил ее выбившийся из прически завиток за ухо и, сдаваясь, пробормотал:
- Вот как вам это удается, Анна Викторовна?