Мы меняемся, когда влюбляемся

Мы странно оказались рядом, Приняв одну микстуру с ядом. Теперь мы принимаем виски, И в голове смешались мысли…

Солнце за окном всё так же бесстыдно ярко светило. Гермиону это раздражало. Живоглот так же бесстыдно гонялся за мухой. Гермиону это раздражало. Фредерик Уизли бесстыдно оказался прав. Гермиону это ужасно раздражало. Разочарованно вздохнув, девушка захлопнула книгу и встала, поправляя свитер. Читать всё равно не давали назойливые мысли. Встряхнув головой, она упала на кровать и зарылась носом в подушку. — Не надо было с ним вот так, — пробормотала девушка и, подперев голову руками, вновь уставилась на стену, — Он ведь не может по другому… «Чего я его оправдываю?!» — разозлилась Гермиона и бросила подушку по направлению к двери. — Теперь ты решила убить меня? — Фред усмехнулся и кинул беглый взгляд на подушку, упавшую у его ног. Брюнетка поёжилась и выпалила: — Извини меня… — Прости меня… Оба слегка недоверчиво посмотрели друг на друга. И засмеялись. Уизли в два шага преодолел расстояние между дверью и кроватью. С удовольствием потянулся, сел и огляделся. — Милая комнатка… — Ага. Напряжённое молчание, повисшее в воздухе, определённо никого не устраивало. — Нет, ты всегда в такую погоду дома сидишь? — возмущённо воскликнул близнец, — Ты только подумай! Тебе не нужно каждый день видеть этого уродливого Хорька-Малфоя, не нужно ходить на зелье, не нужно… Смех Гермионы прервал расходившегося Уизли и заставил удивлённо посмотреть на сидящую рядом. — Я слышу смех Грейнджер, — в нарочито показном ужасе парень схватился за сердце. Живоглот предупредительно мяукнул и, как самый добропорядочный на свете кот, с разбега прыгнул на ноги Фреду. — Ах ты, рыжая скотина!.. — Не смей обзывать Глотика!.. — всё ещё смеясь, вскричала Герми. — Пойдём… пожалуйста… на улицу… — Если ты думаешь, что там он тебя не достанет. — Идём! — близнец, схватив девушку за руку, потянул брюнетку к окну. — Уизли, ты сдурел?! Обхватив вырывающуюся Грейнджер по-удобнее, парень сиганул в окно, приземляясь на плоскую крышу веранды, горячую из-за тёплого солнца. — Фредерик Уизли, ты самый наглый и придурковатый тип, которого я когда-либо видела… Парень, смеясь, глядел на прохожих, которые удивлённо оборачивались, щурясь от солнца и пытаясь разглядеть сидящих. — Но, извинения приняты?.. Гермиона остановила поток своих нотаций и, сдувая прядку с лица, вновь засмеялась. — Приняты.