Два сердца

      Когда Доктор сидел абсолютно один в пустой комнате напротив чёртового ящика, Эми было страшно.       Когда оставалась всего пара секунд до конца отсчёта, и Доктор обернулся, так знакомо тепло улыбаясь, Эми было страшно.       Когда куб открылся, и Доктор заглянул в него, казалось, совершенно не боясь погибнуть, Эми по-прежнему было страшно.       До мурашек, громадной сетью разбегающихся по спине, до закушенной больно губы, до натянутых до предела нервов — Эми стояла и смотрела на то, как Доктор снова взваливает на свои плечи невозможный для любого другого груз спасения всех человеческих жизней. Невозможный порою и для него, но Доктор в этом ни за что, никогда не признается.       Когда куб не срабатывает, сердце Эми радостно трепыхается, глупое, наивно возвещая о том, что ничего страшного не произошло. Она тихим, практически внешне не заметным ликованием встречает вышедшего из комнаты Доктора, провожает взглядом его немного сутулую спину и думает о том, что и злобным пришельцам случается иногда ошибаться.       «Но ты же понимаешь, что это не так?»       Доктор сгибается в приступе неожиданной боли, и Эми в секунду забывает о гибнущих на Земле людях. Помнит о них на периферии сознания, но видит перед собой лишь бледное измученное лицо с падающей на лоб лохматой чёлкой.       «Как? Как я могу помочь, что нужно сделать?»       — Одно сердце. У меня работает только одно сердце!.. — Доктор рвано выдыхает, в глазах плещется боль, своя и чужая, испытываемая физически и морально — за других. Эми хватает стул за спинку и толкает его вперёд, не отдавая отчёта в несерьёзности, «детскости» своих действий.       — Я отвезу тебя в больницу! — как будто перед ней не Повелитель Времени, как будто обычные врачи действительно смогут что-то сделать. В голове молоточками бьётся мысль: «Быть нужной», и Эми с готовностью за неё цепляется.       Если задуматься, то это даже привычно — терять Доктора, выпускать его, ускользающего из пальцев, а потом встречать, снова нашедшего новый путь из лап, казалось бы, верной смерти. Когда Доктор — давно, многие вечности назад — упал перед дверью гнезда разъярённых вампирш, поражённый электрическим током, первым же вопросом Эми был:       — Он умер, да?       И с тех пор, вечно, в глубине сердца, скрытый, тщательно прятаемый, неизменный этот вопрос. Когда Доктор медленно оседает на пол после выстрела далека. Когда лежит на песчаном пляже, побеждённый рукой неизвестного астронавта.       Когда Эми снова чувствует, как умирает что-то у неё внутри.       Доктор приходит в себя и глухо приказывает развернуться обратно, и Эми сразу же слушается, в одно мгновение изменяя траекторию движения. Не переставая волноваться, краем глаза следит за другом, подмечая, выделяя особенности его состояния, закатывает глаза в ответ на ворчание «Как вы, люди, живёте с одним сердцем?», обсуждает возможные пути спасения планеты.       И практически ничем не выдает того, как же ей на самом деле страшно, причём даже самой себе.

***

      Когда в больнице Доктор хватается рукой о стену, чтобы не упасть, и Эми оказывается рядом и перекидывает его руку себе на плечо, поддерживая, ей снова страшно.       Когда в ответ на её вопрос он говорит, что с одним сердцем ему осталось недолго, ей страшно.       Когда Доктор падает, медленно сползая спиной по стене, тяжело дыша так, что начинают дрожать руки, Эми снова страшно, и она понимает, что бездействовать больше не может. Наплевать на вечное «Я смогу», гибнущую планету и пришельцев, угрожающих своим захватом. В данный момент больше всего на свете важен именно он, лежащий на полу, раскинув в стороны длинные руки.       Эми хватает дефибриллятор, не обращает внимание на возмущённые стоны: «Я — Повелитель времени, это мне не поможет», и пропускает несколько тысяч вольт через тяжело вздымающуюся грудь. Чувствует, как собственное сердце останавливается, мысли сотней иголок терроризируют голову: а что, если не получится? А что, если сделаешь только хуже?       Доктор резко садится, и Эми, вздрогнув, отшвыривает инструмент в сторону. Выдыхает судорожно, прогоняет норовящий заслонить всё собой снова вопрос («Он же не умирает, правда?»), замирает всем существом, каждой клеточкой напряжённого как струна тела. Видит, как Доктор вскакивает на ноги, восклицает радостно, танцует, и внутри всё мгновенно облегчённо расслабляется, напоминая о себе лишь дрожью в коленях. Жив. У неё получилось.

***

      Когда Доктор пускается в очередное безумное, невероятное, увлекательное путешествие, Эми стоит рядом и наблюдает за тем, как он с озорной улыбкой бросается навстречу опасностям. Мчится вслед, не обратив никакого внимания на предостережения. И неизменно, каждый раз на его «Береги себя, Эми» отвечает:       — А ты береги себя.       Потому что даже (но как знает Эми — особенно) Доктор нуждается в том, чтобы кто-то о нём беспокоился.