Сборник драбблов: Одинокий волк

Священные костры горят в эту ночь везде: на лугах, с дикой высокой травой, полянах, что находятся в самых глубинах мрачного леса, на одиноких утесах и выглядывающих из воды обломках кораблей. Полупрозрачное черное небо тает и низ его окрашивается в блеклый; желтовато-огненный цвет, поднимаются серые столбы, держащие небосвод над головами и не давая ему упасть на мир. В кострах принято сжигать вещи, которые приносят несчастья, которые носили больные, чтобы священный огонь унес с собой все невзгоды. Гардиенна сжигает родное розовое платье, любимую белую кофточку с длинными рукавами и черные чулки. Гардиенна не кидает в пламя лишь сапожки, полагая, что сможет вернуться обратно. Она отказывается от воспоминаний, но не от прошлого, к которому стремится. Хотя прекрасно знает, что время не повернуть вспять. Стройный хор хоровода, веселые песни, постоянно меняющие звучание отдаются в ушах величием и могуществом, гипнотизируют и тянут к себе — веселиться. Хвостатые, ушастые, пернатые, рогатые, кого здесь только не нет. И то неудивительно — это же праздник. Язычники. Гардиенна когда-то горячо верила в Бога, ходила по воскресеньям в церковь и прилежно возносила молитву о здравии близких, правда теперь не верит — ее покинули все, в том числе и Бог. Гардиенна смотрит на все скептически, щурится от резких вспышек пламени и непроизвольно шагает по черному пеплу, ближе к костру. Маги играют с огнем. Маги делают это настолько ловко, что движения их рук невозможно повторить. Лица скрыты под глубокими капюшонами белых одежд, предплечья облачены в бесконечную сеть украшений, губы их вроде двигаются, но слов совсем не слышно — наверно теряются среди торжественного хора. Гардиенна почти вплотную подходит к кругу мифических существ, движущемуся и веселому, такому же белоснежному, как девственный снег в первый день холодной зимы, перед лицом пролетает пламенный фаербол размером с арбуз и уносится дальше, от одного волшебника к другому. Обсидианка жмурится, на какой-то миг ослепленная ярким отсветом, а когда распахивает веки все кажется ей иным. Она начинает лучше видеть в сумраке, замечает игру огненных бликов на лицах фейлин, оборотней, вампиров и эльфов. А в родном, оказывается, не правдивом мире сказки отчасти оказались ложью. Хотя в детские выдумки верить все же не стоит, уж в таком-то возрасте. Великий огонь. Священный огонь. Ее утягивает в празднество, ладони тянут чужие девичьи руки. Знакомые лица теряются в толпе, под капюшонами и венками, не узнаются в отблесках костра и пляске теней, замутняются в спутанных клубком мыслях. Это ночь светлая, живая, наполненная жизнью и возвышенным, необъяснимым существом. Существом древним, величественным, заставляющим колени подгибаться при ощущении его, верить в его существование. В ночь эту Боги благоволят всем. Гардиенна движется по течению и, когда девушки стайками отделяются от хоровода, следует за ними. На голове ее цветет венок и аромат его щекочет нос, наполняя легкие невесомой свежестью. Мерцающие в тени глаза заставляют ее остановиться. Белый плащ скрывает фигуру незнакомца, но из-под накинутого на рогатую голову капюшона, горит холодный алый взгляд на совсем черном, неразличимым на расстоянии, лице. Она узнает его. Человек в маске. За свое пребывание здесь она так и не встречала никого, подобного ему. Может потому и не приходили ей мысли о том, что это может быть вовсе не маска? Гардиенна движется к нему бесстрашно, босыми ногами ступая по примятой траве и чувствуя, как камушки впиваются в ступни, а колкий взгляд в грудь. — А какому Богу поклоняешься ты? — спрашивает, склоняя голову к плечу. Все кажется ей неважной игрой. Неизвестный молчит, снимая с ее головы венок. — Мой Бог забыт, — доносится из-под маски. — Твоего и вовсе не существует. Гардиенна улыбается как-то нервно и смотрит, как венки сгорают в костре.