Best is yet to come

В первые секунды хочется выйти в окно и совершить увлекательный мини-полёт до асфальта. Плевать, что скорее всего от десятого этажа до земли в общем-то достаточное для отправки на тот свет расстояние, зато мне не придется смотреть на Эрика когда-либо ещё, чем не прекрасный выход? Все еще не решаясь отнять лицо от коленок, слышу где-то в стороне шелест ткани и звуки перебираемых вешалок в шкафу — со мной пока не говорят, на том и спасибо. Это до какой же степени я вчера умудрилась надраться? И Адам не догадался меня остановить, очевидно не подозревая, каких дел я натворю всего за каких-то проклятых полтора часа. Ощущение, что всё тело теперь в этих чертовых метках, которые еще какое-то время будут напоминать мне о столь критической ошибке. И теперь мне одна дорога прямым курсом — плакаться Максу о переводе во внешнюю разведку и желательно смене лица и имени в придачу. Кровать тихо скрипит под новым весом, а щёки стремительно становятся одного тона с томатной пастой. — Знаешь, до тебя здесь было достаточное количество женщин, но обычно я слышал нечто в духе «Боже, давай повторим!». — О, какая жалость, что я не оправдала твоих ожиданий. А теперь, если ты не возражаешь, я предпочту забыть последние сутки и пойти домой, — правильно, сохранять невозмутимый вид на максимальном уровне, может и прокатит. Еще бы найти свою одежду и тогда точно можно бежать в свой лофт, побив все рекорды скорости. — Да ладно, Реннер, не ты ли вчера просила не останавливаться? Да и знаешь ли тебе явно пора укоротить маникюр, иначе ты такими темпами убьешь какого-нибудь несчастного, — поразительно, но это едва ли первый случай, когда бесстрашный настроен весьма и весьма благодушно. — Тебя настолько ебёт? — да где же мои штаны, не в таком же виде шарахаться по коридорам, рискуя нарваться на всех, на кого было можно. — Честно? — Если это возможно, — ага, кажется, вижу кусок. По злому року судьбы — прямо около Эрика. — Не хотел бы им оказаться, уж прости. А то глядишь, в следующую пятницу решишь повторить, — эта скотина ещё и улыбается. Нет, ну да, ему-то чего париться, с пользой провел время, права в ответ никто не качает, красота. Но пока он расслаблен, есть шанс вернуть себе важный элемент гардероба. — Даже если бы ты был последним мужчиной на Земле, то я не… — попытка выхватить джинсы кончается провалом, а запястье оказывается плотно сжатым чужой ладонью, которая тянет корпус наверх, заставляя, наконец, встретиться со своим новым ночным кошмаром лицом к лицу. И черт, почему нельзя, в самом деле, проваливаться под пол от стыда? Это бы была, безусловно, крайне актуальная опция. Даже думать не хочу, что сюда кто-либо случайно зайдет, ибо прекрасная поза, в которой я нахожусь в футболке явно с чужого плеча и обнажённый по пояс Эрик (это начинает входить в какую-то совершенно ужасающую привычку), на чьих коленях приходится практически сидеть, дабы не потерять равновесие и не грохнуться на пол, определённо наводят на соответствующие мысли. — Неужели? Так иди, пожалуйся Максу, это ведь я ночью еле стоя на ногах притащился к своему командиру, став инициатором дальнейших событий, — я ещё и начала первой, финиш. А ведь каким было блаженным неведение данного факта. — Отпусти, — крыть как-то нечем, так что возвращаюсь к первоначальному плану «побега». — Как только мы договорим, не раньше, — да чтоб тебя, в самом деле. Окей, раз мы разговариваем, а моя стопа начинает затекать, то страдать буду как минимум не я — именно этой мыслью потом и буду утешаться, а пока можно в прямом смысле приземлиться задницей на чужие колени, раздражённо взирая на мужчину уже снизу вверх. — Я тебя умоляю побыстрее, я кажется итак уже опоздала на утреннюю тренировку неофитов, — даже стыдно как-то перед своими детишками, вчера весь день проторчала в логове Джанин, сегодня вот просто «замечательное» утро. — Они на небольшой экскурсии к стене вместе с группой Фора, так что у нас есть ещё около трёх часов, — ЭТО НА ЧТО СЕЙЧАС БЫЛ НАМЁК? — Во-первых, прекрати смотреть на меня так, словно я только что предложил тебе продолжить произошедшее ночью. Во-вторых, ты теперь будешь каждую неделю ездить в Эрудицию. С учетом того, что физический этап подготовки скоро заканчивается, то у тебя вполне освободится один из дней. Час от часу не легче. Что у меня появятся рабочие окна, я прекрасно знала и планировала использовать их с максимальной пользой. Спать больше, например. Или заняться, наконец, книгами, до которых из-за загруженности не доходили руки уже который месяц. Так нет, кататься в Эрудицию, совершенно теряя дефицитное время. Впрочем, если там по-прежнему будет Хьюз, то экзекуция станет чуточку лучше. Патологоанатом, как никак, был единственным приятным человеком из этой фракции, которого я знала (конечно включая и бывших участников, с одним из которых мы столь «мило» беседуем). — Эрик, ты только не злись, но накой лес оно надо? Я никогда особо не блистала умственными способностями, которые могли бы заинтересовать Джанин и её ручных обезьянок, — черт, ну я же просила не злиться, так сложно выполнить хоть одну просьбу итак обреченного человека? Хватка на запястье не ослабевает, совсем наоборот лишь усиливается до боли и такими темпами скоро я услышу хруст собственных костей. В том, что он может сломать мне руку не особенно напрягаясь я даже не сомневаюсь. — То есть… Я была бы полезнее здесь, ввели бы дополнительные часы огневой подготовки? Внезапно вторая ладонь Лидера начинает плавно поглаживать мою спину в районе лопаток (что, о ужас, не вызывало должной степени отвращения и паники), а выражение лица меняется на более расслабленное. Однако нечто опасное во взгляде не исчезает, и мне бы это «нечто» увидеть, но нет. Ладонь в момент перемещается на шею сзади с силой надавливая и практически заставляя максимально сократить расстояние между нами. — Если ты, — чётко выдержанная пауза, кисть кажется немеет — Своими зачатками мозга, — это серьёзно страшно, в нейронах отчаянно колотит алый сигнал бедствия, да только крепкие руки не позволяют сдвинутся ни на сантиметр — Думала, что если мы переспали, то это даёт тебе хоть какое-то, блять, право на наличие собственного мнения и обсуждения МОИХ приказов, — ощущение, что его не только приказы, но, кажется, и мои собственные килограммы мышц и внутренних органов. Все, сука, промаркированные причем, на каждом стоит широкая подпись и печать «собственность Эрика», не иначе. Хотя не в моем положении сейчас язвить, с него станется порадовать парочкой учебных гематом, — То ты ошибаешься. Тебе это понятно? — Да. Ты весьма доступно объясняешь и пожалуйста отпусти мои конечности, иначе тебе придется искать Инструктора на замену, в конце концов! Хищный оскал показывает, что мой «собеседник» крайне доволен, а посему готов даровать мне возможность пожить ещё какое-то время. Однако Эрик был не Эриком, если бы позволил мне собрать свои вещи и уйти просто так — ровно за секунду до того, как мне удается выпутаться из ловушки, он внезапно оттягивает широкий ворот футболки, обнажая кожу плеча и медленно проводит пальцем по свежему засосу, заставляя меня вновь покраснеть и уже более не затягивать с передислокацией к себе в квартиру. Каких-то несколько минут беготни по лофту (конечно же под наблюдением весело ухмыляющегося командира, куда же без этого) и я уже одета полностью в свою одежду, а одолженная майка аккуратно сложена и перекинута через подлокотник кресла. — Реннер? — ручка двери уже опущена, когда меня вновь окликают, скорее всего, чтобы напомнить о чём-то рабочем, — Если сострижёшь этот кошмар с рук, то приходи как-нибудь, повторим… Конец фразы обрывается громким хлопком двери, лицо горит, как при лихорадке, а я на сверхзвуковой скорости юркаю на лестницу, чтобы не дай бог сегодня еще раз не пересечься с этим человеком. Уже будучи под надежной защитой нескольких замков, я позволяю себе избавится от напускной бравады. Чувство… Вины? Именно оно, буквально жрёт изнутри и достигает апогея, стоит зайти в ванную и вновь увидеть все оставленные метки. То, что я не позволяла делать никому из тех немногих партнеров, которые были после Марка. И которые не заставляли ощущать ровным счётом ничего, кроме разрядки и возможности просуществовать в менее стрессовой обстановке ещё какое-то время. Меня полностью обволакивает пар, вода — почти кипяток, льётся на голову, теша слепой надеждой на то, что вместе с ней смоется и всё, что ночью оставил Бесстрашный. Самое паршивое, что он прав, я начала первая, казалось бы с чего бы мне злиться на него? Твою же мать, почему, просто скажи мне почему ты не остановил меня? Почему не влепил пощёчину и кинув «Проспись», не вытолкал в коридор? Тысячи вопросов и ни единого внятного ответа, кроме признания в том, что я непроходимая идиотка, которой противопоказано пить. Да только что с этого, легче не становится. Отчего-то произошедшее кажется предательством, хотя, наверное, тяжело предать кого-то, кого уже нет в живых? До истерики смешно, насколько они разные: человек, с которым я по незрелой тогда наивности мечтала просыпаться рядом каждый день, который придавал довольно рутинной жизни здесь самых ярких красок. И Эрик, который наоборот, скорее больше напоминает чёрный цвет, поглощает любые другие в спектре совершенно беспардонно, и вот уж с ним я бы никаким образом не хотела когда-нибудь ещё оказаться не то, что в одной постели поутру, просто в одной комнате. — Эй, прости меня, — как будто Марк услышит… — Знал бы ты, как я скучаю по тебе, гребанный ты эгоист, решивший, что скинувшись с обрыва можно решить все проблемы разом. Это уже клиника, пытаться разговаривать с тем, кого уже год как нет в живых. И с чем я вроде как, смирилась, но видимо больше занимаясь самообманом. Постепенно расслабляюсь, поддаваясь мерному гулу труб и водяным потокам на коже. Сколько ещё получается просидеть под бьющим душем, свернувшись на дне ванной в попытках отгородится от остального мира — я не знаю. Может час, может полтора — подушечки пальцев, во всяком случае, успели сморщиться. Не вполне прейдя в себя, скорее на автомате собираюсь, собирая превратившиеся в солому после сушки феном, волосы в неряшливый пучок. Кажется, сегодня в расписании стоял зачёт по метанию ножей? В голове ужасающая путаница, что совершенно не позволительно. Мы же в чертовом Бесстрашии, тут ты можешь заниматься чем угодно, пока ты один и не на работе, стоит лишь только выйти за пределы своего лофта — всем плевать, плохо тебе или ты устал, солдат должен оставаться солдатом. Кажется, мне все-таки везёт — после поездки на Стену группа выглядит довольно бодро, переговариваясь с новичками Фора. Последний, к слову, отчаянно избегает меня после произошедшего на той тренировке, даже сейчас когда я подхожу уточнить, совмещаем ли мы всех переходников для тестов, делает вид, что его позвал кто-то, не успеваю я даже и слова вымолвить. Странно. Даже жутко, я бы сказала, учитывая, что у меня не так много адекватных знакомых, в группе которых вроде бы Четыре ранее значился. Мгновение требуется на оценку обстановки, после чего решаю подойти к своим «детишкам», которые наверняка в курсе происходящего. Хлопаю по плечу Грэга, который от неожиданности роняет кусок картошки с вилки: — Я смотрю, что у вас даже не исчез аппетит после прогулки и лицезрения изгоев? Да расслабься, мне, правда, интересно. — Она несколько не такая, как я представлял. Думал, что она… Меньше? — да что сегодня за день такой, Марк точно также говорил, когда увидел данное сооружение впервые. — Открою секрет, она даже больше, чем ты мог увидеть, — надеюсь, улыбка выглядит более естественно, нежели ощущается. — А что за ней дальше? — Эрудита как обычно не вытравишь так просто, абсолютно всё надо узнать и выведать. Впрочем, желание вполне понятное, учитывая, что за пределами Чикаго дальше плантаций Дружелюбия было не так много народу. — Фермы. Думаешь легко прокормить такое количество людей, если использовать только внутренние территории? — Я имел ввиду, что за ними? — рассказать или нет? По идее такие вопросы для не прошедших инициацию под запретом. — Тебе лучше не знать, поверь. Не в том плане, что там что-то ахренительное и мы отчаянно скрываем от вас луна-парк с водными горками и безлимитной пиццей, хотя было бы неплохо. Там опасно, контролировать зону сложно из-за удаленности от центрального штаба, много афракционеров. Думаю без поддержки вы продержались бы там, хм, минут десять? Особенно учитывая, как косожопо вы метали ножи последний раз, когда я это видела, — отвешиваю Грэгу лёгкий воспитательный подзатыльник, — даже не думайте сегодня меня опозорить, не сдавшим норматив я лично буду приходить в страшных снах до конца вашей жизни. — Я был бы не против! — второй подзатыльник моментально нагоняет и Шона, хотя со стороны это наверняка крайне комично, учитывая, что темнокожий парень выше меня и шире в плечах. — Параграф семьдесят третий, абзац второй Устава. Вне-уставные отношения непосредственного командира с подчинёнными… — Запрещены, — внутри всё моментально холодеет, оборачиваться желание даже меньше, чем нулевое. Вопрос дня, уважаемый знаток устава, мой непосредственный командир на время проведения Инициации. Если они запрещены, так какого хера произошло ночью? — у вас ровно три минуты на то, чтобы закончить. Опоздавшие лишаются половины очков, которые заработают, если кто-то из вас вообще ещё до броска не изрежется лезвиями. Сама доброта и мотивация. Не могу даже двинуться с места, потому как своей локацией Эрик каким-то лесом избрал пространство аккурат за мной, тем самым лишая альтернативы в действиях. Пока неофиты спешно опустошают тарелки, мою руку, как и утром, бесцеремонно дёргают. — Идёшь со мной, — моё мнение, как обычно, спросить забыли. Все возмущения по поводу того, что мне неплохо было бы сейчас побыть со своими подопечными, были стоически проигнорированы в сугубо мужской манере и с выражением лица «женщина, перестань сотрясать воздух». Когда мы оказываемся в коридоре, мне, наконец, позволяют передвигаться самостоятельно. Какое-то время молча проходим через слабо освещённым тоннели, сменяя пару уровней базы. Напряжение вполне можно резать ножом, разве что не искрит, однако заводить светскую беседу было бы явно не к месту. Да и учитывая, сколь «славно» мы поговорили в начале дня, лучше вовсе изображать из себя предмет интерьера. Который, видать, моё начальство решает гармонично вписать в нишу в стене, причем подозрительно не протерев мною камень, а успев подставить между ним и моей бренной оболочкой, свою руку. — Блять, Реннер, мне показалось мы успешно выяснили, что не имеем обоюдных претензий? — да ладно, это теперь так называется? — Так какого хера ты ходишь с лицом, словно кто-то грохнул твою собаку? — Вообще Траффи был котом, — просто по-че-му я начинаю нести левую чушь, когда надо бы быстро ответить рационально, не беся вновь. — Да хоть крокодилом, мне насрать. Просто прекращай уже вести себя, как смертельно оскорблённая, — сука, ну ты серьёзно? Я понимаю, что возможно мой эмоциональный диапазон чуть шире, чем у куска бетона, но можно было бы догадаться по моей утренней реакции, что меня ДЕЙСТВИТЕЛЬНО напрягает произошедшее? — Смертельно оскорблённая? Ты, правда, не догадываешься, что не все могут воспринимать подобные вещи также легко, как ты? — Секс, Реннер, называй явления своими именами, — самое интересное, что бить меня никто не планирует, наоборот вся мимика Эрика выражает состояние страдальца, которому приходится что-то объяснять душевнобольным людям, — Эй, посмотри на меня, — легко встряхивает за плечи, тихо вздыхая, — Заебала каждый раз пялиться в пол, честное слово. Ты херово тянешь на ребёнка, но я постараюсь один единственный раз донести до тебя одну мысль, исключительно потому что мне не уперлось потом слушать пространные монологи Макса о низком боевом духе личного состава, который вгоняет в депрессию неофитов. Слушаешь? Прекрасно. Так вот, мы взрослые люди, у которых нет ничерта общего. Обычно такие люди периодически трахаются без обязательств, уверен, что ты понимаешь, о чём я. Тот факт, что мы переспали, означает исключительно это, ничего более. Элементарные физические потребности, вы должны были проходить пирамиду Маслоу в школе. И нет, поверь, ты ещё не самый худший в данном плане вариант, во всяком случае — смешок — от тебя гарантировано ничего не подцепишь. — А как же параграф семьдесят три? — Я готов закрыть на это глаза, так как официально командиром патрульных является Лу. Так что, захочешь, то можем даже повторить, — ни за что в жизни, даже думать об этом не хочу — А сейчас сделай всем жизнь проще, кончай ебать себе и окружающим мозг, договорились? — Договорились, — собственный голос кажется чужим, а сознание все ещё анализирует сказанное. Я не самый худший вариант, это что, надо считать комплиментом? — Умница. Меняй постную рожу на что-нибудь получше, не думаю, что твоя кучка будущих изгоев обрадуется деморализации инструктора. Прихожу в себя от такой тирады, которая, по идее, даже несла в себе нотки успокоения (своеобразные, конечно, но это лучшее, что мог бы выдать Эрик), уже когда мужчина скрывается за поворотом, на место проведения зачёта мы заходим с разницей в минуту. Собственно, ничего необычного: ножи на столе и мишени по одной на каждого из неофитов. И, вот это поворот, я с ехидным удовольствием замечаю, что мои косорукие явно тренировались. Ладно, пуская даже я наглым образом врала, что все результаты дерьмовые, а вот группа Фора так вообще попадает десять из десяти в центр (о чем понятие не имела, так как занимались мы в разных концах базы). Но судя по всему это подействовало и они даже что-то делали самостоятельно, ведь справляются они явно не хуже (а кто-то и лучше), чем, кхм, их коллеги. Непроизвольно радуюсь, когда все пять снарядов Шона оказываются глубоко вогнанными в дерево аккурат в радиусе маленького кружка, а Стэф и вовсе попадает двумя прямиком в центр. После неё бросает мальчишка, которого тренирует Четыре. Бросает просто ужасно, на что немедленно получает порцию едких комментариев от Эрика. Когда один из ножей и вовсе выскальзывает из руки, вроде бы, Уилла, Лидер крайне нехорошо улыбается и просит встать его к мишени. Больной, точно больной… Практически как Гарри, который как-то раз не церемонясь заставил вылетевшую после девушку с моей Инициации поставить на голову яблоко, после чего даже почти элегантно сбил его выстрелом из пистолета. Внезапно вмешивается Трис. Либо у неё совсем отсутствует мозги, что она решила, будучи неофитом противоречить командованию, либо неправильное понимание основ Бесстрашия, которые никак уж не построены на тупом бросании в самое пекло. Ей Богу, было бы оно так — фракция давно бы уже выродилась. — Тогда ты вполне можешь занять его место, — явно не предложение, прямой приказ — А поможет тебе в этом Джереми. Не правда ли? Это шутка? Если ты писал рапорт тогда, то был явно ознакомлен с моим личным делом. Где было прямо сказано, что хоть меткостью меня не обделили и даже какое-то время решался вопрос о позиции снайпера, после чего, правда, Саймон от такой идеи отказался, рассудив, что я буду куда полезнее не просто просиживая задницу на крыше много часов подряд. — Впрочем, я не слишком уверен в том, что ты годишься для чего-то подобного. Так что… — ножи протянуты Фору, и меня не покидает ощущение, что это и было первоначальным решением, а фраза про годность просто ещё раз призвана подтвердить тот разговор в потёмках коридора, что между нами всё по-прежнему. Пока Тобиас изо всех сил по неведомым мне причинам старается бросать как можно дальше от рыжей головы бывшей Отречённой, на ум приходит, что как ни странно, но после сказанного Эриком становится легче. Он прав, мы не дети, друг от друга тоже ничего не требуем, просто забыть и не возвращаться к этой теме будет оптимальным выходом. Ага, только вот впервые за долгое время это было похоже на что-то более настоящее, нежели простое снятие стресса. Память нехотя восстанавливалась, рисуя конечно не детальные, но весьма понятные картинки. В особенности мягкие изучающие прикосновения к татуировке… Перестань Джер, хватит. Это не могло быть чем-то большим, просто даже близко не стоит, с тем, что было с Марком. Тем более даже если и на миг предположить, то кандидатуру хуже, чем этот человек явно ещё надо поискать. Надеюсь, что это в самом деле останется между нами, а я не перейду в особую категорию «счастливиц», которым перепало от Лидера, даром, что таких во фракции не один десяток. Утонув в собственных размышлениях, выныриваю в реальность лишь когда Тобиас таки попадает по касательной по чужом уху, оставляя на мишени едва заметные капельки крови. Готова поспорить на месячное жалование, что исключительно, чтобы от них обоих отстали. Неужели понравилась? Забавно, я не уверена, что эта девчушка даже Инициацию-то пройдет, надеюсь Фор не серьёзно. Наконец монотонный звук входящего в дерево металла стихает, все получают свои очки (берёт гордость, ибо мои неофиты все худо-бедно преодолели удовлетворительный порог) и потихоньку народ рассасывается по своим делам. Пока зал пустеет, уютно предаюсь ничего неделанью в углу, расположившись на мате и подкидывая один из ножей. Говорят, требования к неофитам год от года повышаются, интересно прошла бы я Инициацию сейчас? Едва за последним человеком закрывается дверь, тут же вскакиваю на ноги. Так, отметка в пять метров, тем более в три — совершенно скучно, как раз с них собственно сегодня и делались оцениваемые броски. Семь — нечто более сложное, как раз подходит чтобы немного освободить голову от ненужных мыслей. Выдох, подушечки пальцев ощущают приятный холод лезвия, лишённого яркого выраженной рукояти. Вес равномерно распределён между двумя ногами, свободная рука на бедре, стальная пластина становится продолжением последних фаланг. Короткий замах, и та секунда, когда время замедляется и ты почти видишь, как снаряд летит до цели. Результат, правда, не совсем меня радует, попадание лишь в край маленького круга, далековато. Хотя в реальной обстановке на этом месте, кажется, есть артерия, так что менее опасным попадание не стало. Следующие три попытки оканчиваются примерно тем же успехом, на пятый раз нож наконец-то оказывается глубоко вогнанный в доску. Сердце, шансы выжать после такого без квалифицированной мед. помощи умельцев из Эрудиции — нулевые. Однако и такая точность возможна лишь в оптимальных условиях, когда тебе никто не мешает и не хочет тоже наградить тебя каким-либо увечьем. Собственно говоря по этой причине на тренировках мы пытаемся отточит всё до идеале, чтобы потом выложиться хотя бы на половину. В особых случаях (я лично знаю лишь несколько таких членов фракции) эффективность во время операций достигает семидесяти-семидесяти пяти процентов, однако это возможно при наличии опыта и каждодневных упражнениях. Увы, я на свою беду для такого слишком ленива, вон и метание ножей забросила, если бы не вверенные переходники, то непонятно когда бы ещё пошла практиковаться самостоятельно. Может быть, Эрик и в этом прав и я не гожусь? У меня нет тяги к поиску приключений себе на задницу, пейзаж страха и вовсе позор — в последний раз количество приближалось к десяти, кажется. Самое паршивое, что ситуация поменялась как раз таки уже после окончательного вступления в ряды Бесстрашных из-за событий годичной давности. С тех пор остался только Адам, да большая дырка в душе, лишь чуть-чуть зажившая и всё еще не перестающая о себе напоминать. Могла бы я хоть кого-то из них спасти — вопрос сложный. Из пятнадцати до второго этапа дошли одиннадцать, троих выгнали, одна повесилась на простыне в ванной. Потом с дистанции сошли ещё шестеро — четыре суицида, Кайла подстрелили во время учебного выхода в зону афракционеров, Милли закрыли в психиатрическом отделении госпиталя Эрудиции. Как итог, только пятеро прошли распределение, почему погиб Марк я пытаюсь понять и по сей день, Адаму удалось выжить и вполне неплохо реализоваться, остальные с интервалами в месяц также были убиты на заданиях. И допустить подобной ошибки вновь я не могу, даже не потому, что Лидер грозился выкинуть меня к Изгоям. Внезапно затылком чувствую на себе чей-то взгляд, однако когда оборачиваюсь, то застаю лишь болтающуюся в разные стороны дверную створку, что доказывало отсутствие у меня паранойи. И кто может мне сказать, что это было?