Я знаю, ты хочешь

- Eva                                                  Memory is a bitch Пятница, 23:34. Густой дым заволакивает комнату, и мне буквально нечем дышать. Разъясните мне, почему норвежские подростки так любят накуриваться, и я вас поцелую. Чувствую, как от приторного запаха табака начинают слезиться глаза, и размазывается жидкая подводка, после чего решаю выбираться из этой комнаты. Абсолютно ничего не видно, только слившиеся воедино размытые силуэты. Я неуклюже выбираюсь из-под рассыпанных по полу пивных банок и, стуча каблуками, выскальзываю на лестницу. Здесь гораздо прохладнее. Ледяной ветер задувает в распахнутые настежь окна на первом этаже и пробирается под мое «слишком короткое для вечеринки Пенетраторов» платье. О чем я только думала, когда выбирала его? Точнее, о чем думала Вильде, ведь это она буквально заставила меня напялить его и еще всю дорогу восхищалась, как идеально оно сидит на мне. Ох уж эта Вильде… Все еще не теряет надежды наладить мою личную жизнь, но мне впечатлять абсолютно некого. Я оглядываюсь по сторонам. На лестничной площадке пусто, но повсюду слышится гул голосов вперемешку с криками, смехом и музыкой. Ну да, то, что надо для типичного пятничного вечера. По-другому ни у меня, ни у кого-то из моих друзей и знакомых не бывает. По крайней мере, сейчас. В памяти всплывают картинки, услужливо подобранные памятью. Картинки, которые я так долго и старательно прятала в дальние уголки своего сознания и которые, стоило мне выпить один бокал шампанского, уже заполняют меня полностью, заставляя зажмуриться и присесть на край верхней ступеньки. - Эва? – знакомый голос вырывает меня из мыслей о событиях прошлой весны и возвращает к реальности. - Все в порядке. – Я пытаюсь встать и изобразить непринужденную улыбку, но, видимо, у меня плохо получается, потому что глаза Нуры мгновенно подозрительно сужаются. Мне хочется спросить ее, почему она здесь, на вечеринке Пенетраторов – людей, которых терпеть не может, но вместо этого я задаю тот же вопрос себе. Что ты здесь забыла, Мун? - Хочешь уйти? – спрашивает Нура, и я киваю. Мне хочется свежего воздуха и немного тишины. Пока мы спускаемся по лестнице и заглядываем в гостиную, чтобы забрать свои вещи, я вижу знакомые лица. Почти все присутствующие учатся с нами в одной школе, но почти ни с кем из них я никогда не говорила вживую. Мы знали друг друга на расстоянии, через общих друзей и знакомых, пролистывали странички друг друга на Facebook и в Instagram, развлекались на одних и тех же вечеринках каждую пятницу после школы, но никогда не стремились узнать друг друга ближе. Зачем? Никому не хочется раскрывать себя настоящего. Людям нравится притворяться. Среди толпы, сидящей кругом на полу гостиной, я узнаю девушку с острым носиком и вьющимися волосами. Ингрид тоже меня видит и кивает, лишь на мгновение задерживая на мне свой взгляд, а затем отворачивается и улыбается сидящему рядом с ней парню. Все вокруг гогочут и хлопают в ладоши. Кажется, они играют в бутылочку, и я слегка завидую, потому что им действительно весело. Я мысленно говорю себе, что пора перестать на нее пялиться и отвожу взгляд от Ингрид, поворачиваясь к Нуре. Может, мы с Юнасом и расстались больше четырех месяцев назад, но разрушенной дружбы с Ингрид не вернуть. Больше четырех месяцев назад. Раньше я как-то не замечала, что прошло уже четыре месяца. Может, потому что три из них я провела в Америке со своей матерью и ее новым мужем и почти не думала о Юнасе. Лето выдалось на удивление восхитительным. Теперь я часто вспоминаю Аризону, ее ослепительно яркое солнце и песчаные пляжи, ступая по которым можно было легко провалиться по щиколотку в мягкий белый песок. Но больше всего мне понравилась Америка не потому, что я с утра до ночи купалась в океане, не потому, что играла в пляжный волейбол с полуголыми парнями и даже не потому, что проводила со своей матерью больше времени, чем за все последние шестнадцать лет. Я влюбилась в Америку, потому что была там свободна. Все, что удерживало меня и будто не позволяло мне дышать полной грудью, я оставила в Осло. Жаль, что свобода длилась только три месяца. Теперь я снова тут, в холодной и неприветливой Норвегии, одаривающей меня скупыми лучиками осеннего солнца лишь раз в неделю. Теперь я снова затянута в водоворот событий, из которого не так просто выбраться. Все началось именно с этой вечеринки, на которой и не произошло-то ничего особенного, но которую я очень долго впоследствии прокручивала в голове. Может, потому что на этой вечеринке Вильде напилась вдрызг и залезла в своей мини-юбке на колени к Вильяму. А может, потому что в этот момент я видела полный боли и отчаяния взгляд Нуры, направленный на Магнуссона, и тогда мне стала очевидна причина ее прихода на эту вечеринку. Или может, потому что Сана выплеснула рюмку водки прямо какому-то третьекурснику в лицо, и вся гостиная хохотала над этим. Но, скорее всего, этот вечер не выходил у меня из головы, потому что в тот самый момент, когда я открыла дверь, чтобы наконец-то выйти из этого дома на свежий воздух, я столкнулась нос к носу с ним. Четко выраженные скулы, шоколадного цвета глаза и хаотично взъерошенные волосы с застывшими каплями дождя на них. Крис Шистад. Водоворот затягивал меня все глубже.