Makeru ga kachi

Говорят, перемены всегда к лучшему. Цуцумото был откровенно не согласен с этой мыслью. Теперь ему самому было сложно поверить, что еще совсем недавно у него было все, о чем он мечтал. С самого детства Цуцумото хотел заниматься боевыми искусствами, поэтому, когда родители отдали его в секцию, радости его не было предела. Он посвятил всего себя спорту: не только тренировался, но и старался жить, соблюдая все правила духа дзюдо. И это принесло результаты — стена комнаты была увешана грамотами и завоеванными медалями, а победа в национальном чемпионате стала настоящим триумфом. Он был гордостью тренера и примером для остальных учеников. Победа на первенстве страны открывала перед ним отличные перспективы, а тренер вручил Цуцумото письмо из федерации дзюдо. Его включили в состав, а значит, уже через два года он будет участвовать в азиатском чемпионате. Тем злосчастным вечером Цуцумото срезал дорогу через тихий сквер. Можно было пройти привычным путем, но он слишком торопился домой, чтобы сообщить отличные новости. Настроение было радужным, а воображение рисовало волшебные перспективы, включая участие в Олимпиаде. Увлеченный мечтами, Цуцумото поначалу не обратил особого внимания на группу людей впереди. Мало ли кто тут гуляет вечерами? Однако те сразу заметили его. — Эй, приятель! — один из них махнул рукой, когда Цуцумото оказался ближе. — Огоньку не найдется? — Не курю, — отозвался тот и намеревался пройти мимо, но толпа перегородила ему путь. — А ну-ка не так быстро! Рюкзак открывай! Но вместо того, чтобы остановиться, Цуцумото пустился бежать. Отдавать им вещи он не собирался, противостоять такой толпе было откровенной глупостью, слишком неравны силы. Но удрать ему не удалось. Один из преследователей поставил ему подножку, и Цуцумото проехался по асфальту, ободрав ладони и колени до крови. А когда поднялся на ноги, его окружило человек семь. Цуцумото успел свалить двоих, прежде чем его самого сбили с ног. Подлый пинок вышиб воздух из легких, а потом чье-то колено прижало его к земле, не давая подняться. Раздался противный хруст, и вывернутое плечо прострелило такой адской болью, что Цуцумото потерял сознание, а когда пришел в себя, тех и след простыл. Неподалеку валялся распотрошенный рюкзак, а рядом — втоптанный в грязь лист бумаги с гербом федерации дзюдо. Дальше была боль, от которой иногда не спасали даже лекарства. И утомительные процедуры, а после — физиотерапия, во время которой Цуцумото чувствовал себя человеком, которому приходится заново учиться ходить. Любое неверное движение или сильная перегрузка грозили сделать из него практически инвалида. Одна ошибка, и он всю жизнь не сможет поднять что-то тяжелее ложки. Но, несмотря на помощь специалистов, рука так и не восстановила прежнюю подвижность. Для любого другого человека это последствие — лишь небольшое неудобство, а для Цуцумото это может стать концом профессиональной карьеры. Врачи дали ему шанс, когда он снова попросил разрешения продолжить занятия борьбой, но результаты, несмотря на все старания, становились все хуже. После очередной тренировки или, если точнее, самого позорного выступления за все время в секции, тренер поманил Цуцумото за собой в кабинет. Провожаемый взглядами остальных учеников, он поплелся следом, уже догадываясь, о чем будет разговор. Когда Цуцумото только пришел в додзе и сидел в этом же самом кресле, его ноги едва доставали до пола. А тренер казался чуть ли не героем древних легенд, который выбрал себе ученика и теперь готов передать ему тайные знания. Теперь же он выглядел как обычный человек. Когда у него появилось столько морщин? Из кабинета сенсея Цуцумото вышел совсем разбитым. Ему всегда казалось, что в мире нет неразрешимых проблем. Что любое препятствие преодолевается трудом и упорством, а если возникают трудности, то рядом есть те, кто поможет с ними справиться. Вот только оказывается, что все иначе. Наверное, это и значит быть взрослым — понимать, что не все в мире можно исправить. Когда иссякает надежда на то, что тучи над головой рассеются мановением руки. Когда понимаешь, что ты один на один со своей бедой. Когда Цуцумото покидал додзе, он обратил внимание на то, что не заметил, когда только пришел, — на стене, где висели фото учеников, его снимка больше не было. Вернувшись домой, Цуцумото разулся и прислушался и тихим голосам, доносящимся из кухни. Маме уже наверняка позвонили, чтобы сообщить неприятные известия. Он умудрился подвести всех разом: не только команду, но и родителей. Только благодаря его успехам в спорте они могли позволить себе отдать сына в одну из лучших школ. Теперь его лишат стипендии, а значит, придется искать учебное заведение попроще. Разговаривать с ними не хотелось. Не сейчас. Ему уже пришлось выслушать утешения от сочувствующих товарищей по команде, которые встретили его у выхода из додзе. Их слова были искренними, без всякого сомнения, но вряд ли хоть кто-то на самом деле понимал, что он сейчас чувствует. Поэтому Цуцумото тихо прокрался к себе в комнату, прикрыв за собой дверь. На стене напротив письменного стола висели полки, которые они собирали всей семьей, специально для того, чтобы потом расставить там дипломы в рамках и поставить кубки. Цуцумото вплоть до секунды помнил день, когда вернулся домой с первой наградой. Как он гордился собой. Как радовались родители его победе. Мама тогда обзвонила всю родню, и Цуцумото даже устал принимать поздравления. Теперь это кажется такой глупостью. А мир, который тогда был таким огромным и полным надежд и мечтаний, сейчас сузился до этой комнаты размером с одиночную камеру. Он понял, что уже несколько минут тупо таращится на уже никому ненужные бумажки и жестянки, только когда дверь за спиной приотворилась, а в комнату проскользнул кот и потерся об его ноги. Цуцумото машинально почесал животное за ухом и вытащил из кладовки коробку, в которую его родители бережно складывали разные мелочи из разных периодов его жизни. Картонка, заполненная прошлым. Скрепя сердце он сгреб все награды в кучу и свалил в коробку, превозмогая желание вынести весь этот хлам на помойку. А потом задвинул ее в самый темный угол кладовки. Цуцумото упал на кровать, и тут его с удвоенной силой захлестнула горечь и обида. Больше не перед кем держать лицо, да и сил на это не осталось. Он свернулся в клубок, сжав в руках подушку, и горько разрыдался, оплакивая разбитые мечты и чаяния. И того, кем бы мог стать. Над ухом раздалось тихое мурлыканье. Этого кота Цуцумото подобрал, еще учась в начальной школе. Облезлый и мокрый, он ютился на автобусной остановке. Цуцумото пожалел котенка и забрал домой, пообещав родителям, что сам будет ухаживать за животным, и сдержал слово. Из жалкого неказистого комочка вырос красивый зверь, который, несмотря на строптивый характер, был благодарен хозяевам, и теперь платил им за помощь. Кот, которого за белоснежную шерсть назвали Блич, забрался на постель к Цуцумото и теперь топтался в изголовье, цепляясь когтями за его дреды. — Ну, перестань уже! Цуцумото отмахнулся от кота, но тот и не думал уходить, а напротив, воспользовался моментом, чтобы нырнуть под хозяйскую руку и ткнуться холодным носом в его лицо. Цуцумото не смог сдержать улыбки. — Ладно, твоя взяла, больше не буду. Утром он пошел в школу вместе с мамой, ее вызвал директор на важный разговор. Цуцумото не сомневался, что там ей скажут, что нужно подыскать новое место. Возможно, они бы и нашли деньги, чтобы продолжить учебу, если бы кроме этого не нужна была еще и высокая успеваемость. Этим Цуцумото похвастаться не мог, он неплохо сдал экзамен при поступлении, но из-за тренировок пропустил много занятий и по некоторым предметам откровенно не дотягивал. Преподаватели закрывали на это глаза, пока он завоевывал призовые места на соревнованиях. Ведь это приносило школе дополнительный престиж. Теперь с него будут спрашивать, как с остальных. Конечно, сейчас тренировки не будут отнимать столько времени, как раньше. Если постараться, то можно подучиться и наскрести нужные баллы, но Цуцумото было откровенно плевать. Он всегда чувствовал себя здесь не в своей тарелке, даже когда он был гордостью школы. У него не было недостатка в друзьях, но почему-то после череды неудач их стало гораздо меньше. Было похоже, что дружили они не с самим Цуцумото, а с его медалями. По этим людям он точно скучать не будет. — Эй, Цуцумото! Стоило его маме покинуть здание школы, как к нему подошла неразлучная парочка из параллельного класса: Кудо и Фуджита. С ними Цуцумото не поладил в первый же день, что было неудивительно: оба считали ничтожеством любого, кого не привозит в школу личный водитель. Они умело проезжались по больным местам, никогда не оскорбляли в открытую, но после их снисходительно-глумливых замечаний приходилось собирать всю волю в кулак, чтобы не пересчитать насмешникам ребра. Правила додзе строго запрещали решать конфликты силой, и за ослушание могли легко отстранить от участия в соревнованиях на время или даже навсегда, в зависимости от тяжести проступка. Очередная злая шутка переполнила чашу терпения. В груди вскипела злость, и Цуцумото ударил раньше, чем успел подумать о последствиях. Раздался чей-то крик и звон разбитого стекла, с глаз спала кровавая пелена, и Цуцумото огляделся. К противоположной стене коридора жалось несколько девчонок, а к месту действия уже бежали ученики, услышавшие шум. У Кудо был разбит нос, и кровь капала на дорогую рубашку. Фуджита лежал на полу и, тихо поскуливая, держался за голову. — Ты больной! — крикнул Кудо, вытирая лицо рукавом. — Мой отец все узнает, и тебя вышвырнут отсюда прямо сейчас! — Еще хоть слово скажешь, твой папаша тебя вообще не узнает! — вызверился Цуцумото на обидчика, тот шарахнулся в сторону. И видеть это было приятно. Знать бы заранее, что так все обернется, давно бы врезал обоим. Кто-то успел позвать учителей, и столпотворение рассосалось: пострадавших отвели к врачу, а Цуцумото—в кабинет директора. О своем поступке он не жалел, оба засранца получили то, что заслужили. Он так и сказал, когда от него потребовали извинений. Было жаль лишь, что маме пришлось выслушать столько гадостей. Дома она долго плакала, а отец целый вечер отчитывал Цуцумото за недостойное поведение. Родители побитых учеников сделали все, чтобы избавиться от него как можно скорее, и ему вручили документы уже через пару дней. А вместе с ними — телефон администрации школы, где принимают всех, несмотря на посредственные оценки и сомнительную характеристику. И ему не отказали. Судзуран можно было принять за брошенное здание, в котором уже много лет хозяйничают вандалы. Серые стены расписаны от первого этажа до самой крыши, оставалось только удивляться, как кто-то умудрился оставить граффити в таких труднодоступных местах. Похоже, что их когда-то пытались закрашивать, но быстро оставили это неблагодарное занятие. Окна на ветру хлопали уцелевшими ставнями, в которых не хватало стекол. Но несмотря на первое впечатление в школе кипела жизнь. Ученики толпились во дворе, хрипло переругивались и курили так много, что казалось, будто в воздухе повис никотиновый туман. Не успел Цуцумото шагнуть через ворота новой школы, как его решили поприветствовать сразу трое. — Эй, швабра! — вперед вышел приземистый парень с квадратной челюстью. — Чего-то я тебя тут раньше не видел. — Новенький, — Шоджи развернул пластинку жвачки и сунул в рот. — Какие-то проблемы? Троица довольно заухмылялась. — Это они у тебя появятся, придурок, если прямо сейчас не убежишь к мамочке, конечно. Это Судзуран, и слабакам тут не место! Цуцумото выдул большой пузырь, который незамедлительно лопнул, собрал языком ошметки жвачки, облепившие губы, и оглядел их с головы до пят. — Тогда очень хорошо, что я не слабак. — А это мы сейчас проверим! Самый борзый из встречающих размахнулся, готовясь засветить новичку в глаз, но промазал, и сам тут же получил удар под ребра. Через минуту все трое лежали рядком, держась за пострадавшие бока. Репутация у этого учебного заведения была не лучшей. То и дело судзурановцы затевали драки между собой и с учениками других школ, но до этого момента Цуцумото думал, что слухи преувеличены. — Очень неплохо для начала, — раздался неподалеку еще один голос. Цуцумото моментально обернулся, готовясь встретить новую угрозу, но говоривший нападать не собирался. Но и дружелюбным он не казался тоже. То ли дело было в колючем взгляде из-под сведенных бровей, то ли в толпе учеников, похожих на ощетинившихся зверей, за его спиной. — Отличное показательное выступление. Дерешься, как спортсмен. Чем-то занимался? — Допустим. И что? — Это хорошо. В Судзуране ценят тех, кто умеет применять силу. А еще тут идет серьезная борьба, и если хочешь оказаться на стороне победителей, то советую встать за моей спиной. — Борьба за что? — За звание короля школы. — И я должен встать на твою сторону? — Цуцумото удивленно вздернул брови. — С чего бы? Я тебя первый раз в жизни вижу! Незнакомец нехорошо ухмыльнулся. — Или так, или придется тебя заставить. — Можешь попробовать. Адреналин, выплеснувшийся в кровь после первой схватки, давал о себе знать. Такого азарта Цуцумото не испытывал никогда. Он выплюнул жвачку и приготовился встретить нападение. — Слышали, парни? Вызов принят. Незнакомец повернулся спиной, а толпа судзурановцев начала разминать кулаки. — Эй, что за хрень?! — возмутился Цуцумото. — Хочешь драки — выходи сам! — Вот еще! — фыркнул тот. — Здесь тебе не татами, судей нет и правила другие. Вернее, их вообще нет. Привыкай. Цуцумото рванулся вперед, намереваясь достать противника, но толпа живо сомкнула ряды, закрывая собой своего предводителя. Он успел врезать под дых одному противнику, локтем заехал в глаз другому, решившему подойти со спины, рассадил костяшки пальцев об чьи-то зубы. Но тут его схватили сразу двое, заломив руки. В плечо словно воткнули нож и провернули несколько раз для полноты ощущений. Но попытки вывернуться из крепкой хватки были тщетны. Удар под ребра выбил воздух из легких, а в голове зазвенело после того, как чей-то кулак врезался в висок. В глазах потемнело, еще немного— и он просто свалится. — Что тут, мать вашу, происходит?! Державшие его противники выпустили его из рук, и Цуцумото рухнул лицом в пыль. — Токаджи, я тебя спрашиваю! «Странно, голос кажется знакомым», — подумал Цуцумото и приоткрыл глаз в попытке разглядеть говорившего, но видел только ноги в форменных черных брюках. — Показываем ему, какие в Судзуране порядки, — недовольно отозвался тот, кого назвали Токаджи. Тот самый парень, который натравил на него всю эту кодлу. — Толпой на одного —это не Судзуран! Послышались быстрые шаги, к лицу Цуцумото приблизились стоптанные ботинки, а их владелец перевернул пострадавшего на спину. — Ты как, пацан? Э-э… Цуцумото? Как тот ни старался, но никак не мог узнать этого человека. Видел лишь пеструю рубаху, поверх которой был накинут истрепанный пиджак, а вместо лица только размытое пятно. — Ты его знаешь? — раздался над головой еще один голос. — Еще бы! Учились в средней школе, правда, всего один год. Отличный парень, всегда обедом со мной делился. Я тебя урою, Токаджи! «Серидзава!» — догадался Цуцумото и отключился. Когда Цуцумото пришел в сознание, то обнаружил себя в пустом кабинете на импровизированном ложе из стульев. И первым делом услышал тихие голоса рядом. — А потом у Ичиго появилась такая же маска, как у остальных, и… О, кажется, твой приятель очнулся! Цуцумото запрокинул голову и обнаружил неподалеку Серидзаву, восседавшего на подоконнике. Значит, он не ошибся. С их последней встречи тот изменился мало, разве что теперь щеголял небритым подбородком. Похоже, даже пиджак тот же, что он носил в средней школе. Рядом с Серидзавой стоял еще один парень, высокий и симпатичный. Он казался антиподом старого знакомого — образец аккуратности. Да и шмотки явно не с барахолки. — Мангу обсуждаете? — подал голос Цуцумото. — Я с вами. — Ты как, приятель? — в голосе Серидзавы послышались нотки беспокойства. Цуцумото чувствовал себя так, будто его грузовик сбил. Да уж, отличное вышло начало — сцепиться с целой толпой, только перешагнув порог, а потом хлопнуться без сознания у всех на глазах. — Жить буду, — выдохнул он и принял сидячее положение. — Спасибо, что помогли. — Жаль, раньше не успели, — развел руками второй. — Кстати, я Тацукава Токио. — Цуцумото Шоджи, — он легко кивнул новому знакомому. — Уже знаю, Тамао рассказал, что вы в средней школе познакомились. — Не ожидал тебя в Судзуране встретить, семпай, — улыбнулся Цуцумото, вспомнив прошлые дни. С Серидзавой никогда не было скучно. Цуцумото очень жалел, что их пути разошлись, но на встречи со старым приятелем у него совсем не было времени из-за тренировок и соревнований. — Кто бы говорил! — усмехнулся тот. — Ты же вроде стипендию получал? Наверняка должен учиться в каком-то мажорном местечке. Как тебя занесло в воронью школу? Тебе разве не надо призы завоевывать? Цуцумото тут же помрачнел. — Уже не учусь. И призы мне больше не светят. — А что так? Цуцумото покосился на Токио, не будучи уверенным в том, что хочет делиться с незнакомцем, но решил, что хуже не будет, и выложил свою историю. — В общем, эти мудаки расписали все так, будто я сам на них накинулся без причины, — вздохнул Цуцумото, завершая свой рассказ. — Остальные родители тоже не захотели, чтобы их деточки учились вместе с «агрессивным и неуравновешенным». И вот я здесь. — М-да, хреново, — Серидзава почесал заросший подбородок. — Но ты точно все правильно сделал. Даже Будда до трех раз терпит. Токио ничего не сказал, только кивнул, соглашаясь, а Цуцумото против воли улыбнулся. — Вы практически единственные, кто не принялся меня жалеть или отчитывать. — Дерьмо случается, — Серидзава пожал плечами. — В Судзуран от хорошей жизни еще никто не попадал, но она ведь еще не кончена, так? Для Цуцумото Тамао всегда ассоциировался со словом «оптимизм». Вот уж кто никогда не опускал руки! Ему уже в средней школе приходилось много работать, чтобы помогать семье. Оттого он частенько пропускал занятия — отсыпался в кладовке и выползал оттуда только к обеду. И они действительно делили почти каждое бенто на двоих. — Кстати, о Судзуране, — Цуцумото ухватился за другую тему. — У вас всех новичков так встречают? — Практически, — усмехнулся Токио. — Но в первый же день нарваться на Токаджи… — Я так и не понял, что он от меня хотел, если честно, — признался Цуцумото. — А послал потому, что он мне сразу не понравился. — Пойдем наверх поднимемся, — Серидзава слез с подоконника и перекинул через плечо пиджак. — Там и поговорим. Рассказ о положении дел в Судзуране занял довольно много времени. Под байки, которые наперебой рассказывали Серидзава и Токио, и так заскучать было нельзя, а после того, как из схрона появилось пиво, стало еще веселее. Сначала Цуцумото колебался, а стоит ли вообще пить, но махнул рукой. Всю жизнь он подчинялся куче правил, можно о них забыть хотя бы на вечер. — А чего этот Кацураги сам не встанет во главе школы, раз такой крутой? Они втроем расположились на краю крыши школы, откуда был виден главный двор. Прямо сейчас там развернулась очередная потасовка: человек двадцать увлеченно месили друг друга кулаками. — Не хочет. Его вполне устраивает роль миротворца, он что-то вроде сдерживающей силы. Интересно, что будет на следующий год, когда он закончит учебу? Токио затушил окурок в банке, заменявшей пепельницу, и сунул руку в пакет с чипсами, но нашел там только крошки. — Тамао, это были мои. — Прости, друг, перепутал. Серидзава отряхнул ладони и залез ручищей уже в пакет к Цуцумото. Раскаянием там и не пахло. Но куда больше хозяина похищенных чипсов волновало другое. — То есть это они еще сдерживаются? — Сейчас уже нет, — Токио подался вперед. — О, смотри! Уже стулья в ход пошли. И верно, только что один из дерущихся, вытащив из кучи хлама указанный предмет мебели за спинку, огрел им противника. — А участвовать обязательно? Драться Цуцумото не боялся, но мордобой ради самого процесса его мало занимал. Правда, тут вроде как был повод, но по сравнению с нормальными соревнованиями, где спортсмены показывали настоящее мастерство, он казался каким-то глупым. — Так или иначе, придется, — пожал плечами Серидзава. — Кто-нибудь обязательно захочет доказать тебе, что он круче. Но не нужно лезть наверх, если ты не хочешь. Цуцумото покачал головой, отказавшись от предложенных сигарет, немного помолчал и только потом заговорил снова. — А ты, значит, хочешь? — Да как сказать? Просто если ко мне кто-то приходит и говорит: «Тамао-сан, я хочу к вам в компанию», я отвечаю: «Конечно, друг, вместе веселее». Особенно если этот кто-то гостинец с собой захватит. Серидзава кивнул на полупустую упаковку банок пива и россыпь ярких пакетиков с закуской. — А если являются с целью обидеть меня или моих друзей, то получают за это по роже. Все просто. Я даже сам толком не понял, откуда взялись все эти люди, но мне нравится. А звания меня не особо интересуют. Он раздал присутствующим по новой банке пива и, открыв свою, провозгласил тост: — За друзей. Старых, новых и будущих! День, который начинался так паршиво, вдруг превратился в замечательный. Цуцумото был рад снова встретить старого приятеля. Поначалу Цуцумото немного опасался, что будет чувствовать себя неуютно. С Серидзавой он не виделся несколько лет, и у него сейчас другая жизнь: есть Токио и их боевое прошлое. Не хотелось быть лишним. Но беспокоился он напрасно. Токио, который хоть и выглядел как мажоры из его прежней школы, был совершенно другим — легким, веселым и совершенно лишенным надменности и пафоса. Некоторое время спустя, распрощавшись с новыми друзьями, Цуцумото спустился по лестнице вниз. В голове, которая чуть кружилась после выпитого пива и первой в жизни порции никотина, царила блаженная пустота. В первый раз за многие месяцы его перестало терзать постоянное беспокойство. Уже у самого выхода из школы он встретил Токаджи. Тот стоял, привалившись плечом к стене рядом с оконной нишей, и курил в форточку, наблюдая за уже выдыхающимися бойцами во дворе. Под глазом лиловел свежий кровоподтек, на подбородке ссадины — работа Серидзавы. Драку Цуцумото пропустил, но получил красочный пересказ в лицах от Токио. На Цуцумото Токаджи, казалось, не обратил ровным счетом никакого внимания, лишь когда тот подошел ближе, произнес: — А быстро ты оклемался. Думал, что в больницу увезут. На деле все оказалось не так страшно. Если бы его головорезы не потревожили старую травму, то кто знает, как бы закончилась та потасовка. — Если бы ты дрался сам, я бы тебя туда на неделю отправил. Токаджи скептически хмыкнул. — Все может быть. Но зачем испытывать судьбу, если можно победить наверняка, пусть и нечестно? — А может, ты просто боишься? Токаджи выкинул окурок и адресовал Цуцумото нехороший взгляд. — Зато ты что-то слишком смелый. Или думаешь, Серидзава теперь всегда тебя защищать будет? Как бы не так! Тут каждый сам за себя. — Это не правда, — твердо ответил Цуцумото. — Вот же наивняк! — Токаджи рассмеялся и вытащил новую сигарету из пачки. — И вся эта чушь про нерушимую дружбу… — Ты подслушивал, что ли? Токаджи покачал головой. — Да он всем это втирает. Только херня это все, он хочет победить не меньше меня. — Даже если это так, то похоже, что его методы работают. В отличие от твоих. Токаджи замер, не донеся сигарету до рта, хотя Цуцумото не сказал ничего такого. Странно не замечать очевидного: если у соперника дела идут намного лучше, стоит подумать о том, что это ты делаешь что-то не так. А вроде Серидзава говорил, что он умный. —Ладно, бывай, — бросил Цуцумото, распахнул входную дверь и, ловко маневрируя между учеников, расползающихся после драки, вышел за ворота. Серидзава как в воду глядел: не проходило и пары дней, чтобы Цуцумото не подрался с кем-нибудь. Но пока его погодки лаялись между собой, пытаясь подмять под себя младшие курсы с перспективой потом взлететь на самый верх, сам Цуцумото бился за Серидзаву и других своих друзей. Это и было для него вершиной Судзурана, другой он не желал. Соперничество с Токаджи сошло на нет само собой, после того, как он крупно повздорил с Идзаки Шуном. Тот умудрился незаметно для всех собрать вокруг себя небольшую, но сплоченную группу, заручился поддержкой Макисе и тоже включился в борьбу. Неприязнь к Идзаки оказалась сильнее разногласий с Серидзавой, и Токаджи сам явился на крышу и предложил перемирие со словами «уж лучше ты, чем этот крашеный баклан». Сначала он старательно подчеркивал, что их союз всего лишь деловое сотрудничество, держался в стороне от остальных, но постепенно стал частью их большой компании. Армия Серидзавы росла, и казалось, что это только вопрос времени, когда они одержат окончательную победу. Но на следующий год все изменилось. Такия Генджи перевернул Судзуран с ног на голову так же легко, как стол с костяшками маджонга, и вялотекущее противостояние превратилось в войну. Ученики разделились на два лагеря, разве что младшие курсы, над которыми теперь главенствовало дьявольское трио из Эбизуки, хранили нейтралитет. И чем сильнее разгоралось пламя соперничества, тем больше Цуцумото уверялся, что Токаджи был прав насчет Серидзавы: он хотел победить. Может, чтобы оставить неизгладимый след в истории Судзурана, добившись того, на что ни у кого раньше не хватило сил. А может, потому, что Генджи показался ему по-настоящему достойным противником. Этим воспользовался Токаджи и снова вернулся к излюбленной тактике ведения борьбы. Судзурановцы из уст в уста передавали описание Идзаки, избитого и подвешенного за ноги на школьном дворе, которое с каждым разом обрастало все более страшными подробностями, по большей части выдуманными. Цуцумото это знал точно, потому что был там и все видел. Сам он вражеского генерала даже пальцем не тронул. Его задачей было отрезать пути отступления, если Идзаки соберется сделать ноги. Цуцумото сидел в засаде, смоля сигарету за сигаретой, и надеялся, что вступать в драку ему не придется. Токаджи справился сам, выместив на недруге всю свою ненависть. А Цуцумото долго сожалел о том, что согласился участвовать в этом деле. Даже думал о том, чтобы проведать Идзаки, но так и не решился. А потом случилось то, что заставило его поверить в карму: Токио попал в больницу. Ему должны были делать операцию, и шансы на благополучный исход были невелики. Сегодня генералы армии Серидзавы дружно забили на школу и с самого утра завалились в клуб, но попойка вышла безрадостной. И даже Миками, которых было проще убить, чем заставить заткнуться, говорили мало, лишь изредка перебрасываясь вялыми подколками. Токаджи был еще мрачнее обычного и явно пребывал в нетерпении, то и дело поглядывал на телефон, словно это могло заставить аппарат зазвонить. Цуцумото взял банку пива скорее для того, чтобы было чем занять руки, а не потому, что хотелось напиться. Без этих двоих тесная комната казалась слишком просторной. Он волновался за Токио и переживал за Серидзаву. Тамао укатил с другом на «скорой» и, по всей видимости, решил прописаться в больнице, пока тот не поправится. О других вариантах никто старался не думать, но мысли о том, что Токио может не вернуться, лезли в голову сами собой. Трель телефона заставила его вздрогнуть. Токаджи сразу ответил на звонок, внимательно выслушал то, что ему сказали, и кинул трубку обратно на стол, чуть не попав в переполненную пепельницу. — Еще тридцать человек перешли на сторону Такии. Новости с фронта немного оживили атмосферу. — У тебя своя шпионская сеть, что ли? — усмехнулся Такеши, выпуская в воздух большое сизое кольцо. — Типа того, — Токаджи опять покосился на телефон. Похоже, что он ждал чего-то еще. — В GPS народу с каждым днем все больше, — выдохнул вместе с дымом Манабу. — И это несмотря на то, что Генджи ведет себя как психопат. Тайфун «Такия» бушевал в Судзуране уже несколько дней. Новости о болезни Токио не оставили равнодушным даже его, правда, выражал свои чувства Генджи так бурно, что его начали сторониться даже его генералы, которым такие методы вербовки были не по душе. — Вот поэтому нам тоже надо действовать, пока в стане врага раздрай. Чем скорее и решительнее, тем лучше. Вот уж кто не сидел сложа руки, так это Токаджи. Его парни днем раньше взяли в оборот Тамуру, но отделали его не так сильно, как Идзаки. Досталось бы сильнее, но люди Такии помешали. В кои-то веки Цуцумото был рад, что они вмешались. Телефон на столе опять мигнул экраном и подал сигнал. Токаджи прочитал сообщение и довольно ухмыльнулся. — Без Тамао действовать? — У него сейчас без того забот хватает. Пусть будет рядом с Токио, это важнее. А мы сами разберемся. — Не думаю, что это хорошая мысль, Юджи, — заметил Цуцумото, отхлебнув из банки. Пиво было теплым и мерзким. Он по лицу приятеля видел, что у того уже созрела очередная идея. И шестое чувство подсказывало Цуцумото, что ему это не понравится. — Расслабитесь, у меня есть отличный план, — ухмыльнулся тот и кивнул в сторону выхода, где замаячили темные фигуры. Когда визитеры оказались в поле зрения, брови Цуцумото поползли вверх. — Бандо?! — воскликнул он и от волнения выронил сигарету. Сказать, что это был сюрприз, — ничего не сказать. В начале года лидер легионеров ясно дал понять, что участвовать в борьбе он не собирается ни на одной из сторон. Интересно, что ему собирается предложить Токаджи? Видимо, рассчитывает на положительный ответ, раз выглядит таким довольным. Бандо оглядел собравшихся и остановил взгляд на инициаторе собрания. — Зачем звал? — Тут слух прошел, что у тебя с нынешним боссом проблемы. Предлагаю сделку. Ты мне — я тебе. Поддержишь Серидзаву, найду тебе людей на подмогу. — А с чего ты решил, что мне вообще нужна чья-то помощь? — хмыкнул Бандо и сунул в рот сигарету. — В Судзуран просто так не приходят. Особенно по собственному желанию. Бандо обменялся со спутниками настороженными взглядами. — Нет уж, на хер. В ваши разборки я лезть не собираюсь. И еще раз сунешься к легионерам ­— огребешь. Слышал меня? — Четко и ясно, — кивнул Токаджи, и Бандо с приятелями тут же развернулись и скрылись за дверями. — Что это сейчас было? — озвучил общую мысль Такеши. — Да ничего особенного, — несмотря на отказ, Токаджи расстроенным не казался. — Было бы лучше, если бы Бандо согласился. Но раз так, то тот, кто не с нами,­— против нас. Перейдем к плану «б». На краткий миг Цуцумото успокоился, посчитав, что Токаджи откажется от своей затеи, но теперь уверился, что новый его замысел еще безумнее предыдущего. — Что ты собираешься делать? — А это уже не твоя забота. Пей свое пиво. Но Цуцумото поставил банку на стол, поднялся с места и ткнул Манабу в бок, чтобы тот его пропустил. — Что-то уже не хочется. Пойду я, а то предки потеряют. Миками синхронно помахали ему на прощание и занялись дележом пакетика с арахисом. Цуцумото поднялся по лестнице и вышел на улицу. Он даже и не думал отправиться домой. Вместо этого Цуцумото собирался найти Серидзаву и рассказать о том, что Токаджи опять задумал какую-то подлость. Тот, конечно, обидится, может, даже морду набьет, но так будет лучше для всех. За спиной хлопнула входная дверь клуба, и Цуцумото даже не сомневался, кто вышел за ним следом. — В больнице можешь даже не искать, Тамао там нет. — Почему ты такой умный, когда не надо? — раздраженно повернулся к нему Цуцумото. — Ты чем думал, когда решил легионеров в это впутать? Они же бешеные! — В этом и вся суть, — лицо Токаджи на миг скрылось за дымным облаком, которое тут же развеяло ветром. — С чего ты вообще решил, что Бандо станет нам помогать? Он не собирается лезть наверх. — Это он так сказал? — усмехнулся Токаджи. — Ну-ну, конечно! Цуцумото изобразил непонимание, и Токаджи тихо вздохнул. — Он соврал. Вот увидишь, в следующем году они с Киришимой всю школу на уши поставят. А пока просто не хотят влезать между молотом и наковальней. — Да плевать мне на то, что потом будет! Это все плохо кончится. Тамао… — Тамао взойдет на вершину. Я сделаю его королем Судзурана, хочет он того или нет. — Юджи, серьезно, хватит! Оно того не стоит! На краткий миг Цуцумото показалось, что в темных глазах друга мелькнула тень сомнения, но тут запищал проклятый телефон. Токаджи прочитал сообщение и выкинул докуренную сигарету в лужу под ногами. — Уже поздно. Идем внутрь, скоро все кончится. Цуцумото был уверен на все сто процентов, что все еще только начинается. Он поколебался минуту, но пошел следом за Токаджи. Лучше держаться поближе к этому идиоту, чтобы удержать Серидзаву от смертоубийства, когда тот узнает о замысле своего стратега. Где-то через час Токаджи снова позвонили, и тот сразу подорвался с места, махнув остальным рукой, чтобы не дергались, но Цуцумото не выдержал и высунул нос за дверь, когда за ней послышались голоса и топот множества ног. В коридоре он увидел толпу судзурановцев, почему-то одетых в куртки с логотипом легионеров. Они вели с собой двух брыкающихся девиц, на головы которых были накинуты мешки из плотной ткани. Цуцумото рванулся было за ними, но вернувшийся Токаджи ему не позволил. — Тебе лучше оставаться тут. — Ты совсем спятил?! Что это за херня?! — Повод для войны между легионерами и GPS, — Токаджи продемонстрировал собравшимся телефон, явно принадлежавший одной из девушек. — Отсюда позвонили Такии, и он, скорее всего, уже на полпути к Бандо. Цуцумото схватился за голову, представив последствия этой стычки, а вот у Миками это вызвало бурный восторг. — Токаджи, ты просто дьявол! — Это просто чудовищно! — Аморально! — Гнусно! — Но совершенно гениально! — закончил Манабу. — Как думаете, кого в конце больше останется? — Да какая разница, — Токаджи щелкнул зажигалкой. — С оставшимися мы справимся одной левой. — Там за стенкой две девчонки, которые к нашим делам никакого отношения не имеют, кретины! Цуцумото попытался воззвать к остаткам разума приятелей, но Токаджи был непоколебим. — Ничего с ними не случится. Ну, посидят немного взаперти, ближе к вечеру выпустим. Прекрати дергаться, обратного пути уже нет. Вот теперь точно надо выпить. Цуцумото схватил первую попавшуюся полупустую банку, но ее сразу отобрал Такеши, а затем сразу вручил новую. — Вот, держи. В ту я уже окурок выкинул. Цуцумото упал на диван и открыл пиво. Деваться впрямь было некуда. Не в полицию же стучать на этих придурков? Все это напоминало хитроумный механизм, построенный по принципу домино. Он уже запущен, остановить падающие костяшки невозможно, и остается только надеяться, что в конце им на головы не упадет шар для боулинга. Конечно, все пошло не так. Никто не думал, что легионеры и GPS не поддадутся на провокацию. Догадаться, чья была идея столкнуть их лбами, было не сложно. И уж точно никто не ждал Серидзаву. Как только Генджи со своими людьми освободил похищенных девушек, Серидзава от всей души врезал Токаджи по лицу. И продолжил бы, если бы Цуцумото вместе с Миками его не удержали. — Тамао, уймись! — Скотина! — Эй, мы все в этом участвовали! — крикнул Такеши. — Давай тогда уже всем морду набей! — Какие же вы мрази! Серидзава вывернулся из хватки и отпихнул от себя близнецов. Цуцумото уставился в пол, крутя в пальцах дред, и перебирал в голове варианты, а из серии «а если бы?». Если бы он все же попробовал найти Серидзаву? Если бы он был настойчивей и попытался переубедить Токаджи? И миллионы других таких вопросов. Но беда была в том, что он ничего этого не сделал. И за это ему был страшно стыдно. Такеши прав, они все виноваты. — Кажется, пора разобраться с этим окончательно? Повисшую тишину разрезал голос Такии. — Согласен. Соперники стояли друг напротив друга под низкой раскачивающейся лампой, и казалось, что воздух вокруг них начал потрескивать от напряжения. — Тогда завтра, в пять, в нашем с тобой Судзуране. Когда генералы GPS покинули клуб, уводя с собой перепуганных девчонок, Цуцумото ждал продолжения разборок, но Серидзава даже не посмотрел в их сторону и вышел следом. Его генералы так же молча расползлись по домам, и каждый гадал, к чему приведут последствия сегодняшних событий. Весь следующий день был дождливым и хмурым, а к вечеру и вовсе полило как из ведра. Цуцумото пытался занять себя мангой в ожидании часа икс, близнецы играли на подоконнике в карты на щелбаны. Токаджи никто не видел со вчерашнего вечера и на звонки он не отвечал. — Да уж, погодка, — Манабу высунул руку с тлеющей сигаретой в форточку, которая с тихим шипением погасла. — Зато отличный стимул закончить все побыстрее. Генералы разом обернулись. В дверном проеме, подпирая плечом косяк, во всю пасть зевал Серидзава. На его руке висел потрепанный белый зонтик. — Уже почти время, пора выдвигаться. А где этот гений стратегии? Собравшиеся почти одновременно пожали плечами. — Ладно, догонит. Поднимайтесь, пора встречать гостей. Бойцы армии Серидзавы уже ждали своего предводителя на улице, тщетно пытаясь укрыться от тугих холодных струй под черными зонтами. На их лицах азарт и предвкушение, каждый из сотни человек готов был костьми лечь за то, чтобы вырвать победу у Такии. — Тамао, — Цуцумото потянул Серидзаву за рукав, — ты уверен, что не надо сейчас быть с Токио? Серидзава упорно пытался прикурить и одновременно удержать зонт. Огонек зажигалки гас каждый раз, когда к нему подносили сигарету, а зонт норовил выскользнуть из рук и ткнуть кого-нибудь спицей в глаз. — Давай сюда уже! Цуцумото надоело смотреть на мучения, и он взял зонт за ручку и дождался, когда Серидзава закурит. — Токио сейчас сражается, значит и мы не должны просто сидеть на месте. — Твоя правда. Цуцумото, приподнялся на цыпочках, оглядел толпу и заметил поодаль Токаджи. Он, насквозь мокрый, с тоской смотрел на воронье, готовящееся к битве. Серидзава тоже его увидел. — Он, что, надеется разжалобить меня своим несчастным видом? — Да ладно тебе. Мы все виноваты, не срывайся только на нем. — Ага, будто я не знаю, чья это была идея на самом деле, — проворчал Серидзава, но по тону Цуцумото сразу понял, что не так уж он и злится. — Токаджи! Тот сразу поднял взгляд, в котором читалась надежда напополам со страхом. Пожалуй, для любого из них не было кары страшнее, чем быть отстраненным от главной драки за весь год. Серидзава специально помедлил, чтобы заставить Токаджи понервничать. — Сейчас мы очень быстро разберемся с Генджи и сразу в больницу. Тот кивнул и поспешил занять место среди остальных бойцов. Цуцумото ободряюще хлопнул его по плечу и сделал вид, будто не заметил, как Токаджи шмыгнул носом и утер покрасневшие глаза. Из-за поворота показалась армия Генджи. Ее предводитель вел своих людей, которых было на порядок меньше, чем у ожидавшего противника. Но не было в мире такой силы, которая бы остановила их сейчас, даже если бы их ждала тысячная толпа. — Готов? — спросил Токаджи, снимая с пальцев кольца и пряча их в карман. — Как никогда! Завидев неприятеля, бойцы Серидзавы двинулись вперед. Цуцумото так яростно терзал жвачку, что у него заболела челюсть. Миками за одну затяжку, втянули по половине сигареты, желая накуриться напоследок. И только Серидзава с виду был спокоен, как гребаный Далай-лама. Обе армии замерли на низком старте, вглядываясь в лица напротив, ждали, кто сделает первый выпад. GPS, подбадривая себя яростными криками, помчались на противника. Им навстречу неслись бойцы Серидзавы, отбрасывая уже ненужные зонты. Цуцумото заметил, как Токаджи вырвался вперед, пытаясь сбить с ног Генджи, но тот перескочил через него, и оба потерялись из виду. В крови вскипел адреналин, его захватил азарт битвы. Ни одна драка в Судзуране даже близко не походила на поединки в зале. Не было запрещенных приемов и правил, кроме одного — бей, не щадя ни себя, ни противника, пока один из вас не упадет. И если не ты оказался на земле, оглянись: вдруг кто-то из твоих врагов все еще на ногах. А дождь все продолжал поливать, даже когда из-за просвета между тучами пробились яркие солнечные лучи. Серидзава, уложив очередного бойца GPS, опустился на ящик, чтобы перевести дух, в то время, как на Генджи наседали сразу несколько человек. К нему на помощь поспешили его генералы, но их силы уже были на исходе. — И это что, все?! Так даже не интересно! — Похоже, что нет. Манабу указал куда-то в сторону. Проследив за направлением, Цуцумото увидел въезжающие на поле битвы мотоциклы легионеров. — О, кажется, Бандо все-таки будет драться. — Правда, не за нас, — хохотнул Такеши. — Хоть наполовину твой план сработал. — На хрен пошел! — огрызнулся Токаджи и зло сплюнул на землю. Серидзава поднялся с места и усмехнулся. — Ну и хорошо. А то я уж решил, что победить будет слишком просто. Но они проиграли. Такого сокрушительного поражения Судзуран, наверное, еще не видел. Каждый генерал Сериздавы уступил противнику, а самого царя зверей победил залетный ворон. Никто сразу не смог поверить в то, что это случилось, даже сам Генджи. Казалось, что Серидзава сейчас поднимется на ноги и продолжит драться. Когда стало ясно, что этого не произойдет, Цуцумото с трудом поднялся, прихрамывая, побрел к Тамао, помогая тому подняться с земли. — Ты живой, семпай? — Не уверен, — прохрипел тот. Зазвонил телефон Токаджи и, увидев номер, он сразу передал трубку Серидзаве. — Это из больницы. Руки у того тряслись, и вместо него телефон взял Цуцумото, прислонив трубку к уху товарища. Сгрудившиеся вокруг генералы замерли в ожидании новостей. Вдруг их поражение показалось сущей ерундой вроде ссоры из-за того, чья очередь играть в песочнице. Пока они делили Судзуран, Токио боролся за свою жизнь. И все они, несмотря на то, на чьей стороне сражались, больше всего сейчас хотели услышать, что с Токио все будет хорошо. — Он победил. — Что? — переспросил Токаджи. — Токио справился. Услышав новости, Генджи, сопровождаемый своими генералами, поковылял к выходу со двора. У Цуцумото отлегло от сердца. — Я даже не сомневался, что так и будет. * * * * * — И мангал не забудьте! Серидзава восседал на любимом диване и с аппетитом уминал чипсы из большого пакета, руководя переездом. Крышу полагалось уступить победителям, поэтому вся их компания должна была съехать до конца недели. В качестве нового места выбрали давно заброшенную заправку в паре кварталов от Судзурана. Туда было решено перенести все, чтобы не оставлять GPS трофеи. Этим занимались проштрафившиеся генералы, завистливо наблюдающие за греющимся на солнце Серидзавой. — А потом диван. — Ты с ума сошел? И как, по-твоему, нам переть эту бандуру по лестнице, а потом по улице? Токаджи отбросил в сторону гигантскую мишень для дартса и вытер пот со лба. — Эй, осторожней! Мне нужна эта вещь! И кстати, вообще пофиг, как вы его потащите, — Серидзава снова захрустел. — Правда, Токио? Тот сидел чуть поодаль в тени, чтобы не напекло перебинтованную голову. Переезд специально откладывали до того момента, как Токио выйдет из больницы. — Да, нам пофиг, — согласился он, довольно улыбаясь. Токаджи скорчил недовольную гримасу. — Может, лучше новый найдем? А то этот и развалиться может по дороге, — предложил Цуцумото, поливая бандану водой из бутылки. Серидзава колебался. Он явно хотел нагрузить работой товарищей, которых справедливо считал одной из причин позорного поражения. К тому же он всей душой прикипел к старой мебели и не хотел оставлять такой трофей GPS, но диван и впрямь мог не выдержать путешествия. — Ладно, — с неохотой согласился Серидзава, и подневольные грузчики выдохнули с облегчением. — Пусть стоит, может, мы сюда еще вернемся. — Жду не дождусь реванша, — пробурчал Токаджи и, подхватив мишень, скрылся за дверью на лестницу. Однако время шло, но все оставалось по-прежнему. Генджи пытался объединить Судзуран в армию имени себя, а Серидзава с товарищами обживали новое место. После занятий они как обычно собрались на старой заправке, чтобы поиграть в карты и попить пива с горячей закуской, как в их обитель вломился некогда лидер школы Каваниши Нобору, которого по пятам преследовала толпа бритых парней. До слуха Цуцумото доходили рассказы о давней вражде, но, когда он пришел в Судзуран, эта буря давно улеглась. Похоже, судьбе было неугодно, чтобы воронье скучало без дела. Одного выпада так не вовремя появившегося Генджи хватило, чтобы нарушить хрупкое равновесие. А школа Хосен только и ждала шанса, чтобы отомстить. Никто из них не ждал нападения. Последнее, что помнил Цуцумото, — красивое лицо, похожее на маску из тонкого фарфора. И начищенный чуть ли не до зеркального блеска ботинок, летящий в его лицо. Закрыться от удара он не успел и провалился в глубокую вязкую черноту. А когда снова открыл глаза, то долго не мог различить в пляшущих перед взглядом цветных пятнах даже очертания предметов. Вокруг сразу же зазвучали голоса, отзвуки которых ржавыми болтами вкручивались в виски, причиняя неимоверную боль. Над головой замаячила очередная размытая фигура, склонившаяся над коробкой с яркими цветными огоньками. Шоджи не понимал, что она делает, но уже через минуту ему стало лучше. Предметы и люди вокруг обрели более явственные контуры, а мука, ломавшая тело, отступила. — Цуцумото-кун, — над ним склонился незнакомый мужчина в белом халате. — Ты сильно пострадал и теперь в больнице. Теперь он разглядел над головой капельницу, и почувствовал налепленные по всему телу датчики и трубки, торчащие там, где их, по идее, не должно быть. Голова была покрыта толстым слоем бинтов, а рот и нос были спрятаны под маской, подававшей в его легкие кислород. — Но самое страшное уже позади. Цуцумото хотел поблагодарить врачей за заботу, но из губ вырвалось лишь невнятное шипение. — Не пытайся разговаривать, — прохладная ладонь медсестры с певучим голосом легко сжала его пальцы. — Еще рано. Но скоро ты поправишься. Цуцумото даже не собирался возражать. Искусственный сон, словно ласковый душитель, навалился сверху, против воли отправляя его в очередное забытье. Оказалось, что Цуцумото провалялся в коме почти месяц, и доктора не знали точно, очнется ли он вообще. Видимо, его приложили очень сильно потому, что он даже не сразу вспомнил, как вообще оказался в больнице. Судзурановцы кидали мяч в кольцо, когда на них без всякого предупреждения налетели враги. Среди бритых и довольно приземистых противников выделялись двое — ростом и наличием шевелюры. С одним из них схлестнулся Цуцумото — хрупким с виду, но первое впечатление оказалось обманчивым. На лице противника никаких эмоций, кроме холодного любопытства — сколько же продержится под градом выверенных ударов очередная мишень? Кажется, Цуцумото его все же удивил, когда смог подняться на ноги даже после того, как долговязый несколько раз зарядил ему коленом в лицо. А потом случился тот удар с ноги, который вывел бывшего чемпиона из строя. Когда он более-менее пришел в себя, явились полицейские, расспрашивали, кто на него напал. Но на все вопросы Цуцумото отвечал, что не помнит, хотя черты лица этого человека навсегда врезались в его память, пусть до того он видел его лишь раз. Это только его дело. Когда он выйдет из больницы, то найдет его и рассчитается за все сполна. Родители навещали его каждый день. Мама часто плакала и постоянно гладила сына по голове. В другое время Цуцумото обязательно бы начал возражать против таких нежностей, но сейчас от ее прикосновений ему становилось не так больно. Приходили врачи, проверяя его состояние и удивляясь тому, как быстро Цуцумото идет на поправку. Дверь в палату открывалась каждый день и не по разу. Цуцумото ждал, что внутрь войдет кто-то из его друзей, но никто так и не появился. Мама рассказала, что видела Серидзаву тем же вечером, как Цуцумото привезли сюда на «скорой», но после этого никто не приходил. Каждое утро начиналось с мысли, как они там? Закончилась ли война с Хосеном, и если да, то чем? Победили? Проиграли? Он терзался от неведения и обиды. С тех пор как он оказался в Судзуране, Цуцумото никогда не чувствовал себя настолько одиноким. Когда Токио загремел в больницу, они все старались навещать его каждый день. Серидзава и вовсе прописался на жесткой лавочке возле палаты больного. Цуцумото не понимал, чем он заслужил такой бойкот, и выдумывал причины одну за другой, и каждая была страшней предыдущей. От персонала больницы Цуцумото узнал, что никого из его товарищей сюда не привозили, а значит, чем бы ни обернулась война, никто не пострадал. По крайней мере, так же сильно. Поэтому первой версией по степени ужасности сейчас лидировала та, где о нем все забыли. Цуцумото страдал в одиночестве вот уже две недели и представлял себе, как пойдет разговор, если… когда он все же встретится с товарищами. Даже сочинял холодно-отстраненные ответы, которые в полной мере дадут понять тем, как сильно он обижен. Цуцумото валялся на кровати, с тоской глядя в приоткрытое окно, за которым по яркому небу плыли пушистые облака. Сейчас вороньё наверняка собралось там и обсуждает, кто и как сдавал последние экзамены. Но он ошибался. Дверь палаты открылась, и внутрь заглянул Серидзава. Вот этот самый момент, когда нужно сделать вид, что он тут не самый желанный гость, но все заготовки, которыми Цуцумото собирался его встретить, разом вылетели из головы. — Привет, чемпион! — Семпай! — Ты как тут? Серидзава подвинул ближе к кровати табурет и адресовал приятелю обеспокоенный взгляд. — Жить буду, — ответил Цуцумото, вспомнив их первую встречу в Судзуране. Былая дружба, утерянная еще в средней школе, так и не вернулась. Они проводили вместе много времени, но Цуцумото временами немного завидовал Токио, который, как ему казалось, был теперь для Тамао на первом месте. И то, что старый друг не навещал его, стало еще одним подтверждением тому. — Рад слышать, приятель. Ты молодец. — Так что с Хосеном? Нужно было отвлечься от неприятных мыслей, к тому же Цуцумото уже устал гадать, чем же все закончилось. — Мы победили. Просто раздавили этих козлов! Шикарная вышла драка, но жаль, что тебя с нами не было. И я отделал того говнюка, из-за которого ты тут оказался. Уверен, что ты бы хотел оставить его себе, но он встал у меня на пути. Сам понимаешь… О, да, Цуцумото понимал. Оказаться на пути Серидзавы — это как попасть в ураганный шторм. Надо думать, от того парня мало что осталось. — Не возражаю, — слабо улыбнулся он. Где-то внизу вдруг раздался громкий свист. — Что там? — Тебе вставать можно? — Серидзава бросил взгляд на окно. Цуцумото пожал плечами. — Совсем ненадолго. И только если поможешь. — Ладно, тогда поднимайся. Серидзава подставил ему свое плечо, и Цуцумото осторожно сполз с кровати. Даже такой короткий путь дался ему с большим трудом. Цуцумото выглянул на улицу и тут же забыл про боль и слабость. Оказывается, проведать его пришел не только Тамао. Лучше всех было видно близнецов Миками, которые прыгали на месте и наперебой орали, предлагая протащить в палату пожрать, бухло и девчонок. Токио всем видом изображал безмерное счастье — он, наверное, лучше всех понимал, что сейчас чувствует Цуцумото. Стоящий рядом Токаджи, непривычно широко улыбаясь, поднял руку в приветственном жесте. Даже GPS во главе с новым королем Судзурана пришли, хоть и держались тише. Такия молча дымил сигаретой и пялился себе под ноги, но Цуцумото все же показалось, что он заметил одобрительный взгляд. Примерно тоже самое досталось от Идзаки, а вот Макисе и Чута почти синхронно подняли вверх кулаки с отставленными большими пальцами. — Ты прости, что так долго не навещали, — негромко произнес Серидзава. — Хосен, потом экзамены. Закрутились немного и только вчера узнали, что ты очнулся. Всех в палату отказались пускать, поэтому вот так. Подбородок Цуцумото предательски задрожал, а глаза заволокло слезами. Он столько времени был здесь в полном одиночестве, чувствуя себя брошенным и забытым. Но, оказывается, он никогда не был один, с тех самых пор, как перешагнул порог Судзурана. — Блин, Цуцумото, только не реви! Серидзава отвел травмированного товарища обратно и махнул народу на улице, чтобы расходились. — Немудрено, что я Такии слил. С такими-то генералами, которые чуть что — сопли на кулак наматывают, — притворно проворчал он, глядя на то, как Цуцумото утирает покрасневшие глаза. — От Токаджи вот вообще не ожидал! Цуцумото усмехнулся. — Значит, ты тоже заметил? — Само собой. Кстати, о нем. Не поверишь, но он с Идзаки помирился! — Гонишь! Сказать, что Цуцумото удивился, — ничего не сказать. Это казалось одним из незыблемых законов природы: небо наверху, вода мокрая, Токаджи ненавидит блондинку, а та отвечает взаимностью. — Сам в шоке. Разговаривают, и даже практически без матюков. Представляешь? — Нет, если честно. Давай с самого начала. Пересказ новостей занял почти час, за который Серидзава наверняка успел проголодаться и помирал от недостатка никотина, но мужественно терпел. — Да, дела… — почесал подбородок Цуцумото. — Такия — вожак Судзурана! И ты сам это признал, охренеть можно. — Да пофиг, — пожал плечами бывший король. — Теперь уже точно. И по всему выходит, что у школы опять нет лидера — вся верхушка выпустилась. Даже Маки экзамены сдал. И теперь… Он на миг замолчал, а потом с широкой ухмылкой посмотрел на друга. — Теперь ты ближе всех к вершине. Цуцумото смутился. — Брось, ты же знаешь, что меня это никогда не интересовало. Я был готов за тебя любому начистить рыло, а теперь какой в этом смысл? — И что делать думаешь? По правде сказать, он и сам не знал. Возвращаться в Судзуран после того, как все его друзья окончили школу, он не хотел. Но и представить себя где-то в другом месте Цуцумото тоже не мог. Впрочем, про учебу можно подумать и позже. — Понятия не имею. Но что-нибудь придумаю. Серидзава ободряюще улыбнулся. — В любом случае, если что-то понадобится, знай, что я всегда помогу. Да и остальные тоже. Он поднялся с табурета и с удовольствием потянулся. — И я пойду, пожалуй. Извини, но курить хочется просто зверски. Цуцумото тихо засмеялся. — Могу представить. — Кстати, об этом. На одеяло мягко шлепнулась запечатанная пачка сигарет, а за ней упаковка жвачки. — Это на будущее. Думаю, пригодится. — Семпай, ты лучший! Цуцумото сразу же спрятал эти сокровища под матрас до лучших времен. — Думаю, что эта пачка не последняя. У тебя скоро отбоя не будет от посетителей. Так что отдохни как следует. — Так точно, — в шутку отсалютовал Цуцумото. — И спасибо. — Поправляйся, друг, — улыбнулся Серидзава и скрылся за дверью. В первый раз за время, проведенное в больнице, Цуцумото спокойно спал. Перед ним снова огромный мир, который будет полон надежд, мечтаний и перемен, куда же без них! И они не всегда будут к лучшему. Но теперь он встретит их не один.