Возвращение блудной Кристины

Как Эрик и опасался, жизнь под одной крышей с сеньорой Гудичелли была если не невозможна, то, во всяком случае, чрезвычайно трудна. Раньше он возмущался тому, что итальянка всё свободное время просиживала в доме у озера, теперь же Призрак Оперы понял, что тогда всё было просто замечательно. Даже будучи у него в гостях, прима ходила там, как у себя дома. Что уж говорить об её собственном особняке!? Она не считала нужным стучаться, постоянно распевалась на полдома и не стеснялась разгуливать по особнячку в ночной рубашке и пеньюаре. Перс ушёл не далеко от женушки. Он ходил в своём любимом халате и в трогательных, по мнению Кристины, клетчатых тапочках, над которыми Эрик потешался, как только мог. Постоянно курил кальян, выдавая после этого фееричную дикую чушь на подобие того, что Маэстро с женой могут оставаться тут навсегда, так как это замечательно – жить всем вместе, а особняк ла Карлотты явно получше подвала, да и детям пойдёт на пользу компания друг друга. Так что Призрак справедливо подозревал, что курил дарога далеко не безобидный табак, а что-то почище. Зато Кристина была счастлива, как никогда. Повара готовили отменно, и, будучи отлично вымуштрованными хозяйкой, подавали требуемые блюда так быстро, как это только возможно. А, учитывая вкусы Карлотты и положение Кристины, в доме всегда было столько продуктов, что дублёрша примы подчас не знала, что и скушать. Помпезно обставленный особняк подруги блондинка находила великолепным, расписные потолки – произведениями искусства, а внутренний дворик вовсе произвел на певицу такое впечатление, что она страстно полюбила его всей душой. Всё-таки Кристина очень скучала по природе, а просторный садик имел и небольшую аллею, и декоративный прудик, и беседку. Бальный зал примадонны жене Эрика тоже очень понравился. Огромное помещение с затейливым рисунком паркета и зеркалами по всему периметру в солнечные дни искрился и был похожим на какое-то волшебное место. А уже если открыть окна и раздвинуть тяжелые алые портьеры, легкие белоснежные занавески очень красиво развивались. А розовый будуар, где у примадонны было больше косметики и украшений, чем у всех артисток Оперы Гарнье вместе взятых? Флаконы дорогих духов, пудры и помады, подводка и тени вскружили голову Кристине. А игрушечная гостиная, которая напоминала кукольную своей миниатюрностью и бесконечными кружевами, бантиками и подушками? Лотта каждый вечер устраивала там посиделки с подругой, где они, удобно усевшись на мягких маленьких диванчиках, лакомились крохотными пирожными. А большая гостиная, где стоял дико дорогой рояль, на котором часто играл Эрик, а иногда и Карлотта? И хотя её знания распространялись не дальше десятка простеньких романсов и похабных песенок, Кристина была в восторге от этого. Салон Карлотты, в котором та обыкновенно принимала гостей, так же пришелся блондинке по нраву своей богатой обстановкой, дорогими картинами на стенах и новомодными штучками типа музыкальных шкатулок, красивых статуэток, резными свечами и коллекцией женских мундштуков. Что уж там говорить о небольшом зверинце, в котором у примы имелась обезьянка, около пяти ярких попугаев, самый маленький из которых был не больше сжатого кулачка, а самый большой – крупнее кошки. И хотя яркая тропическая змея пугала Кристину, от полосатых мышек, хомячка и черепахи она приходила в крайнюю степень умиления, как и от двух пушистых котят – сиамского и персидского, которых подарил жене Хафиз на Рождество. Несколько ручных болонок, которых примадонна одевала в наряды, состоящие из кружев, бантиков и ленточек, заставляла плясать на задних лапках за конфеты и держать лакомство на носиках тоже покорили сердце Кристины. А уж огромнейшая гардеробная примадонны и вовсе заставила дублёршу полюбить особняк всем сердцем, особенно после того, как подруга подарила ей несколько очаровательных модных платьев, которые ей самой не нравились своей бледностью. В общем, Эрик никогда ещё не видел Кристину такой счастливой и его это бесило. Разве мог садик сравниться с лесом, в который он её вывозил? А зал – с его камерой пыток? Вовсе грешно сравнивать его гениальную игру на органе, от которой девушка плакала, с куплетами примы, которые она выучила в ранней своей молодости в самых низах общества, и из-за которых Кристина подчас смеялась до колик! По мнению Призрака Оперы, питалась девушка у него в доме не хуже, чем у Карлотты. И хотя у него в доме не имелось столько интересных комнат, как салон или кукольная гостиная, его библиотека давала фору небольшому собранию книг примадонны, среди которых было больше журналов и брошюр, чем настоящей литературы. Как же Эрика бесило то, что Кристине были больше по нраву модные журналы с платьями и сумочками, чем его старинные фолианты! Данте в оригинале, всё собрание пьес Шекспира, русская поэзия! Нет, рисунки кружев намного интереснее! А альбом Карлотты, где были приклеены лоскутки лент, ткани, кружев, бусины и пуговицы можно перелистывать каждый вечер, в то время, как даже под гнетом Эрика, желающего дать жене блестящее образование, Кристина продвинулась в чтении жизнеописания кардинала Ришелье не дальше, чем на три страницы после оглавления. А что касается животных – так разве автоматы Эрика многим уступали им? Призрак Оперы стал очень сильно ревновать жену к Карлотте, с которой Кристина проводила уйму времени, раньше принадлежавшего ему. Эрик не хотел признаваться себе, что боится, будто Кристина, увидев всю роскошь и многообразие особняка примадонны, поняв, насколько с ней весело и интересно, разочаруется в неё самом. В таких терзаниях прошло около месяца, за которые прима оправилась от беготни в подвалах, а рана Эрика стала болеть меньше. В один из поздних вечеров, вернувшись в спальню из большой гостиной, где он играл на рояле (слуги столпились за дверьми, а после выразили свой восторг, как это уже вошло в привычку), Эрик обнаружил крайнюю степень распущенности Карлотты. Примадонна сидела на их с Кристиной кровати вместе с блондинкой, обе были в ночных рубашках и плотных халатах (уже хорошо, что прима не в одном из своих вульгарных пеньюаров). Женщины ели профитроли с большого блюда и листали небольшую книгу с иллюстрациями, то и дело перешептываясь. - Не хочу прерывать ваше веселье, но уже перевалило за десять вечера, а Кристине нужно соблюдать режим, - заявил мужчина. – Да и вам, сеньора, не помешало бы нормально спать. - Ооо, пришла наша мамочка, - язвительно ввернула прима. – Кажется, сейчас нас разгонят по комнатам и лишат сладостей! Кристина едва сдержала смешок, а Эрика мелко затрясло. - Ох, не живи я в вашем доме, чье-то горло пострадало бы… - прошипел призрак Оперы. - Ладно, ладно, мамочка Эрик, не ставь меня в угол, - хмыкнула Карлотта, вставая и некультурно потягиваясь, широко при этом зевнув. Встряхнув копной рыжих кудрей, она упёрлась одной рукой в поясницу, а второй обняла заметно округлившийся живот. - Как ты думаешь, Эрик, это нормально, что уже на третьем месяце он у меня такого же размера, как у нашей Кристины – на четвёртом? – задумчиво спросила Лотта. - Возможно, это потому, что вы заказываете у слуг жареную индейку с кремовым соусом в три часа ночи? – участливо спросил Эрик, возвращая шпильку. - Вполне может статься, - согласилась женщина. – Но, знаешь, что странно, Маэстро? У меня уже немного опухают ноги, как на более поздних сроках, и поясницу ломит так, будто ребёнок уже очень большой и тяжелый… А уж про то, как часто я бегаю в туалет, можно вообще легенды слагать! Ты же знаешь, чем больше плод, тем сильнее он давит на мочевой пузырь, вызывая желание бегать по малой нужде. Обычно, это проявляется позже, месяце на седьмом… Но я хочу в туалет каждые полчаса! - Иисусе, хватит! – застонал Эрик. Примадонна ничуть не стеснялась подобных размышлений, чем доводила его до белого каления. Невозможная женщина! Она будто в лесу воспитывалась! - То что естественно, то не безобразно, - глубокомысленно заявила прима, после чего, захватив поднос со сладостями, неспешно направилась к дверям. - Желаю вам обоим добрых снов и не такой беготни к отхожему месту, что грозит мне, - искренне произнесла женщина, покидая спальню. Призрак Оперы проводил Лотту обалдевшим взглядом и, повернувшись к Кристине, спросил: - И вы, моя дорогая, считаете это нормальным? - Эрик, она просто очень хочет стать матерью, - примирительно произнесла блондинка. - Вы тоже, но это не значит, что нужно разгуливать по всему дому в подобном виде, рассказывая всем желающим и нежелающим о таких нюансах! Нет, я определённо не желаю, чтобы наш ребёнок рос рядом с ла Карлоттой Гудичелли! – Эрик расстегнул сюртук и повесил его на спинку стула. Призрак Оперы, как его приучила Кристина, снял и маску, положив её на прикроватный столик. После чего он зашёл в небольшую смежную комнату, их гардеробную, чтобы переодеться ко сну. - Эрик, но она такая милая и трогательная! – донёсся до мужчины голос жены. - Если это трогательно – рассказывать людям о том, как часто ходишь в отхожее место, мне не о чем с вами разговаривать, - фыркнул мужчина. - Ну, Эрик, вы же тоже к ней привязались! – настаивала на своём Кристина. - Да, признаться, я уже не представляю свою жизнь без рассказов примадонны о том, как у неё болят ноги или без размышлений о том, стоит ли ей спать с Хафизом, пока она носит ребёнка! – гневно отозвался Эрик. - А по-моему, она очень непосредственная и сильно нам доверяет… Она же не говорит об этом со всеми! - Я в этом не уверен! – саркастично хмыкнул Призрак Оперы. – Вполне может статься, что она на балах и герцогиням то же вещает, что и мне несколько минут назад! -Вы преувеличиваете, - негромко произнесла девушка. – Думаю, это беременность делает Лотту такой… открытой. - Ммм, помнится, она и до неё с удовольствием рассказывала каждому встречному о подобных непристойностях! – возмущался Эрик, надевая свой любимый теплый халат, скрывающий его худобу. - Вот если бы из-за моего положения я стала бы выдавать подобное, вы бы меня разлюбили? – обиженно произнесла блондинка. Со вздохом Призрак Оперы вернулся в спальню и сел рядом с женой на постель. - Нет, конечно. Но я уверен, что в тот день, когда вы станете похожей на примадонну, пойдёт черный снег, а реки потекут в другую сторону. - Да, но… - Кристина, пожалуйста! Ты не Карлотта, слава Богу! – закончил Эрик. – Хотя бы в своей спальне я хочу спокойствия. И не будем больше говорить о ней. Кристина, обвив плечи мужа руками, хитро улыбнулась ему. - Вы ревнуете! - Вовсе нет. С чего бы это? - У вас нет говорящего попугая, как у Лотты! И вы думаете, что мне с ней интереснее? Но это не так! – девушка нежно провела ладонью вдоль лица супруга. - Разве? – недоверчиво спросил тот, вытягиваясь на постели. - Конечно! – Кристина поудобнее устроилась на груди Призрака Опера. – Да, с Карлоттой ужасно весело, она всегда знает, чем меня заинтересовать и умеет находить развлечение, как никто другой. Но она не умеет чревовещать, не имеет такого таланта, как мой драгоценный супруг и, конечно, не любит меня так, как он. Эрик, удовлетворенный этими словами, обнял любимую и едва сдержал улыбку. - Конечно. К тому же, та гадкая птица только и знает, что воровать печенье, клеваться и сквернословить на трёх языках. Кристина засмеялась. - Он милый! - Возможно был бы, если бы прима не назвала его Призраком, - ощетинился Маэстро. - Ну, это случилось ещё в тем времена, когда вы враждовали, - примирительно заметила Кристина. - А обезьяна, носящая ваше имя, тоже милая? – поддел мужчина. - Да, она прелестна! – простодушно улыбнулась блондинка. – И умеет танцевать! Решив, что этот разговор можно продолжать бесконечно, а подшутить над доверчивой Кристиной просто невозможно, так как она не всегда понимает, что над ней смеются, Эрик решил сменить тему. - Что вы там с ла Карлоттой так воодушевлённо разглядывали, когда я пришел? Надеюсь, не ту развратную индийскую книжку, за которой я вас на днях застукал? Беременная вспыхнула. - Я почти не глядела в неё! Это всё Карлотта! – возмутилась девушка. - Ладно, ладно, всё равно я её спрятал, - усмехнулся Эрик. - Мы читали про беременность! – важно заявила Кристина, садясь у изголовья и подбирая с пола упавшую ранее книжку. – Вот глядите! На четвертом месяце малыш имеет длину около двенадцати-пятнадцати сантиметром и вес от сто-двадцати до сто-восемьдесяти грамм! – доверительно рассказала блондинка. - А то я не знаю, - оскорблено фыркнул Эрик. – Скажу больше, у него уже формируется тело, а не только голова. - Потрясающе! – прошептала Кристина, обнимая животик. – Только подумать, это маленький человечек! Ох, как же я его уже люблю! - Поэтому можно уже потушить свечи и засыпать, - заметил мужчина, вставая, чтобы затушить свет. Вернувшись в кровать, он, по своему обыкновению положил руку на то место, где жил его ребёнок. И, как обычно, почувствовал ответный толчок. Призрак не смог не улыбнуться. - Он сильный. - Может, она… - робко начала Кристина. - Он! - Ладно, ладно. - Я чувствую, что это мальчик! – упрямо заверил жену Эрик. - Как скажете, - по привычке отозвалась блондинка, закрывая глаза на плече мужа. Легонько поцеловав Кристину в висок, Маэстро тоже стал засыпать с улыбкой на лице. Карлотта же в это время потягивала гоголь-моголь, прелесть которого обнаружила, когда была вынуждена отказаться от алкоголя. Сзади неслышно подошел Хафиз и, наклонившись, аккуратно стянул халат с точеного плечика и поцеловал его. Ухмыльнувшись, прима откинула голову и, подняв руку, погладила черные полосы принца Персии. - Я тоже по тебе скучаю, но ребёнок… - Я знаю, о бриллиант души моей, знаю, - грустно произнес дарога. - Тогда хватит меня соблазнять! – Карлотта шутливо щёлкнула мужа на римскому носу. – Я же тоже не железная! – развернувшись на пуфике, женщина раскованно скользнула руками по торсу супруга и притянула его к себе за плечи, жарко поцеловав. - Лотта, я же не засну теперь, - простонал принц. - Да ладно, пойди постой на свежем воздухе во дворе, - небрежно посоветовала примадонна. - Что я хотел-то… Ты спать собираешься, что довольно поздно? - Конечно, любовь моя. Просмотрю почту и тут же в кроватку, иначе ты нажалуешься мамочке Эрику! Хафиз не смог сдержать смех. - Не называй его так, а то он передушит нас во сне! Ла Карлотта только отмахнулась. - А на счёт почты – ты правда собираешься сегодня читать всю ту гору записок от поклонников и поклонниц? - Нет, конечно. Пара посланий от знакомых и всё, - клятвенно заверила мужчина итальянка. – Не жди меня, иди в постель. А потом я, может быть, кое-что покажу тебе. Кое-что, что не может повредить ребёнку, - она соблазнительно облизнула губы и закусила нижнюю. Ухмыльнувшись, Хафиз ушёл, заявив, что уже горит от нетерпения. Как только дарога вышел, примадонна достала из пачки писем одно с помпезной печатью из золотого сургуча. Вскрыв его, сеньора пробежала глазами по строчкам, хмурясь. Затем, грязно ругнувшись, она поднесла бумагу к свечке и, подождав, пока послание совсем сгорит, задула свет. - Чёртов ублюдок, - прошипела женщина в темноту, после чего направилась в спальню, где её ждал Хафиз.