Звездочка.

Прошло немало лет после того, как Стар покинула Землю. Я часто сбегал из дома, шляясь по улицам, я думал всё лучше, чем дом, где тебя всё равно никто не ждёт. - Где ты пропадаешь!? - говорили мне нередко уже не молодые родители, встречая меня на улицах города на рассвете, качая при этом головой. - Опять ходишь по улицам не находя себе места? Действительно, с тех пор многое изменилось, меня очень редко видели дома. В поздние летние вечера я прокрадывался по саду, избегая встречи с отцом, отворял свое окно, и тихо ложился в постель. А утром, чуть свет, когда отец в доме все ещё спал, я уже прокладывал росистый след в густой, высокой траве сада, перелезал через забор и шел к пруду, где меня уже ждали такие же подростки как и я. Тогда я шел далее. Мне нравилось встречать пробуждение природы; я бывал рад, когда мне удавалось вспугнуть заспавшегося жаворонка или выгнать из борозды трусливого зайца. Капли росы падали с верхушек трясунки, с головок луговых цветов, когда я пробирался полями к загородной роще. Деревья встречали меня шёпотом ленивой дремоты. Я успел кардинально поменяться с тех пор. Хоть любовь к каратэ у меня всё же осталось, многое в моей жизни приобрело другие краски... Я успевал совершить дальний обход, и все же в городе то и дело встречались мне заспанные фигуры, отворявшие ставни домов. Но вот солнце поднялось уже над горой. Вообще все меня звали бродягой, негодным мальчишкой и так часто укоряли в разных дурных наклонностях, что я, наконец, и сам проникся этим убеждением. Отец также поверил этому и делал иногда попытки заняться моим воспитанием, но попытки эти всегда кончались неудачей. При виде строгого и угрюмого лица, на котором лежала суровая печать неизлечимого горя, я робел и замыкался в себя. Я стоял перед ним, переминаясь, и озирался по сторонам. Но он смотрел на меня отуманенными глазами, как будто поверх моей головы, и я весь сжимался под этим непонятным для меня взглядом. С 15 лет я испытывал уже ужас одиночества. Я помнил весёлые беззаботный деньки проведённые со Стар. Я скучал по ней. Я любил ее страстно, и она платила мне такою же любовью; но установившийся взгляд на меня, как на отпетого маленького разбойника, воздвиг и между нами высокую стену. Всякий раз, когда она втягивала меня в свои приключения, её мать немедленно вторгалась, быстро схватывала мою Стар и уносила к себе, кидая на меня сердитые взгляды; в таких случаях она всегда напоминала мне всклоченную наседку, себя я сравнивал с хищным коршуном, а Стар - с маленьким цыпленком (тупо звучит, ну да ладно). Мне становилось очень одиноко. Поэтому, скоро я прекратил всякие попытки занимать Стар моими преступными играми, а еще через некоторое время мне стало тесно в доме, где я не встречал ни в ком привета и ласки. Я начал бродяжить. Все мое существо трепетало тогда каким-то странным предчувствием, предвкушением жизни. Мне все казалось, что где-то там, в этом большом и неведомом свете, за старою оградой сада, я найду что-то; казалось, что я что-то должен сделать и могу что-то сделать, но я только не знал, что именно; а между тем, навстречу этому неведомому и таинственному, во мне из глубины моего сердца что-то подымалось, дразня и вызывая. Я все ждал разрешения этих вопросов и инстинктивно бегал. С тех пор к прочим нелестным моим эпитетам прибавились названия уличного мальчишки и бродяги; но я не обращал на это внимания. Я притерпелся к упрекам и выносил их, как выносил внезапно налетавший дождь или солнечный зной. Я хмуро выслушивал замечания и поступал по-своему. Шатаясь по улицам, я всматривался любопытными глазами в незатейливую жизнь городка с его лачугами, вдали от городского шума, стараясь уловить, какие вести несутся по ним из далеких больших городов, или в шелест колосьев, или в шепот ветра. Когда все углы города стали мне известны до последних грязных закоулков, тогда я стал заглядываться на совсем другие миры, совсем не как наш. Помня все те места, в которых я побывал со своей Звездочкой, я всё же решился на это. Сначала, как пугливый зверек, я взял в руки ножницы все не решаясь открыть портал, я думал о том, в какое место я попаду... Я всё же сделал это. По мере того как я знакомился с местностью, передо мною выступали только кукурузные поля и бескрайние просторы. Нигде не было видно признаков какого-либо жилья и человеческого присутствия. Все было как-то смиренно, тихо, заброшено, пусто. Только в далеке на меня глядела, насупившись, пустыми окнами, высокая башня с голубым флагом на вершине. Мне захотелось осмотреть ее всю, заглянуть внутрь, чтобы убедиться окончательно, что и там нет ничего, кроме пыли... Я решился...