Возвращение блудной Кристины

      Когда заплаканная примадонна выпила успокоительное, она заснула сном младенца прямо на софе. Призрак Оперы спрятал колбочку в карман. - Эрик, она правда не может иметь детей? - утирая слезы, спросила Кристина. - Я её не осматривал, любовь моя. Но это вполне возможно, если сеньора Гудичелли действительно пролежала в мокрой одежде на камнях несколько часов. А учитывая её многочисленные связи, так вообще… Мне искренне её жаль. - И ничего нельзя сделать? - деевушка все-таки не желала в это верить. - Кристина, в таких случаях медицина бессильна, - развел руками Ангел Рока. - Выздоровление возможно, если она сменит климат на более теплый, будет избегать волнений и пить лекарства. Но и в этом случае у сеньоры буквально один шанс из ста.       Девушка всхлипнула и спрятала лицо на груди у мужа. - Это ужасно! Карлотта не заслужила этого! Это несправедливо! - Есть поверье, что если у человека есть что-то особенное, то что-то важное у него отнимают, - очень тихо проговорил Эрик. - Ты гений, у тебя нет человеческого облика, ты красивая женщина с идеальным голосом, у тебя нет счастья, ты молодой смазливый аристократ, у тебя нет мозгов…       Кристина предпочла пропустить последнее изречение мимо ушей. - Но у меня тоже хороший голос… Я буду счастлива? - плаксиво спросила девушка. - Голос вам дал я. Взамен же отнял шанс на нормальную жизнь. Вы квиты с судьбой, Кристина, - грустно усмехнулся мужчина. - Нет, я счастлива с вами, Эрик… - Кристина нежно провела рукой по чёрным волосам. - Знаете, я только сейчас поняла, что у меня есть всё, о чём только можно мечтать, а я это совсем не ценю…       Рауль уже мог вставать с постели и подходить к окну, опираясь на стену. Вот и сейчас юноша стоял у окна и ждал карету брата. Теперь-то он принёс Её платок? Послышалось цоканье копыт и виконт встрепенулся, весь подобрался, голубые глаза наполнились надеждой. Через минуту в комнату зашёл граф. - Филипп, ты добыл его?! - Рауль, прости… - Нет! Опять нет! Где она, почему никто не может до неё добраться?! Ах! - молодой человек схватился за рану и привалился к стене. - Сегодня твоя хористка была на репетиции, но быстро ушла. К тому же Гудичелли устроила такой скандал, что я не рискнул приближаться! Рыжая бестия разнесла пол-театра! Видит бог, таких ужасных женщин земля ещё не рожала! Рауль! Успокойся, клянусь своим титулом, завтра я принесу этот платок! - Филипп, я так её люблю… - пробормотал виконт, укладываясь в постель с помощью брата.       Карлотта была не в том состоянии, чтоб оставаться одной, так что Кристина упросила Эрика разрешить той переночевать в доме у озера. Призрак Оперы, скрипя зубами, донёс примадонну в бессознательном состоянии до комнаты в стиле Луи Филиппа, уложил на кровати.       Они с Кристиной сидели в комнате с органом и молчали. Девушка была потрясена, а Эрик не знал, что сказать. Он никогда не испытывал жалость к кому-то из людей… До сегодняшнего дня. Ночью дива Опера Популер бредила, руки ее стали холодными, как лед, пульс замедлился. Вероятнее всего, причиной тому было сильное нервное потрясение.       Ближе к утру сеньора успокоилась и Кристина с Эриком смогли немного отдохнуть. Маэстро даже пытался заняться музыкой, но не смог.       Заснуть им уже не удалось. - Она так ранима... Можно даже сказать, что Карлотта тонкая и впечатлительная натура. Никогда бы не подумал, если бы сам не увидел… - Вы слышали, в бреду она звала то мать, то Хафиза! Мне так за неё больно! - Кристина спрятала лицо в ладошках. - Кристина… Я тоже испытал чувство жалости, может впервые в жизни. Как мне успокоить вас? - Сыграйте что-нибудь, Эрик… - Призрак Оперы положил костлявые руки на клавиши.       Мужчина выбрал музыку из оперы «Демофонт». Кристина задумалась, специально ли он это подобрал. Уже на первых аккордах дверь в библиотеку отворилась. На пороге стояла бледная, как смерть, Карлотта. Для Кристины было ужасно видеть эту сильную женщину в таком состоянии... - Мы разбудили вас? - взволнованно спросила Кристина. - Я не спала… Думала, как лучше уйти из жизни… А тут заиграла эта музыка… Это шутка надо мной? - Нет, сеньора, простите. Я не подумал...       Эрик явно смутился, поспешно убирая руки с клавиш. - Даже если это издёвка, я хочу спеть арию Дирцеи. Вы не против?       Эрик, не зная, что делать, послушно заиграл, а Карлотта запела. Никто бы не посмел назвать её автоматом в это время. В безупречном голосе отражалась вся боль, которую могло вместить сердце любящей женщины. В голосе звенели то металлические нотки, но нежные переливы. Пожалуй, ни на одном концерте, ни в одной опере, Ла Карлотта не достигала такого уровня.       Когда она закончила, даже Эрик был удивлен. - Кристина, может, мне следовало бы с ним поговорить? Может, мы помиримся? - жалостливо спросила Карлотта. - Да, конечно! Так и будет, я уверенна, он уже у вашей гримёрной с букетом и извинениями! - уверила Кристина. - Даже, если это не так, я притащу его на удавке! - более, чем необдуманно заявил Эрик, с прямотой ребенка стремясь поддержать приму.       Кристина выразительно на него посмотрела, но Карлотта, на удивление, слабо улыбнулась. - Если его там не будет, я сама удавлюсь. Я ужасно выгляжу, верно? Мне надо привести себя в порядок, - наконец-то Эрик с Кристиной увидели прежнюю примадонну.       Женщина волевым движением расправила плечи и гордо пошла в комнату Кристины.       Хафиз со вчерашнего вечера просидел у грим уборной примадонны и каково же было его счастье, когда в комнате послышались шаги. - Карлотта! Любовь моя, мой сладкоголосый соловей, умоляю, откройте!       Дверь отворилась. Перс проклял себя, когда увидел покрасневшие от слёз глаза сеньоры. - Можете войти, Хафиз… - Я так виноват, я шакал, ишак! Лотта, я не могу без вас жить! Умоляю, простите недостойного раба вашего! Х      афиз бросился к ногам Карлотты и стал целовать её руки. - Довольно, встаньте, - словно это говорит принцесса крови, а не скандальная примадонна! - Карлотта, я поговорил с отцом, я убедил его. Я предлагаю вам стать моей женой, единственной, любимой женой, моей царицей! Но есть одно условие…       Карлотта грустно улыбнулась. - И какое же? - Театр! - выдохнул он. - Вы должны покинуть сцену навсегда и уехать в Персию. Тогда вы станете моей женой. Мы будем вместе вечно! Мы будем так счастливы! - Хафиз, опера - моя жизнь... - начала было прима. - Карлотта, я люблю вас, но у меня есть долг перед Персией! Я не смогу жениться на певице!       Ла Карлотта задумалась. Что было с ней всегда, что никогда не предавало её, что давало силы жить? Опера. Сцена. Театр. Ради чего она каждый день вставала на протяжении долгих годов? Ради чего жила? Чему она посвятила себя всецело? Что помогла ей вырваться из ненавистной жизни в конце концов? Слышать взрывы аплодисментов тех, кому она пела, ощущать, как во время арий замирает дыхание сотен зрителей, как на неё устремляются восторженные взгляды... Покинуть этот сказочный мир музыки для неё подобно смерти. Без оперы нет Ла Карлотты, без Ла Карлотты нет парижской оперы в полном смысле этого слова. Если Хафиз запрёт примадонну в золотой клетке, она умрёт. - Не заставляйте меня делать выбор. Он будет не в вашу пользу… - Слеза скатилась по щёке Карлотты. - Но почему? Вы будете счастливы со мной! Вы будете есть и пить на золоте! Вы будете ходить в шелках и бриллиантах! - Не в этом счастье… Уходите, - голос сеньоры стал ледяным. - Карлотта! Вы будете петь только для меня! У нас будут дети, мы будем счастливы!       Женщина закрыла лицо руками, когда Хафиз упомянул детей. - Хафиз! Уходите! Я не могу бросить сцену! Не делайте мне ещё больнее, просто уходите!       Карлотта отвернулась к окну и услышала, как хлопнула дверь.       Женщина схватила с тумбочки китайскую вазу и со всех сил швырнула в дверь. Дорогой фарфор разбился на множество осколков.       Около восьми вечера началась опера.       Карлотта весь день была показательно весела и непринуждённа. Она превосходно пела на сцене. Хотя, пожалуй, один этим словом невозможно описать её выступление, потрясшее театральный Париж и ставшее сенсацией. Это был бесспорно новый триумф примадонны. Так замечательно она не пела никогда не на одной сцене, роль Офелии превосходно подошла к изнурённому виду Лотты и темным кругам под глазами.       Кристина заслушалась, стоя за кулисами. Девушка размышляла, что могло так приободрить диву, она же рассталась с Персом. Когда начался антракт и Карлотта пошла в свою гримёрку, Кристина последовала за ней. Дублёрша молчала смотрела, как дива поправляет грим и причёску с поражающим спокойствием. Странно, но прима отослала всю свою свиту, которая обычно плясала вокруг неё во время выступлений и репетиций. - Сеньора, вы пели восхитительно! Это ваше лучшее выступление! - Да… Последний триумф, - загадочно прошептала примадонна. - О чем вы говорите? - изумилась Кристина, не веря своим ушам. - Я больше не буду петь. - Так вы приняли предложение Хафиза?! - Нет. Но это все уже неважно теперь.       Карлотта достала из стола какой-то пузырёк и залпом осушила. - Что это? - Лекарство. Мне пора, Даае. В моём столе есть письмо… Прочтёшь после конца… оперы, - Карлотта встала и оправила складки белоснежного сценического костюма.        Они пришли обратно к сцене. Перед тем, как прима пошла петь, Кристина задала ей один вопрос. - А от чего лекарство? - От всех проблем, - горько усмехнулась итальянка.       Кристина опешила. Карлотта же не могла… О нет! Даае бросилась к грим уборной. Ещё никогда этот путь не казался ей таким длинным. Дрожащими руками девушка открыла ящик стола и достала конверт. Голубые глаза быстро забегали по сточкам. «Я пишу это письмо, зная, что к концу последнего акта меня не станет…» - О Боже! - воскликнула Кристина и спотыкаясь, побежала к пятой ложе.       Хафиз сидел в партере. В последнее время он всегда брал билеты именно в партер, любовался ею. В этот раз персу посчастливилось, и он добыл билет в первый ряд. Его отец сидел рядом. Хафиз чудом уговорил шаха хотя бы раз увидеть примадонну на сцене во всей красе.        Дарога любовался Карлоттой в последний раз. Они с отцом уедут уже на следующий день. Перс затаил дыхание, пожирая взглядом примадонну, желая запомнить каждую её черту. Как же она красива! В белом платье, бледная из-за грима, только зелёные глаза горят, а медные волосы рассыпаются по плечам. И грим такой естественный, тени под глазами, белоснежное лицо… А какой божественный голос! Она ангел!       Голос Ла Карлотты всё набирал силу. Ария подходила к кульминации. Голос примадонны, казалось, вобрал в себя все страдания мира. Итальянка заламывала тонкие запястья, эмоционально встряхивала кудрями, отдавала всю себя пению. Казалось, что женщина впала в какое-то мучительное безумие. Разрушительная боль закружилась вихрем в звенящем голосе. Сеньора раскинула руки в стороны, удерживая пронзительную высокую ноту.       Публика вошла в неистовство. Задние ряды стояли, многие зрительницы плакали, все словно подались вперед, внимая этому воплю души, облаченному в пение.       Запыхавшаяся Кристина влетела в ложу Эрика. Тот будто материализовался из тени. - А, это вы, Кристина? Я думал, билетёрша… - Эрик! Прочтите! «Я пишу… Смерть… Опера - моя жизнь… Яд… Твоя подруга, Ла Карлотта, " - читал Призрак Оперы обрывками. - Эрик! Вы знаете, как её спасти!? - с нотками истерики спросила девушка. - Кристина, я постараюсь. Идите и будьте рядом со сценой! - Эрик взмахнул полами плаща и исчез за дверью ложи номер пять. Кристина направилась к кулисам. Только бы Эрик успел!       Хафиз не мог наглядеться на неё. И как ему уехать?! Карлотта не сводила с него жгучего взгляда всё представление. Когда до конца оставалось не больше нескольких минут, весь зал уже сходил с ума от напряжения. Сильный голос сеньоры буквально выворачивал душу, наполнял сердца невыразимой тоской.       Завершая арию, примадонна побледнела ещё сильнее и пошатнулась. По залу прокатилась взволнованное эхо, но странная слабость не была похожа на игру, а вкупе с пением заставила нескольких людей в патере вскочить на ноги, в том числе и Хафиза, который ощущал, как каждый звук, каждая нота проходит через него.       Карлотта пошатнулась второй раз.       Дарога с ужасом наблюдал, как та оседает на сцену, закрывая глаза. Последняя взятая нота исчезла под сводами театра. Ла Карлотта Гудичелли упала замертво, допев последние слова своей героини.