* * *
Поволжье представляло собой довольно большое село, близ которого, на другом берегу реки Волги и располагалась та самая Деревня Волн. — Дальше — на лодке, — распорядился Евкакий-сенсей, опустив рюкзак на илистый берег. Никита первым запрыгнул в древнюю лодочку, Сеня же, осторожно потыкав в нее палкой, тоже уселся, оглядываясь по сторонам. — Я в лодку не полезу, — уперлась Светочка. — Говно вопрос, — отозвался Евкакий, взяв весла. — Тогда вплавь. Поняв, что попонтоваться не получится, Светочка все же уселась в крохотную лодочку, прижавшись к Никите. Судя по лицу Никиты, сбылась его детская мечта. Евкакий-сенсей, мастерски орудуя веслами, неспешно начал грести, и вот они уже совсем скоро миновали пирс, на котором стояла женщина в ситцевом сарафане и орала, склонившись над водной гладью: — Сыночек! Вылазь, сыночек! Председательша пошутила, нет там «Титаника»! — Дебилы, — фыркнул Семен Учиха. — Председательша здесь юмористка, — хмыкнул Евкакий. — Помню, как я ей свой дембельский альбом… так, дети, а вам по сколько лет? — По двенадцать, — напомнил Никита. — Когда будет по шестнадцать, расскажу, — пообещал разведчик. — Хорошо здесь, в Поволжье. Лодочка качалась по легким волнам.* * *
— Значится так, — произнес разведчик, решив посвятить учеников в суть миссии. — Страна Волн, она же поселок городского типа Херово, славится своей рыбной ловлей. Раньше в Херово располагался фармацевтический завод, который снесли еще в девяностых, но суть в том, что отходы с завода сливали в Волгу. С тех пор в Херово водится знаменитая полуметровая шестиглазая тюлька — уникальная порода, которая там стоит дешево, а в других селах — неприлично дорого. — И что? — полюбопытствовала Светочка. — На недавнем Собрании Пяти Председателей было решено построить между Страной Волн и Поволжьем мост через Волгу, чтоб наладить торговлю тюлькой, — продолжил Евкакий. — Нашли в Херово деда-мостостроителя Терентьевича, который согласился начать строительство. И все бы хорошо, вон, кстати, мост этот недостроенный видно. Но местный мафиози, владелец всей тюльки в Стране Волн, кандидат в председатели и просто редкостная гнида, по имени Геннадий, был такому решению очень недоволен, потому что не хочет он терять власть над экономикой села. — Наша задача — убить Геннадия? — Сеня, да ты маньяк, — покачал головой Евкакий. — Наша задача — защитить деда Терентьевича от шпаны, которая по приказу Геннадия мешает ему строить мост. Ну и со стройкой помочь… Остановившись в стареньком доме близ рынка, на котором предлагали самого разного рода услуги: от покупки за десять рублей килограмма сырой рыбы до знаменитого аналога забугорного тайского массажа — поволжского массажа, каратисты сначала жались по углам тесной комнатушки, побаиваясь своего сенсея. Когда же Евкакий-сенсей, мысленно назвав учеников нервными дебилами, нажарил на чугунной сковороде пельменей, первым проникся к нему крохой симпатии Никита. — Евкакий-сенсей, — робко поинтересовалась Светочка, нанизав пельмень на вилку. — Почему вы натягиваете ворот водолазки до глаз? Евкакий, щедро полив пельмешки кетчунезом (тайный рецепт Малого Коноховска), усмехнулся. — Я же разведчик, Светлана, — пояснил он. — Лицо скрываю, чтоб меня никто не узнал. Это, во-первых. — А, во-вторых? — хмуро спросил Семен, прожевав пельмень. — А, во-вторых, мой перегар убивает все живое в радиусе километра, — поведал разведчик. — Шо вы ржете? Я серьезно. Вот, как-то поцеловал я председательшу Поволжья… так, потом расскажу. — Звучит не очень убедительно, — стоял на своем Семен. — Спорим? — азартно сказал разведчик. — На щелбан? — Спорим, — согласился Сеня. Евкакий, стянув ворот водолазки с лица, легонько дыхнул в лицо коноховского мажора. Сеня, вытаращив глаза, побледнел и рухнул мордой в пельмени. — Ну вот, — пожал плечами сенсей, снова спрятав лицо. — Сеня, что с тобой? Семен потер заслезившиеся глаза и, кашляя, взглянул на сокомандников. — Ебать меня трактором в високосный год, — восхитился Евкакий. — Сеня, да у тебя Шаринган пробудился! — Где? — ахнул Семен, ощупав напухшие веки. И, увидев в зеркале, висевшем на стене, свое отражение, поблескивающее алыми воспаленными глазами, несказанно обрадовался. — Ну, за Сеню, его Шаринган и мой перегар, — широко улыбнулся Евкакий. — Евкакий Хатаке. Двадцать лет на рынке пробуждения Шарингана у Учих. Помню, дыхнул я как-то на Олега, я вам о нем не рассказывал, это сослуживец мой, березой его, бедного… К вечеру в добротные двери кто-то постучал. — Мою водку не трогать! — рявкнул Евкакий-сенсей, кинувшись открывать. — Не трогать, я сказал! Никита, мразь, сядь на место! Распахнув дверь и присмотревшись, разведчик вытащил из кармана пожмяканную фотографию, которую ему выдали в начале миссии и сравнил лица. — Терентьевич, здорово. Смуглый дед-мостостроитель был одет в бриджи, майку-алкоголичку и смастеренную из газеты треуголку. За дедом топтался восьмилетний мальчик в комбинезоне. — Знакомьтесь, дети, это — Терентьевич, мостостроитель, — представил Евкакий-сенсей. — А это Игорёк, внук его. Терентьевич, тот, что тянется к моей водке и сейчас получит по роже — Никита, тот, что с воспаленными глазами — Семен, а девочка — Света. — Здравствуйте, — улыбнулась за всех Светочка. — Пельмени будете? Дед и внучок приободрились, но Евкакий их осадил. — Не время сейчас пельмени варить. Мы на миссии. Дети — гулять, мы с Терентьевичем будем обсуждать взрослые вопросы. — Это какие же? Как вы председательшу на сеновале… — Никита, сволочь! И, поняв, что надо Никиту чем-то занять на время переговоров, разведчик хитро ухмыльнулся. — Сейчас, дети, будет ваша первая тренировка как каратистов, — серьезно сказал он. — Будете учиться ходить по воде. Сеня нахмурился, а Никита восторженно раскрыл рот. — Идите вдвоем на берег реки, найдите по кирпичу и учитесь ходить по воде, — распорядился Евкакий. — Кто первый научится, разрешу тому махнуть рюмашку водки. «Я научусь ходить по воде и стану сильнее. Это приблизит меня на шаг к свершению моей мести» — подумал Семен, отыскав во дворе кирпич. «Я научусь ходить по воде, покорю Свету своей невъебенной чакрой, а за это сенсей нальет мне водки!» — радовался Никита, взяв сразу три кирпича. Светочка двинулась за ними, не особо доверяя компетенции Евкакия Хатаке, как педагога.* * *
— Мафиози Геннадий вообще озверел с этим мостом, — жаловался Терентьевич, вводя разведчика в курс дела. — То цемент со стройки вывезет, то работяг моих набухает, те потом неделю похмеляются, а работа стоит. То хату мне чуть не спалили его люди. А все из-за этой тюльки проклятой, не хочет Геннадий торговать ни с кем. — Прям рыбный барон села Херово, — поддакнул Игорёк. Евкакий задумался. Они шагали вдоль илистого берега, наблюдая за тем, как мужики забрасывают удочки, то и дело вытягивая рыбу и ругаясь на двух идиотов, которые, сжимая кирпичи, пытались ходить по воде. — Евкакий-сенсей, не получается! — орал Никита, барахтающийся по горло в воде. — Да он нас разводит! — вопил Сеня, захлебываясь. Евкакий, закатив глаза, зашел в реку и… — Господи Иисусе! — ахнул Сеня, издали увидев, как сенсей возвышается над водной гладью. Никита, прикусив губу, снова сжал кирпич. — Дебилы, — покачал головой Евкакий, спрыгнув с камня, на котором стоял, на берег. — Так, что у него за бандиты в банде, Терентьевич? — Местная шпана и два элитных маньяка: рецидивист Арбузов, по кличке Моченый Арбуз, и трансвестит Хакер. — Трансвестит-хакер? — Нет, Хакер — это, говорят, кличка. А трансвестит… — Дед-мостостроитель зажал внуку уши и матернулся. — Приезжал к нам пару лет назад трансвестит белобрысый из Батайска, проповеди устраивал… Хакер вдохновился. — Прости Господи, — перекрестился Евкакий. — И что, прям такие уж маньяки? Терентьевич закивал. — Рецидивист Арбузов вооружен тесаком, а Хакер — цыганскими иглами, пропитанными ядом из жопы паука-птицееда. — Да ты что… Пока Евкакий думал, равны ли силы разведчика с тремя раздолбаями, которые учатся ходить по воде против рецидивиста Арбузова и его верного иглометателя Хакера, Никита, прикусив язык, упорно карабкался на водную гладь. — Никита, концентрируй чакру в ногах, — гаркнул сенсей. — И в мозгу. «Дебил, я ж пошутил» — протянула совесть Евкакия Хатаке. — Ладно, вылезайте из воды, мужикам всю рыбу распугали, — распорядился разведчик, сжалившись. — Нет, Евкакий-сенесй! — возразил Никита. — Я не вылезу. У Сени уже два раза получилось. Евкакий моргнул и перевел взгляд. В лучах закатного солнце по грязной воде речки Волги ходил Семен Учиха. — У меня получилось, сенсей! — радовался Сеня. Евкакий снова моргнул. Мужики, рыбачившие на берегу, крестились. Дед Терентьевич разинул рот. — А он у вас крещенный? — шепотом спросил мостостроитель. — Да нет, он у нас еврей. Сеня, выходи на берег, не пугай местных атеистов. Сеня послушно побежал по воде. Где-то вдали зазвонили церковные колокола. — Надо выпить, — заключил Евкакий-сенсей.***
Сенсей, потушив в доме свет, вышел на балкон и, бесшумно закрыв дверь, чтоб не будить детей, достал из кармана штанов мобильный телефон. — Товарищ председатель, не разбудил? — прошептал он. Третий Председатель что-то недовольное рявкнул в ответ. — Тут такое дело, — шепнул Евкакий. — Семен Учиха по воде ходит. Сам видел. Да не пьяный я, я же на работе. Да я вам серьезно говорю… по воде ходит, по Волге. Председатель снова что-то рявкнул. — Ну да, по Волге, — признался Евкакий. — Вы же меня сами послали в село Херово мост от шпаны… да, детей с собой взял. Да шо вы так орете? Шо значит «опасно»? Опасно — это под березой курить, я вам не рассказывал, наверное, о моем сослуживце Олеге, которого березой придавило… Председатель гневно бросил трубку. — Хуй старый, — пробурчал Евкакий, спрятав телефон.* * *
Тренировка каратистов, которую проводил уже лично Евкакий, закончилась спустя десять минут. — Спокойно, Никита, не голоси, — приговаривал сенсей, напихав в ноздри ученика ваты из походной аптечки. — Ну сломал нос, с кем не бывает. Я тебе, придурку, что говорил? — Что кирпич об голову может разбить только каратист уровня «десантник», — пробурчал Никита, лежа на траве и ощупывая сломанную переносицу. — Евкакий-сенсей, у меня почти получилось! Сенсей хмыкнул, а Светочка, прирожденная медсестра, лежала под деревом в глубоком обмороке при виде первых капель крови. — Так, ясно, — кивнул Евкакий, осмотрев перелом. — Нужна срочная ампутация носа. — Э! — Да-да. Не ссы, я мастер полевой медицины, вот, помню, как я глаз своему сослуживцу Олегу доставал. Я тебе эту историю не рассказывал, было нас, значит четверо: я, Рита, председатель Михаил и Олег… Никита отполз подальше, заверив сенсея, что ему уже лучше, а перелом носа сделал его рожу брутальной, но сенсей уже поливал канцелярский ножик водкой. Семен, сжалившись над Никитой, решил снова довести сенсея до религиозного шока. Пройдясь по глубокой луже, Сеня прижал ладонь ко лбу Никиты. — Встань и иди, — пробасил Сеня. Никита тут же вскочил на ноги. Евкакий выронил ножик. — Да как так-то?! Семен развел руками. — Пойду я, — прошептал Евкакий, попятившись назад. — Стопаря накачу. А вы стойте на месте и не двигайтесь. Никита и Семен, дождавшись, пока разведчик умчится, захохотали. — Слышь, Сеня, — протянул Никита, шмыгнув сломанным носом. — А как ты по воде ходил? — Дебил, я на отмели стоял, — фыркнул Сеня. — Я же говорил. — Нехорошо издеваться над сенсеем, — покачала головой Светочка, оклемавшись. — А вдруг он тронется разумом на этой почве? — Света, он уже тронулся, причем лет двадцать назад. Сенсей вернулся через пятнадцать минут со шлейфом запаха самогона. — Так, дети и ты, красноглазый антихрист, — произнес Евкакий-сенсей. — Щас будем учиться лазать по деревьям, как Человек-Паук… Три часа спустя — Света получает зачет, — произнес разведчик. — Сеня получает зачет. А Никита получает пиздюлей, за то, что трижды упал с дерева и порвал на жопе штаны. Никита закусил губу. — А я все равно залезу на самый верх, — заявил он, схватившись за ветку. — Ну, Бог с тобой, лезь, — бросил Евкакий-сенсей. — А мы пойдем Терентьевичу помогать. Обрадовавшись, что ему не таскать мешки с цементом, Никита дождался, пока сокомандники пропадут из виду и отправился гулять по лесу, жуя сухой «Доширак», который всегда носил с собой. Прогулка удалась: во-первых, в лесу он нашел корягу, похожую на мужской половой орган, что обеспечило довольный гогот в течение сорока минут, а во-вторых, в чаще он встретил особу, собиравшую бруснику. Особа была одета в ситцевое платьице на пуговицах, резиновые сапоги и цыганскую шаль. В темных волосах красовался маковый цветок, а на шее тяжелели алые бусы. Никита глупо хихикнул, когда девушка нагнулась, чтоб сорвать с куста алые ягодки. Но стоило особе обернуться на смешок, как юный каратист побледнел, затем покраснел и почувствовал, как у него подкосились ноги. — Ебать, — прошептал он. — Ебать, какая ты красотулечка! Девушка тоже хихикнула, прикрыв рот ладошкой. — Глаза какие очаровательные! А губищи какие восхитительные! — вещал Никита, пригладив волосы. — Ты воровка, принцесса, тебя надо судить. — Я не ворую бруснику, она принадлежит людям. — Ты воруешь мое сердце, детка. Как зовут тебя, лесная нимфа? — Я — Ефросинья, дитя сибирской тайги. Никита расплылся в глупой улыбке, шмыгнув сломанным носом. — А что у тебя с носом? — нахмурилась Ефросинья. — Его сломала стрела Амура, которая связала наши сердца, красотуля. Ефросинья смущенно улыбнулась. Окрыленный Никита же был на седьмом небе.* * *
Оглядев беспорядочно разбросанные строительные материалы и побитых работяг, Евкакий нахмурился. — Вчера ночью Арбузов и Хакер снова напали, — пояснил бригадир, глаз которого был украшен лиловым фингалом. — Пытались заминировать мост, но мужики быстро отмудохали Арбузова и помешали их коварному плану. — А шо ж вы нас не разбудили? — возмутился Евкакий. — Так мы сами справились, Арбузова треснули мешком цемента по голове, тот и вырубился. А Хакер его забрал, сказал, что они еще вернутся и убежал. Терентьевич покачал головой. — Что за люди… Семен Учиха же стратегически оценил ситуацию. — Значит, если напали ночью, то они где-то рядом, чтоб напасть исподтишка снова…* * *
— Я увезу тебя в село, лесная нимфа, — обещал Никита, уже не зная, чем охмурить Ефросинью. — Дождемся совершеннолетия, и нас распишут в сельсовете. Ефросинья смутилась. — Нельзя мне с тобой в село, — сообщила она. — Я страшный человек. — Да ты че, красотуля… Ты красивше Светочки, моей одноклассницы, ты нихуя не страшная! Лесная фея подхватила корзинку и поправила платьишко. — Пойду я, Никита, — сказала она. — Мне дядьке компот варить нужно из ягод лесных и трав целебных. Его вчера так мешком цемента по голове треснули, что чуть мозги через ухо не вылетели. И направилась дальше. — Постой, принцесса! — кричал Никита. — Как мне найти тебя? Приходи на берег Волги ночью, я нам «Доширак» заварю, романтический вечер устрою… — Не быть нам вместе, Никита, — протянула Ефросинья. — Потому что я… — Замужем? — опешил Никита. — Нет. Потому что я мужик. Никита моргнул. — Я тебе не верю, — пискнул он. Лесная фея развернулась к нему и, расстегнув ситцевое платье, движением гордого эксгибициониста распахнула его, дабы продемонстрировать влюбленному каратисту мужские первичные половые признаки, скрытые до этого момента розовым ситцем. Никита, ахнув, так и сел в траву, широко раскрыв рот. — Прощай, Никита, — пробасил трансвестит и, весело помахивая корзинкой, продолжил свой путь.* * *
— Все, это психологическая травма, — заключил Евкакий-сенсей, посветив фонариком в остекленевшие глаза Никиты. — У меня тоже так было, когда моего сослуживца Олега прижало березой… Никита сидел в комнате и невидящим взглядом смотрел в ковер на стене. — Никита, я «Доширак» кипятком залил, — позвал Семен. — И майонеза добавил. Будешь? Но Никита молчал. — Я любил ее, — прошептал он, смахнув непрошенные слезы. — А она оказалась… им. — Не понял, — нахмурился разведчик. — Сверху она баба… такая ж красотулечка, глазищи, губищи, бровищи, я просто растаял, — сообщил Никита. — А снизу… Мужик она снизу! Семен выронил тарелку с «Дошираком». Светочка вскрикнула. Евкакий перекрестился. — Хакера, значит, встретил, — заключил он. — Да я ж не знал! — Никто не знал, Никита. Никто не знал. Никита снова утер слезы. — Я больше никогда не смогу любить, — прошептал он. — Даже тебя, Света. Вдруг ты трансвестит. Светочка оскорбленно отвернулась. — Моя первая любовь, — зарыдал Никита, уткнувшись в плечо сенсею. Сенсей, растерявшись, рассеянно погладил каратиста по спине. — Не реви, Никита, бабы приходят и уходят. Трансвеститы, конечно, приходят реже, но… Никита просто захлебнулся слезами. — А вы когда-нибудь любили, сенсей? — поинтересовалась Светочка. — Трансвестита? — Нет, женщин. Евкакий усмехнулся. — Конечно, Светочка. Как раз в вашем возрасте, это период ванильных соплей у всех, я был безответно влюблен в Аллу Пугачеву, — вздохнул разведчик. — Письма ей писал, а она ни на одно не ответила. Но ничего, я вырос, забил на Аллу, в прямом смысле, кстати, я вам не рассказывал, как мы с Олегом прокрались на ее концерт в Москве и я кипятильником как… И, смутившись, перевел тему. — Не реви, Никита, — улыбнулся Евкакий-сенсей. — Неразделенная любовь — не простатит, не страшно. И потом, скоро вы подрастете, нахаваетесь говна с лопаты, которым вас будет кормить жизнь, разочаруетесь в людях окончательно и поймете, что любви достойны лишь мать, Родина и сослуживцы. Кстати, я вам не рассказывал о своем сослуживце Олеге, которого березой придавило… Никита шмыгнул носом и взглянул на сенсея благоговейным взглядом. — Сенсей, вы просто нереально умный дядька, — прошептал он. Евкакий хмыкнул. — А мы-то, дураки, сначала думали, что вы безмозглый пьющий шизофреник! — Да я тоже думал, что вы три ссыкливых идиота… ну как думал… думаю. — СЕНСЕЙ! — гаркнули каратисты. Евкакий захохотал. — Шучу, — фыркнул он, поднявшись с пола. — Так, Никита, вытри сопли из сломанного носа, прилепи на него подорожник и собирайся. Пойдем патрулировать мост. * * * На мосту их уже ждали. Крепкий мужик в спортивных штанах и с обмотанной бинтами головой, в компании неизвестного субъекта, чье лицо было скрыто за карнавальной маской лисички, заливал бензином отстроенную часть моста. — Хакер, поджигай, — бросил рецидивист Арбузов. Хакер (кодовое имя — Ефросинья), достал из кармана розового ситцевого платья спички и только поджег было одну, как из ночного тумана появилась высокая фигура в натянутой до самых глаз водолазке. — Товарищи Хакер и Арбузов, сдавайтесь правоохранительным органам, — объявил Евкакий Хатаке. — Вы обвиняетесь в саботаже, а так же противозаконным действиям, мешающим строительству моста через Волгу. — Ух, палкой переебу! — орал дед Терентьевич, помахивая тростью. — А ты, Хакер, обвиняешься еще и в доведении моего ученика до психологической травмы, — рявкнул Евкакий. — Ты что творишь? Пацану двенадцать лет, у него вся жизнь впереди, как ему теперь на девок смотреть?! Хакер смущенно хихикнул. Ветерок задул горящую спичку, и трансвестит достал из коробка еще одну. — Я тебя любил, мразь! — Из тумана на Хакера выпрыгнул разъяренный Никита. — А ты! Получи отверткой в дышло! Повалив Хакера на недостроенный мост и угрожая сбросить его с края, Никита принялся вытряхивать из трансвестита душу. Арбузов не шелохнулся. — Это же знаменитый Евкакий Хатаке, — проскрипел он, обнажив мясницкий нож. — Копирующий Каратист Евкакий. — Почему он вас так назвал? — поинтересовалась Светочка. Евкакий смутился. — Да по молодости было ксерокс из сельсовета упер, но я… Так, Арбузов, ты не умничай. Сдайся правоохранительным органам, и трансвестита своего сдай! — Хуя с два, — отрезал Арбузов. Евкакий, потерев кипятильник о штаны, раскрутил его. — Сеня, помоги Никите, — распорядился разведчик. — Света, защищай Терентьевича. А ты, Арбузов… Чидори! В рецидивиста полетел кипятильник, но был отбит широким лезвием мясницкого ножа. Сеня тем временем выпучил свой Шаринган и бросился снимать с Никиты душившего его Хакера. — Че как, Никита? Нормально? Никита выплюнул выбитый в драке молочный зуб и кивнул. — Я его щас ушатаю. И крепче сжал отвертку. Хакер метнул в каратистов жменю гвоздей. — Техника Смертельных Ледяных Шипов! — гаркнул он, интерпретировав это по-своему. В это время вовсю били друг другу морды взрослые каратисты. Евкакий, принявшись душить шнуром от кипятильника Арбузова, получил по печени с локтя и отскочил на пару метров. Арбузов занес над сенсеем свой мясницкий нож, но ушлый разведчик шустро отпрыгнул. Светочка тем временем загородила собой деда-мостостроителя и, героически сжимая отвертку в руках, думала о побеге. — Ну вы меня достали! — вскрикнул Хакер, когда ему сломали карнавальную маску. — Никита, ты заебал! Никита продемонстрировал «лесной фее» средний палец. «Фея» очень обиделся такому жесту, ведь не так давно этот лопоухий пацан признавался ему в любви и хотел забрать с собой в село. А потому, не стерпев обиды, сунул руку в карман платьишка и, достав мешочек цыганских игл, пропитанных ядом из жопы паука-птицееда, приготовился атаковать. Зажав по нескольку игл между пальцами, Хакер лихо крутанулся и метнул в Никиту свое опаснейшее оружие. — Никита! — завизжала Светочка. Но Никита успел лишь зажмуриться. Впрочем, иглы в его щуплое тельце не вонзились. — Бля, пацан, прости, я не в тебя целился, — извинился Хакер. Никита открыл глаза и ахнул. Сеня стоял перед ним, раскинув руки, и при внимательном рассмотрении оказался проткнутый ядовитыми иглами, пропитанными ядом из жопы паука птицееда. — СЕНЯ! — проревел Никита, когда Семен Учиха, издав предсмертный хрип, рухнул на мост. Евкакий, услышав вопль, крутанул голову в сторону Никиты и, через туман увидел, как Никита рыдает над телом сокомандника, а Хакер ползает рядом, подбирая свои иглы. — Да вы че?! — рявкнул Евкакий. — Вы че творите?! Мне всего неделю назад детей доверили! Председатель ждет, что они у меня хотя бы месяца три проживут еще! Вы шо?! Я ж за них отвечаю! «Забей, он все равно сирота, никто жаловаться не будет» — сказал разум Евкакия. «Надо срочно везти Сеню в больничку» — возразила совесть Евкакия. «Помер пацан. Как Олег, сослуживец твой, его еще березой…» — напомнил опыт Евкакия. — Так, я здесь, что с Сеней? — запыханно спросил Евкакий, увернувшись от атаки Арбузова. Сеня приоткрыл мутный глаз и захрипел. — Агония, — заключил Евкакий. — Как у моего сослуживца Олега, которого березой… — ЕВКАКИЙ-СЕНСЕЙ, ШО ДЕЛАТЬ?! — орал Никита. — Света! — гаркнул разведчик. — Намажь Сеню зеленкой, если начнет бредить, зови. Света, рыдая, порылась в аптечке и дрожащими пальцами откупорила пузырек зеленки. — Света, — прошептал Семен, вывалив язык. — Света… — Сеня! Не умирай, миленький! — вопила Светочка. — … отомсти за меня Ивану. — На этой ноте мажор снова вырубился. Но бой продолжался. Треснув Хакера головой об мост, Никита уткнул ему в щеку отвертку. Евкакий, думая, что ему будет за смерть ученика, сразил Арбузова своим кипятильником, а дед Терентьевич еще и треснул рецидивиста тростью, шоб знал, как мосты рушить. — Зовите участкового! — крикнул Никита, когда Хакер поднял руки вверх. — Гнида сдается. Терентьевич только побежал было за участковым, как дорогу ему перегородили пузатый мафиози Геннадий, облаченный в штопанный деловой костюм, а также его банда местной шпаны, вооруженная вилами и граблями. Геннадий хитро улыбнулся золотыми коронками и поправил темные очки. — Что, Арбузов, повязали? — хитро спросил Геннадий. Шпана загоготала. — Уходи отсюда, Геннадий, — строго сказал Терентьевич. — А то тебя сейчас ушатают одноглазый разведчик, лопоухий мальчик, девочка-медсестра и… а, ну мальчик с красными глазами уже, видимо, того… Светочка зарыдала еще громче. — Терентьевич, сдай мост, — рявкнул Геннадий. — Не бывать мосту через Волгу. Негоже нашу тюльку знаменитую за гроши распродавать. — Ни за что! — В поволжском селе живут тупые жмоты, которые не оценят нашу тюльку по достоинству! — А ну не гони на Поволжье! — рявкнул Арбузов. — Я родом из Поволжья! Хорошее село, и председательша у нас очень ебабельная. — Ой, и не говори, — согласился Евкакий. — Не нужна твоя тюлька Поволжью! — А в Арбузове проснулся патриот. — И вообще, мы ваше Херово скоро сами завоюем, у меня сынок-водолаз растет, вот вырастет он, со дна Волги «Титаник» поднимет, и мы на нем поплывем морду тебе бить и Херово к карте Поволжья присоединять! Геннадий расхохотался. — Нет на дне Волге «Титаника», даун тот, кто в это верит! Арбузов разорвал на себе провод кипятильника и медленно поднялся на ноги. — Это ты сына моего дауном назвал? — И ты даун! — орал Геннадий. — И Хакер тоже даун! — Слышь! — дернулся Хакер, но Арбузов уже летел на Геннадия, сжав в зубах отвертку. Светочка ахнула, когда мафиози Геннадий заорал благим матом, а рецидивист Арбузов, пырнув его отверткой, скинул с края недостроенного моста. — Кто еще не верит в «Титаник»?! — рявкнул он, повернувшись к шпане. Шпана побросала грабли и вилы, бросившись на утек. — Вот так-то, — буркнул Арбузов, снова подняв руки вверх, сдаваясь правоохранительным органам. — А «Титаник» мы все равно найдем, и все вы огребете.* * *
Старенький УАЗ-ик участкового увезла рецидивиста и трансвестита с места боя на мосту, и Терентьевич облегченно вздохнул. — Теперь точно достроим, — пообещал он. — Без Геннадия шпана разбежится. Никита слабо улыбнулся. Как вдруг позади кто-то протяжно захрипел. — Сеня! — обрадовался Никита, кинувшись обнимать бледного товарища. — Сеня! — А мы уже хотели тебя во все чистое переодевать, — хмыкнул Евкакий, радуясь, что его не посадят, за смерть ученика. Светочка рыдала так, словно смотрела на большом экране кино о том самом «Титанике». — Семочка! — отпихнув ногой Никиту, завопила Света так, что подпорки моста задрожали, а Сеню контузило звуковой волной. — Мне такое привиделось, — прошептал Семен, когда сенсей поднял его на ноги. — Будто каратист в шахтерской каске подстрекает меня завоевывать мир… — Сеня, это были галлюцинации, — подтвердил Евкакий-сенсей. — В тебя попали цыганские иглы, пропитанные ядом из жопы паука-птицееда. Но за то, что ты сослуживца от атаки закрыл собою, мы тебе шоколад «Аленка» подарим, потому что ты молодец. Ведь сослуживец — это самый важный человек в жизни каратиста. Я тебе, наверное, не рассказывал о своем сослуживце Олеге, которого березой придавило… — Пожалуйста, Евкакий-сенсей, я же только оклемался… — … было нас в отряде четверо: я, Рита, председатель Михаил и Олег, мой сослуживец, которого придавило березой… Двадцать лет спустя Кандидат физико-математических наук Семен Федорович Учиха проснулся и потер воспаленные глаза. Рыбацкий домик на берегу Волги, из которого открывался замечательный вид на Никитинский Мост, стал временным убежищем от отцовского долга и правоохранительных органов, поэтому покидал сие пристанище Семен редко, вот уже полгода не выбираясь за границу Поволжья. Услышав плеск и мат с улицы, Сеня накинул шерстяной халат и, прикурив от плиты, вышел на крыльцо. — Сулейман, твою мать! Дерзкий водолаз, сняв маску и шлепая ластами по пирсу, сделал глоток холодного пива и, махнув Сене рукой, снова надел маску и нырнул. — Сулейман, скотина! — орал Сеня. — Шесть утра! Сулейман снова вынырнул. — Бля буду, Сеня, нашел. Нашел! — Кого нашел! Посейдона? — «Титаник» нашел! — радовался Сулейман, вскарабкавшись на пирс. — Нашел! Семен чуть сигарету не выронил. Вероятность того, что знаменитый «Титаник» покоится в темных водах Волги была скорее отрицательной, чем нулевой, но Семен тактично промолчал. — Я бате обещал, — сообщил Сулейман. — Обещал, что «Титаник» подниму. Мамка говорила, что нет там его, односельчане тоже, а потом и врач в психбольнице говорил, что нет там «Титаника», но они все меня наебывали. Нашел! Радости водолаза не было предела. — Надо его как-то поднять, — бормотал он. — Можно его ко мне привязать, я буду вверх плыть, а он за мной. Круто я придумал? — Давай, лучше я его с помощью Сусаноо, — предложил Сеня, когда дерзкий водолаз побежал в сарай за веревкой. — А что? Там, в селе, я подъемный кран видел. Шо ж я не каратист шо ли? Сулейман просиял. — А мне что делать? — моргнул он. — А ты, Сулейман, беги за фотоаппаратом зеркальным, надо этот момент запечатлеть, — сказал Сеня, зевнув. — Точно! Я побежал! — Куда ты побежал? Где ты в Поволжье зеркальный фотоаппарат найдешь? — протянул Сеня. Сулейман растерялся. — А что делать? — В Москву беги, — посоветовал Семен. — Там точно найдешь. Не почуяв сарказма, водолаз, как был, в трусах и ластах, побежал в неизвестном направлении. Сеня долго смотрел ему вслед. — Жорик! — крикнул он, наконец. Психопат, кормивший голубей на берегу, поднял взгляд. — Пригони кран подъемный, — распорядился Семен, затушив сигарету о пирс. — Щас посмотрим, что это за «Титаник».***
Забравшись в кабину крана и повертев руками (сложил печати, неужели не понятно?) Семен дернул рычаг с криком: — Сусаноо! Запретная техника семьи Учиха! Жорик, схватившись за огромный крюк, поправил маску ныряльщика и прыгнул с пирса. — Подцепил! — крикнул психопат, вынырнув. — Тащи, Сеня! Идея была безумной и немного ненаучной, но Сеня упорно дергал на себя рычаг. — Щас крюк отвалится! — орал Жорик. — Спокойно, — холодно отозвался Семен. — Сусаноо! Сусаноо сработало. Темные воды забурлили, словно в них плескался кракен, и из них показался нос корабля. — «ТИТАНИК» ЛЕЗЕТ! — вопил Жорик, бегая по берегу. — Сеня, на отмель его! Кивнув, Сеня снова сложил печати и повел рычаг вправо. Корабль рухнул обратно в воду, наткнувшись на отмель, в тот самый момент, когда трос крана не выдержал. На грохот сбежались рыбаки и местные зеваки. Величественный корабль, застрявший на отмели, собрал вокруг себя сельчан: кто на лодках, кто толкался на пирсе, кто вплавь добрался до легенды Поволжья — все восхищенно глядели на находку местного водолаза, который убежал в Москву за фотоаппаратом. Даже председательша Майя подплыла к кораблю на лодке, чтоб сделать сэлфи. Сеня, добравшись до корабля с помощью надувного матраса и весла, ступил на отмель, шокировав всех своим умением «ходить по воде», провел рукой по ржавому корпусу и задрал голову. — Никакой это нихрена не «Титаник», — заключил Семен, сплюнув в воду. — Это немецкий торпедный катер. — Нас наебали, расходимся, — орала председательша. — Да ну, вещь же, — кричал кто-то. — В музей отдать надо! — Да! — поддержал народ. — В музей! Семен, поняв, что народ настроен серьезно, вскарабкался на борт катера, при этом едва не упав, цепляясь руками за скользкие выступы. — Товарищи! — рявкнул он. — Нельзя его в музей! Народ обернулся, глянув на каратиста. — Это ж Семен Учиха! — заорал кто-то. — Мститель! — Уголовник! Сеня, отмахнувшись, продолжил орать. — Нельзя катер в музей сдавать. Будьте же людями, Сулейман его двадцать пять лет искал. — И что? — Да что ж вы черствые, как батон в сельпо! — возмутился Семен. — Сулейман бате обещал, что «Титаник» поднимет! — Это же не «Титаник»! — гаркнула председательша. Семен снисходительно на нее глянул. — А вас, гнусная женщина, вообще надо под суд отдать. Вы зачем двадцать пять лет назад над пацаном прикольнулись, про «Титаник» в Волге ему рассказав? Не стыдно, а? Майя потупила взгляд. — Короче, поволжцы, — заявил Семен. — Или вы делаете так, как я говорю, или я вам всем буду мстить. А вы знаете, как я люблю мстить. Люди содрогнулись. — И устроюсь в вашу школу каратистов преподавать физику, — вкрадчиво добил Сеня. Воцарилась паника. — Что тебе нужно? — пискнул участковый. Семен улыбнулся ледяным оскалом. — Мне нужны ваши лучшие кузнецы, которые могут из металла вырезать семь букв английского алфавита, филолог, который им напишет эти буквы на бумажке, и сварочный аппарат.* * *
Дерзкий водолаз Сулейман, вытаращив глаза, восхищенно глазел на поднятое со дна судно, стоя в лодке. Приваренные к борту торпедного катера буквы «T», «I», «T», «A», «N», «I», «C», блестели в лучах лунного света, а Семен, спохватившись, стащил с лица защитную сварочную маску и швырнул ее в воду. — Я нашел «Титаник»! — ликовал Сулейман, достав из рюкзака фотоаппарат. — Надо ж его сфоткать, никто не поверит! — Давай, потом сэлфи сделаем. Сулейман радостно сделал несколько снимков и благоговейно пощупал руками приваренные буквы. — Слушай, как новые! — Ну так, — фыркнул Сеня. — Умели же раньше делать… Радости водолаза не было предела. — Бате пошлю фотку, — заявил Сулейман. — Вот он обалдеет. Жорик хохотнул, сжав весло крепче. — Это хорошо, что ты бате пообещал всего лишь, «Титаник» на дне Волги найти, а не Атлантиду. Сулейман обернулся. — Опа, шо за Атлантида? — Жорик, сука, молчи, — прошипел Семен, побледнев. Но Жорик решил блеснуть своими энциклопедическими знаниями. — Мифическая затонувшая страна, которая… Глаза водолаза загорелись, как два керосиновых фонаря. Семен, поняв, что завтра Сулейман снова начнет нырять, закрыл лицо руками. Именно так он и получился на общей фотографии каратистов на фоне Никитинского Моста и торпедного катера с приваренными к нему буквами «T», «I», «T», «A», «N», «I», «C». Это было единственное неудачное сэлфи Семена Федоровича Учиха.