За пределами вероятного

      Белль и Уилл? Киллиан каждый раз закатывал глаза, когда видел их вместе. Карамельно-сиропные отношения выводили Киллиана из себя — они напоминали сюжет дешевого ромкома, но… Он завидовал их счастью. Киллиан хотел бы, чтобы ему, как Уиллу, было безразлично прошлое — забыть всё, что делал в юности (и что позже без сомнения совершал Скарлет, но об этом Киллиан мог только догадываться). Уилл наверняка и не задумывался о том, что недостоин любви, что недостоин Белль.       Всё чувство вины досталось Киллиану.       Переезд Белль в Сторибрук был лишь вопросом времени, поэтому Киллиан совершенно не удивился, когда она объявила, что станет заведующей тамошней библиотекой.       Киллиан помог ей упаковать вещи и пообещал навещать подругу и приятеля хотя бы изредка, но внутренний голос подсказывал, что ближайшей датой, когда он отправится в скучнейший провинциальный город, будет день свадьбы Уилла и Белль. К счастью, свадебные колокола пока не звучали для них даже отдаленно.       Подработка в порту была его отдушиной (не считая часов, проведенных за кипами документов). Близость океана успокаивала Киллиана, бурлящая жизнь на пристани отвлекала от одиночества и мыслей о том, что судьба постоянно забирает близких людей.       Постепенно Киллиана наполняло чувство гордости, что он продолжил дело Белль. Поначалу было непривычно становиться центром детского внимания, читать им «Питер Пэна», изображая капитана Крюка, отвечать на их вопросы и шутить, но после первых трех воскресений он привык, и неловкость исчезла.       Когда в приюте появилась Амелия, Киллиан на миг решил, что у него случилась галлюцинация: белокурая девочка была очень похожа на Эмму.       Конечно, ту девочку-соулмейта он помнил смутно, и, вероятно, в реальности общий у Эммы и Амелии был только цвет волос, но Киллиан не мог отделаться от ощущения, что этот десятилетний ребенок не просто так оказался в приюте, где Киллиан стал волонтером.       Амелия с радостью вскарабкивалась к нему на колени, маркером дорисовывала ему усы, «чтобы Килли был больше похож на капитана Крюка», обожала яблоки и сказки. Она была настолько живым и непосредственным ребенком, что Киллиану порой казалось, будто смерть ее родителей — выдумка, шутка, что скоро ее заберут.       Но иногда, в редкие минуты, можно было заменить, как печально Амелия смотрит на окружающих ее детишек, словно понимает: лишь единицам посчастливится стать частью настоящей семьи.       Всё чаще Киллиана стало преследовать странное желание, чтобы Амелия была его дочерью. Его и той Эммы Свон. (Мазохист, не иначе.)       Эти мысли он гнал от себя. Рьяно и отчаянно избавлялся, чтобы те не отравляли надеждой его существование.       «Ты мог бы удочерить ее,» — предложила Белль, когда Киллиан закончил очередной рассказ об Амелии. — «Я не справлюсь,» — возразил он и понуро побрел из бара под названием «Якорь», где они традиционно выпивали по бокалу вина, когда Белль приезжала погостить в Бостон.       Слова подруги отказывались забываться, вывести их из сознания было так же невозможно, как свести татуировку соулмейта.       Набравшись храбрости, Киллиан поинтересовался у миссис Морган, может ли Амелия пожить у него — пока он будет собирать бумаги на удочерение. В конце концов, ребенок тоже должен привыкнуть и решить, хочет ли он такого приемного отца.       К удивлению Киллиана, заведующая детским домом лишь кивнула и улыбнулась.       Киллиан несколько раз забирал Амелию к себе, часто навещал ее в приюте, но процесс удочерения был не так прост: нужна была постоянная работа, а с этим у Киллиана постоянно возникали проблемы. Вскоре он узнал, что одна семья тоже забирает Амелию к себе, тоже заинтересована в удочерении.       В миллионный раз спросив у Вселенной, почему она так жестоко вырывает шанс стать счастливым, Киллиан позвонил Белль. Через неделю он прошел собеседование на должность капитана порта в Сторибруке (в общем-то, не такой уж плохой городок, если в нем растить детей и стареть…). О том, что работа досталась ему только благодаря рекомендациям Белль (мадам мэр, Реджина Миллс, энтузиазма от его кандидатуры не выказывала, это уж точно), Киллиан пообещал себе никогда не забывать.       Как только он подписал договор, последнее препятствие к удочерению Амелии исчезло. Гордый собой, Киллиан закрыл дверь кабинета миссис Морган, ощущая, как его горящие щеки омывает разливающаяся из груди успокаивающая прохлада.       Потребовалось двадцать минут, чтобы добраться до дома и еще чертова дюжина секунд, чтобы подтвердить догадку: над фамилией Эммы, чуть выше, почти на ключице появилось слово «Капитан».       — Интересно, — пробормотал Киллиан и подушечками пальцев минут десять водил по выведенным на груди словам — ключу к счастью, если ему, Киллиану Джонсу, оно вообще полагается.

***

      Дверь в кабинет миссис Морган (Эмма-таки запомнила ее фамилию) закрылась с легким скрипом. Преодолев узкий коридор, Эмма миновала фойе и направилась в противоположное крыло, где располагались уборные для посетителей. Прямоугольник с номером телефона прожигал дыру в нагрудном кармане, и Эмму накрыло подзабытое чувство азарта, которое она испытывала, получив ценную наводку на сбежавшего из-под залога. Однако к коктейлю эмоций добавилось неведомое до этого ощущение — под кожей, от области татуировки распространялось невероятное спокойствие, чуждое Эмме Свон.       Стянув куртку, она поспешила проверить, верно ли она поняла причину странного умиротворения. Интуиция ее не подвела: на груди, ниже слова «капитан» появилась ее фамилия.       Эмма издала сдавленный смешок: она и раньше задумывалась о том, чтобы провернуть такой трюк: сделать из татуировки сочетание «Капитан Америка», прикинувшись фанаткой Криса Эванса, или же добавить к слову «капитан» свою фамилию со скаутской лилией. Но каждый раз предпочитала прятать татуировку соулмейта под закрытыми блузками и водолазками — словно предчувствовала, что Вселенная еще не испробовала на ней все свои трюки.       «Тоже мне, нашла морскую свинку,» — воздев глаза к потолку, процедила Эмма.       Сполоснув руки, она вытерла их о бумажное полотенце и вытащила телефон. Привычка залогового поручителя и шерифа требовала проверить Киллиана Джонса по базам полиции. Набрав «Кил», Эмма спустя минуту раздумий стерла текст и вместо этого добавила его номер в список контактов.       (Не может быть мужчина так плох, если он решился усыновить ребенка, верно? И миссис Морган не допустила бы к детям извращенца кого-то, чья репутация сомнительна, так?)       Трубку сняли после третьего гудка.       — Киллиан Джонс? — усаживаясь на скамейку неподалеку от приюта, спросила Эмма.       — Он самый. С кем имею честь беседовать?       Подавив улыбку, она представилась:       — Эмма Свон. Ваш номер мне дала миссис Морган.       — Свон? — зачем-то переспросил он, хотя Эмма никогда не замечала за собой проблем с дикцией.       — Да. Как выяснилось, мы с вами оба хотим удочерить Амелию, — продолжила Эмма, заставляя замолчать тревожный сигнал интуиции, зазвонивший в ответ на реакцию Киллиана на ее имя. На другом конце провода послышался тяжелый вздох, будто мужчина ожидал чего угодно, но не такого.       — Амелия никогда мне о вас не рассказывала, — прочистив горло, отозвался Киллиан.       — А мне о вас. Видимо, решила, что кто-то из нас потеряет интерес к удочерению, если она расскажет о другой… семье, — запнувшись, ответила Эмма.       — Видимо, погоня за двумя зайцами ее не смущала, — пробормотал Киллиан.       — Наверное, — согласилась Эмма. — Мы можем встретиться и поговорить? Вы ведь в Бостоне?       — Да, вы знаете бар «Якорь»?       Она знала. Сейчас хозяйкой этого заведения была ее наставница, втянувшая Эмму в охоту на сбежавших из-под залога, Клео. Эмма задумалась, стоит ли беседовать с Киллианом под носом у Клео, и не сразу сообразила, что Киллиан ждет ответа.       — Вы там гуглите что ли, Эмма? — подразнил он.       — Нет, просто задумалась, — спохватилась Эмма. — Встретимся в баре через час?       — Конечно, лапочка. Увидимся.       К своему удивлению Эмма не почувствовала раздражения, паники или злости после разговора с Киллианом, даже с учетом того, что мужчина позволил себе впустить в голос (бархатный и мягкий, не то чтобы Эмма специально это отметила, но всё же) нотки флирта.       — Увидимся, Киллиан Джонс, — прошептала Эмма и зашагала к «Жуку».

***

      Сердце гулко ухало в груди, отказываясь сбавлять бешеный темп. Осушив стакан воды, Киллиан бросил беглый взгляд на коробки, которые успел упаковать. До окончания срока аренды квартиры оставалось еще несколько недель, но Киллиан спешил поскорее перебраться в Сторибрук, побыстрее начать новую жизнь, где он будет заботиться об Амелии — готовить ей коробку с ланчем в школу, пугать ее ухажеров и радоваться отличным баллам по экзаменам.       Судя по интонациям голоса Эммы Свон, зря он позволил себе думать о счастье. Пусть это было не счастье влюбленного мужчины, а отца.       Он почти не сомневался, что Эмма попросит его отказаться от идеи удочерения Амелии. Но ведь она не может просто так выбросить его из жизни ребенка, верно? Амелия к нему привязана — это Киллиан знал наверняка.       О том, что Эмма — его родственная душа, он предпочел пока не думать. Когда Эмма Свон позвонила и представилась, в его душе мелькнула искра надежды, что она хочет познакомиться со своим соулмейтом. Однако ее тон ясно дал понять: Эмма понятия не имеет, с кем беседует, и Киллиан не спешил это менять.       Да и зачем? Всё равно Вселенная наложит свои когтистые лапы на их отношения, даже если они с Эммой станут просто друзьями. Эмма, мама, Лиам, Мила, Белль, Амелия… Так или иначе судьба вырывает близких людей из его жизни. То, что имя Эммы не появится в этом печальному ряду еще раз — за пределами вероятного. Тут даже не нужно знать математический анализ.       Нацепив маску-улыбку, Киллиан толкнул дверь бара. Моргнув, чтобы привыкнуть к тусклому освещению, Киллиан осмотрелся: в послеобеденный час посетителей было совсем мало — только несколько кабинок были заняты парой завсегдатаев. Но даже если бы бар был забит битком посетителями, не заметить привлекательную светловолосую женщину у стойки было просто невозможно.       Киллиан ощупал взглядом изгибы тела Эммы — и его собственное тело натянулось в струну, по нервам прошла волна возбуждения. (Проклятие!)       Словно почувствовав на себе тяжелый (и по правде сказать — не совсем приличный взгляд), Эмма повернулась и кивнула.       На ватных ногах Киллиан направился к стойке и, поприветствовав Клео, заказал как обычно.       Устроившись на стуле рядом с Эммой, он наконец нашел в себе силы взглянуть ей в глаза. Миллиард вопросов, загадок, эмоций и… острое желание двинуть ему в челюсть — вот что он прочитал в изумрудной глубине радужки. Просто. Как вдохнуть. Интересно, Эмма точно так же может видеть его состояние? Таково это быть соулмейтами — улавливать нюансы настроения, говорить, не произнося слов в слух?        — Приношу свои глубочайшие извинения, Эмма, — стараясь, чтобы голос звучал ровно, наконец проговорил он.       — За что? — скрывая ухмылку, делая вид, что не понимает причин его извинений, спросила Эмма.       — Думаю, ты прекрасно знаешь за что. И спасибо, лапочка.       — За то, что не влепила тебе пощечину? Пожалуйста. Не думаю, что разговор заладился бы, поступи я так. А я хочу, чтобы он завершился на благоприятной ноте.       Почесав за ухом, Киллиан предложил:       — Почему бы нам не поговорить за столиком?       — Конечно. Клео и без того знает достаточно моих секретов, — подмигнув бармену, согласилась Эмма и спрыгнула со стула.       Прихватив свой бокал с ромом и безалкогольное пиво Эммы, Киллиан двинулся за ней к столику в дальнем углу бара.       Лавируя между столиками, он словил себя на мысли, что многие тайны Эммы наполнены горем и печалью, что ее жизненный багаж едва ли не такой же тяжелый, как его собственный, и вместо инсинуации или двусмысленной шутки минутой ранее он (к счастью) просто промолчал.       Лишь обратился к Вселенной — Киллиан знал, за что получил в жизни свою дозу испытаний и проблем, но что такого сделала Эмма Свон, чтобы столько страдать?       Чтобы получить в качестве родственной души такого, как он?       Этот вопрос был почти таким же важным, как сохранить своё место в жизни Амелии.